Баллады о Боре-Робингуде: Паладины и сарацины

Еськов Кирилл Юрьевич

— Только односторонняя.

— И то хлеб… Что там дальше по вашему плану?

— Дальше нам понадобятся деньги. Я имею в виду — наличные. И много.

— Ну, это уж совсем не проблема, — с этими словами принц уходит в соседнюю комнату коттеджа; там он сдвигает в сторону книжную полку и отмыкает открывшийся за нею средних размеров сейф — тот доверху забит пачками «франклинов». — Тут два миллиона, — усмехается он, — этого, надеюсь, хватит?

— Нет. По моим подсчетам, понадобится миллионов пятнадцать, хотя, если повезет, уложимся и в двенадцать. Да, и кстати: чтоб пара миллионов была — купюрами помельче, не стольниками…

— Та-а-ак… — несколько ошарашено откликается нефтяной принц. — Ладно. Теперь, по крайней мере, видно, что план у вас серьезный.

80

Ночной

бриз успел стихнуть совершенно, и рассветное солнце раскатало для наступающего дня оранжевую ковровую дорожку по натертому до блеска паркету застывшего — ну только что не затянутого ряской — океана. Обогнув мыс гористого, уныло-безлесого острова, старенький моторный катер, натужно кашляя, чапает к небольшому — тысячи на полторы тонн — судну, стоящему на якоре в паре сотен метров от пустынного обрывистого берега. По мере приближения к судну становится возможным прочесть на корме его название — «Крестоносец», и порт приписки — Ла-Валетта.

Полусонный одутловатый араб в мятом мундире с засмоктанными аксельбантами (это что ж нужно, чтоб поднять такого с постели ни свет ни заря?), оставив в лодке рядового-моториста, взбирается, пыхтя, по сброшенному с борта штормтрапу на палубу «Крестоносца», где его встречает деловитая суета парней в одинаковых, похожих на униформу, серых футболках, проверяющих акваланги и иное водолазное оборудование; рассыпая свои бенгальские огни, работают электросварщики. Прямо у штормтрапа визитера поджидают давешний бесцветный блондин, брат Иеремия (теперь он в капитанском кителе и фуражке с «крабом») и Чарльз Эйч Арчер — тот тоже в серой футболке с нагрудным рисунком в виде двух девизов-полуокружностей: верхний — «Во имя Господа!», а нижний — «Именем Его!» (с неуклонным "ў" чуть правее и ниже).

— Лейтенант Аль-Тараби, полицейское управление Сокотры — хмуро представляется местная власть. — Цель вашего пребывания в территориальных водах Республики Йемен?..

— Мы научная экспедиция, сэр! — козыряет блондин. — Я — капитан Хорнблауэр, а это начальник экспедиции профессор Челленджер, Мальтийская академия наук. Прошу в каюту! — делает он приглашающий жест.

По прошествии небольшого времени, отклонив предложение отобедать чем Бог послал , но милостиво позволив угостить себя кофе, лейтенант приступает к изучению верительных грамот иноземцев.

— Ну, и что ж у вас тут за наука?

— Мы изучаем акул, сэр, — готовно пускается в объяснения Арчер-Челленджер. — Их повадки, образ жизни, рацион… Будем вести подводные съемки…

— Подводные съемки? Гм… — погружается в государственные раздумья полицейский. — А разрешение у вас имеется?

— Непременно, сэр! — на стол перед лейтенантом ложатся три бумаги, каждая с гроздью разноцветных печатей.

— Не годится! — бумаги отодвигаются в сторону без рассмотрения. — Здесь отсутствует виза Министерства здравоохранения, подтверждающая, что по ходу ваших работ не пострадают объекты съемок. Без этого я не могу дать разрешение: а вдруг ваши аквалангисты по ходу дела искусают наших акул, и у нас тут начнется эпидемия акульего бешенства?.. Так что возвращайтесь в Аден, думаю недельки за две — за три вы соберете все необходимые визы… ну, если к тому времени еще что-нибудь не добавится.

— А без этого никак нельзя?

— Ну, я даже прям не знаю…

— Но наши работы так важны для всего человечества! Вот, почитайте хотя бы эту брошюру, выпущенную нашим научным обществом!

С этими словами Арчер почтительно подает лейтенанту красочно отпечатанный буклет, который тот принимается внимательнейшим образом перелистывать (держа при этом вверх ногами) — до тех пор, пока не дочитывает до чаемого литографического изображения американского героя — в данном случае генерала Гранта. Тут лейтенант, спрятавши буклетик в карман мундира, принимается за какие-то сложные калькуляции, загибая пальцы и закатывая глаза куда-то аж под лобную кость, словно бы силясь прочесть искомый результат непосредственно

на лобных долях раскалившегося от напряжения мозга. После чего важно объявляет, что вопрос сложный, так вот, с кондачка, он решать его не может; надо посоветоваться с коллегами по полицейскому управлению — их восемь человек, и чтобы принять столь ответственное решение, каждый из них должен предварительно прочесть по такой же вот научной книжке; а майор, начальник управления, еще к тому же и большой библиофил, так что ему книжек нужно никак не меньше четырех; да, и еще в их научном совещании непременно должны принять участие ветеринар, санитарный врач и пожарный инспектор — им еще по книжке на брата; ну, короче говоря, двадцать книжек на всех — и по рукам, о-кей? Арчер несколько ошарашено интересуется, какова тут роль пожарного инспектора: что, бывали уже прецеденты, когда по ходу подводных съемок от оброненного аквалангистами окурка возникал пожар в зарослях реликтовых кораллов? — на что получает вполне резонный ответ, что «всё в руке Аллаха». Засим профессор, не торгуясь более, отсчитывает акулоблюстителю еще девятнадцать полустольников, отчего на лике последнего отражается мучительнейшая раздвоенность чувств: с одной стороны, реально выторговать больше дюжины он, похоже, не надеялся, а с другой — эх, продешевил ведь, надо было сразу тридцать просить!

…Арчер и брат Иеремия стоят у штормтрапа, наблюдая как отваливает от борта катер с местной властью.

— По мне, чем платить отступного, так надежнее было их пристрелить, и концы в воду, — прищурясь, заключает брат Иеремия. — А то здешние акулы, небось, уже проголодались со вчера… Ну что такое лишняя пара трупов на фоне завтрашнего?

— А что такое на фоне завтрашнего штука баксов? — равнодушно пожимает плечами Арчер.

— Тоже верно… Я вот чего думаю — а не поторопились мы вчера с капитаном и командой? — и брат Иеремия красноречиво кивает за борт. — Конечно, пора было уже приниматься за монтаж нашей «ракетной шахты», — при этих словах он оборачивается в сторону сполохов электросварки, — и изолировать команду было необходимо; но, может, стоило подержать их пока живыми в трюме — мало ли что? Понадобится, к примеру, сменить место якорной стоянки — а наши парни в кораблевождении-то ни бельмеса…

— Так надежнее. Я не хочу никаких случайностей — никаких, ясно?.. А место якорной стоянки нам менять не нужно. Это — наша последняя стоянка. Во всех смыслах последняя. Или ты еще не понял?

81

— Ваш план, мистер Александер, весьма остроумен, — выносит свой вердикт саудит, — но у него есть, к сожалению, один неустранимый дефект: он построен в расчете на чудо. Увы…

— Если понимать под чудом нарушение законов природы — то нет. Если считать таковым благоприятное сочетание случайностей — то да, пожалуй… — на лице Подполковника как-то вдруг разом проступила вся смертельная усталость этих четырех бессонных суток. — Но больше нам в любом случае надеяться не на что… Скажите, принц, а вы сами-то веруете в Бога? Ну, в смысле — в Аллаха?

— Странный вопрос! Саудовское королевство — исламское государство, а я, как-никак, член правящей династии.

— Я не о династии спрашиваю, а о вас.

— Да, конечно верую…

— Ну, тогда обратитесь к вашему Аллаху с рапортом по команде: дескать, мы свою часть работы сделали — верблюда привязали , так что теперь настал его черед потрудиться. При том, что ничего сверхъестественного от него, как уже сказано, не требуется — пусть просто пошлет нам толику банального везенья…

— Не богохульствуйте, мистер Александер!

— Я не считаю богохульством напомнить Ему, что физическое спасение главной святыни исламского мира, плюс жизни полумиллиона верующих, входит — как мне, агностику, сдается — в круг его прямых служебных обязанностей. А если Он полагает иначе, ему и правда пора убираться в отставку! В таком вот аксепте.

— Аспекте… — механически поправляет принц.

— Это цитата, — усмехается Подполковник. — Впрочем, я рад, что в моей сентенции вам резануло ухо лишь это.