Бальмануг. (не) Баронесса
Шрифт:
Нет, такая Хелен точно бы не смогла продолжить дело Кристен, скорее сгинула бы где-то на окраине Осебрутажа.
Да она и "сгинула" – ведь настоящая Хелен не пережила даже стресс после смерти матери, понимала Елена.
Но раз тело "баронесски" досталось Елене, то жизнь теперь должна пойти по новым правилам.
Теперь ей самой, то есть теперь уже Хелен нужно обустраиваться в этом неласковом мире. Совершеннолетие для знатных девиц в Осебрутаже наступало в двадцать лет, для парней, кстати, в двадцать два. То есть еще год девушке надо скрывать, что она сирота, чтобы ее уже в столице не прибрали к рукам ненужные ей "опекуны". Почему-то Хелен казалось, что в столице пройдох, желающих подзаработать на красивой сироте, которую можно много куда «пристроить», и на содержание которой еще и деньги из казны положены, будет предостаточно. Главное – теперь не попадаться, не выдать своего сиротского положения.
Выручало наличие кольца-печатки матери, которое было у всех взрослых эйр. Пусть Кристен Алис Бальмануг была бывшей баронессой по мужу, но также же еще имела личный титул – урожденной баронессы Рилминег. У Кристен было два старших брата, так что титул отца ей бы в любом случае не достался. Но уважительное обращение к такой женщине и к ее дочери Хелен должно было быть по правилам местного общества.
Так что с одной стороны Хелен – уже без титула, но всё еще эйра – была защищена. С другой стороны, она нарушала закон, скрывая свое положение сироты. Но если продержится этот год, то станет полностью самостоятельной в рамках закона, и предъявить ей что-либо будет сложно.
Хелен в который раз задумалась, где слабые места в ее плане. Свидетельство о смерти матери она не оформила, даже никуда не сообщила о самом факте. Нанятые работники их с матерью таверны точно бы этого не стали делать – не их уровня проблема. К тому же обычно никто не совал нос в чужие дела добровольно, если не было выгоды. А какая выгода кухонным работницам сообщать о смерти хозяйки таверны? Никакой, одна морока. Ведь тогда повалят проверяющие, так всех замучат допросами.
Вот за то, что они поступили по-человечески и похоронили Кристен – по местным обрядам это следовало делать в течение трех дней после смерти – Хелен была очень благодарна бывшим сотрудницам. Дочка Кристен тогда сама в беспамятстве лежала и не могла выполнить дочернюю обязанность.
С одной стороны, бывшую баронессу Кристен, урожденную Рилминег, отправили к Предкам согласно обычаям, ее душа должна быть спокойной. С другой, как понимала попаданка Елена, все улики насильственной смерти женщины, до разбора которой так и не доехали инспекторы, канули в невозвратное прошлое вместе с сожжением тела на прощальном костре.
И как теперь расследовать смерть Кристен Бальмануг? Займется ли этим Здоровяк Мдор, как обещал? Что тогда случилось с ее "матерью"? Было это случайным нападением залетного бродяги, который думал поживиться золотишком у хозяйки таверны? Хелена понимала, что, к сожалению, она теперь уже никогда не узнает правды о гибели своей новой матери.
Теперь для местного общества бывшая баронесса Кристен Алис Бальмануг скорее всего будет без вести пропавшей. Налоги за таверну сборщикам, когда те явятся на порог, заплатит уже Здоровяк Мдор. Никому не будет никакого дела до смены владельца заведения и насколько законным образом это было сделано. Но раз Кристен Бальмануг никто не будет искать – а никто не будет, родня совершенно "забыла" о них – то даже о ее пропаже не будет известно.
Таким образом, у Хелен был шанс успешно продержаться этот год без навязанных опекунов. Имея кольцо-печатку матери, она сможет при необходимости подделывать нужные документы, не требующие магического подтверждения личности.
"И пережить этот год лучше всего в академии! – планировала Хелен. – А затем я стану самостоятельной личностью! И тогда у меня будет гораздо больше возможностей получше обустроиться в этом мире".
Именно поэтому у нее была такая необходимость поступить в академию. Там, за стенами учебного заведения, она будет хоть под какой-то "законной защитой". В городе – на столичных улицах – остаться на свободе и при этом не влипнуть в новые неприятности у Хелен было гораздо меньше шансов.
"То есть пока спрячусь в академии, научусь работать со своей магией. Заодно узнаю гораздо больше об этом мире, да хотя бы по книгам из библиотеки. Должна же там в академии быть хорошая библиотека? И бесплатная для студентов. Присмотрюсь к новому миру. Пойму, как мне потом устраиваться" – размышляла Хелен.
Заглядывать куда-то еще дальше, в будущее у девушки пока не хватало сил и данных.
Итак, разрешительно письмо для академии якобы от матери, бывшей баронессы Кристен Алис Бальмануг было готово. Осталось только собрать воедино решительность и даже наглость Елены, воспоминания о местных законах Хелены, подсказки от Шелли, собранные по подслушанным беседам студентов, и идти штурмовать Королевскую академию магии Осебрутажа.
Хелен сидела в просторном роскошном кабинете в обитом бархате кресле напротив массивного письменного стола, таких размеров, что еще чуть-чуть и можно было вертолет сажать. По ту сторону этого резного монстра из орехового массива на девушку холодно смотрели глазами такого же орехового цвета. Только в тех глазах еще были намешены вежливое снисхождение, задумчивое отстранение и какая-то усталость.
– И вы хотите поступить в Королевскую академию магии Осебрутажа? – в который раз вежливо переспросил пожилой мужчина, что сидел напротив.
Эрик Бутлер Велинсор – аж целый граф и ректор этой самой академии. Это был пожилой мужчина, узкого, но не хилого телосложения. Его плечи не поражали такой же шириной, как у девицы-шитеры Шелли, но были гордо развернуты. Темно-синий мундир смахивал на военную форму, но непозволительно для реальных военных роскошно украшен: на бортах выстроились ряды переливающихся декоративных пуговиц, как бы не из драгоценных камней сделанные, уж больно ярко сверкали. Бортики обшлага и воротника-стойки отделаны золотым шнуром.
Черные волосы мужчины уже были тронуты седыми прядками, а виски и вовсе седые, словно обильно пеплом посыпанные. Бороды и даже усов не было, на широком подбородке – неожиданная ямочка, словно смягчающая своим наличием резкие линии мужских скул и челюсти.
Хелен никак не могла составить свое впечатление о графе. Да что она – даже среди студентов мнения расходились, по заверениям Шелли. Кто-то говорил, что ректор – еще тот зануда и педант, кто-то заверял о вспыльчивости и живости графа Велинсора, который даже любил порой пари заключить. Вот и кому верить?
По кабинету тоже не догадаться о характере хозяина. Сдержанный, как принято у мужчин, но роскошный, как у графа. Без излишнего декора, но каждый предмет – от письменного стола до бра на стене меж впечатляющими книжными шкафами – были искусной выделки и точно из дорогих материалов.
– Так в чем сложность, позвольте уточнить, уважаемый эйр ректор Велинсор?
Хелен специально обращалась сейчас к мужчине исключительно по его должности в академии. Не на светском же рауте они сейчас общаются, никаких Ваших сиятельств.