Бальмонт-лирик
Шрифт:
Возьмите еще «Русалку», сплошь написанную короткими предложениями (II, 286), или во II томе пьесы на с. 32, 51, 151, 152. [110]
Выделенью коротких предложении соответствует у Бальмонта красивое выделение односложных слов в арсисе (пьесы: «Придорожные травы», «Отчего мне так душно?» — час, миг, шаг).
У Бальмонта довольно часты во фразе строения слов или речений с разными оттенками:
С радостным:
И утро вырастало для нас, для нес, для нас. [111]110
«Среди камней», «Лесной пожар», «Светлый Герой», «Потухшие факелы» (все —«Горящие здания»).
111
И
Меланхолическим:
И сердце простило, но сердце застыло, И плачет, и плачет, и плачет невольно.(из пьесы «Безглагольность», см. выше)
Мрачным:
Било полночь в наших думах, Было поздно, поздно, поздно. [112]Ритмы Бальмонта заслуживали бы особого исследования. Я ограничусь несколькими замечаниями.
Наши учебники, а вслед за ними и журналисты, говоря о русском стихе, никак не выберутся из путаницы ямбов и хореев, которые в действительности, кроме окончания строки, встречаются в наших стихотворных строках очень редко. Например, почти весь «Евгений Онегин» написан 4-м пэоном.
112
Било полночь в наших думах… — «Поздно» («Будем как солнце»).
Бальмонт едва ли не первый показал силу первого пэона, как основного ритма пьесы, который дал возможность утилизировать сочетания четырехсложных слов с ударением на первом слоге.
Отданное стиснутым рукам, Судорожно бьющееся тело. [113]Ср. «Придорожные травы».
Бальмонт дал нам первый почувствовать красоту полустиший, как это видно из следующего ритмического примера.
Волна бежит. Волна с волною слита. Волна с волною слита в одном мечте. Прильнув к скалам, они гремят сердито. Они гремят сердито: «Не те! Не те!» И в горьком сне волна волне шепнула. Волна волне шепнула: «В тебе — мечта». И плещут вновь: «Меня ты обманула!» — «Меня ты обманула. И ты—не та!» [114]113
Отданное стиснутым рукам… — «Мы с тобой сплетемся в забытьи…» («Будем как солнце»).
114
Волна бежит… — «Волны», «И плещут вновь…» («Будем как солнце»).
Среди ритмических созданий Бальмонта меня очень заинтересовали его прерывистые строки «Болото» («Только любовь», с. 144 сл.) и «Старый дом» («Только любовь», 146 сл.). Ритмичность этих пьес не может быть сведена к нашим схемам: если отдельные строки и измеряются с некоторой натяжкой нашими ритмическими единицами, то объединение каждой из них можно искать разве в мелькании одного какого-нибудь ритмического типа: болото есть слово амфибрахическое, и амфибрахий лежит в основании ритма самой пьесы, причудливо перебиваясь третьими пэонами и анапестами. Слова старый дом — составляют кретик, а потому кретик есть основ ной размер самой пьесы, так озаглавленной. Вот отрывки из поэмы «Болото».
На версты и версты шелестящая осока, Незабудки, кувшинки, кувшинки, камыши. Болото раскинулось властно и широко, Шепчутся стебли в изумрудной тиши.Или:
О, как грустно шепчут камыши без счета, Шелестящими, шуршащими стеблями говорят. Болото, болото, ты мне нравишься, болото, Я верю, что божественен предсмертный взгляд. [115]Пьеса «Болото», по-моему, ритмически символизирует зыбкость и затрудненность движенья по трясине: в стихах чувствуется тряска, соединенная с мучительным, засасывающим однообразием.
115
На версты и версты шелестящая осока… — «Болото» («Только любовь».).
В «Старом доме» наблюдается еще большая разносоставность строк, чем в «Болоте». При этом удивительная унылость и мистический колорит придается пьесе, кажется, тем, что вся она состоит из мужских стихов, падающих как-то особенно тяжело и однообразно.
Кто в мертвую глубь враждебных зеркал Когда-то бросил безответный взгляд, Тот зеркалом скован, — и высокий зал Населен тенями, и люстры в нем горят. Канделябры тяжелые свет свои льют, Безжизненно тянутся отсветы свечей, И в зал, в этот страшный призрачный приют, Привиденья выходят из зеркальных зыбей. Есть что-то змеиное в движении том, И музыкой змеиною вальс поет, Шорохи, шелесты, шаги… О старый дом, Кто в тебя дневной, не полночный свет прольет? [116]116
Кто в мертвую глубь… — «Старый дом» («Только любовь».).
Размер пьесы «Старый дом» символически изображает мистическую жизнь старых зеркал и пыльных люстр среди гулкой пустоты зал, где скрещиваются кошмарные тени, накопленные в старом доме, как в душе, за его долгую пассивно-бессознательную, все фатально воспринимающую жизнь.
Замкнутость, одиночество этого дома-души болезненно прерывается только ритмом какого-то запредельного танца.
Мы кружимся бешено один лишь час, Мы носимся с бешенством скорее и скорей, Дробятся мгновения и гонят нас, Нет выхода, и нет привидениям дверей…Или заглушенными призывами жизни:
Живите, живите — мне страшно — Живите скорей.Прерывистые строки Бальмонта будто бы несколько противоречат изысканности его стиха. Но это только видимость. Изысканность сохраняет свое обаяние над лирикой Бальмонта, внося в самые причудливые сочетания ритмов строгость строфичности и богатство рифмы. У Бальмонта почти нет белых стихов, и русская поэзия давно уже не знала. рифмы богаче, при всей ее свободной изящности.
Беру примеры на выбор:
болото — кто-то; осока — широко; камыши—тиши; навсегда—следа; изумрудом—чудом; говорят—взгляд; распахнет — гнет. [117]
Рифма Бальмонта ровно настолько богата, чтобы не дать почувствовать за нею вычурности, вымученности.
Чтобы заключить сказанное мною о поэзии Бальмонта и в виде запоздалого motto [118] к моему очерку — вот недавно сказанные слова Анри Альбера.
Он говорил их о Ницше, я скажу о Бальмонте, как лучшем представителе новой поэзии.
117
…болото—кто-то… распахнет — гнет. — Все рифмы, кроме последней, взяты из стихотворения «Болото» («Только любовь».). Рифма «распахнет — гнет» взята из стихотворения «Старый дом» («Только любовь».).
118
Эпиграфа (итал.).
Henri Albert (Fr'e d'e ric Nitzche).
Son influence sur notre jeune litterature a deja 'e t'e consid'e rable. Elle ira tous les jours grandissante. Salutaire? N'e faste? Qu'importe! Elle nous apporte de nouvelles matieres a penser, de nouveaux motifs de vivre… [119]
Письмо И.Ф. Анненского к А.Н. Веселовскому
(Раскрывает положения статьи Бальмонт-лирик)
17. XI 1904 Ц<арское> С<ело>
119
Анри Альбер (Фридрих Ницше). Его влияние на нашу молодую литературу было уже значительным. Оно будет возрастать с каждым днем. Благотворное? Пагубное? Не все ли равно! Оно дает нам новый материал для размышлений, новые побуждения для того, чтобы жить (фр.).