Банальная жизнь

Герцик Татьяна Ивановна

Мама принялась суетливо меня расспрашивать, что же случилось, и Влад оказался оттесненным на приличное расстояние. Я надеялась, что он уйдет, но он обратился к детям, безошибочно угадав их слабую струнку.

— Я тут вашей маме столько еды принес, она меня даже заругала. Может, поможете мне и съедите половину?

Сергей, обожающий вкусно и плотно закусить, тут же согласился, а Андрей вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула головой.

— Да, конечно, мне это и за неделю не съесть, всё пропадет.

Успокоенные мальчишки

тут же открыли холодильник и принялись наперегонки уничтожать принесенные деликатесы. Мне стало немного стыдно за их жадность, но что поделаешь, много из этого они не то что не пробовали, а и видели впервые в жизни.

Влад прочно уселся на стуле, приготовившись переждать визит моих шумных родственников, но тут в его кармане требовательно затренькал телефон. Он недовольным рывком вытащил его и, послушав пару минут, вздохнул и сказал:

— У нас в офисе проблемы. Но я вернусь, как только смогу. Нам надо поговорить! — и вышел, не прощаясь.

Мама внимательно посмотрела ему вслед. Но при отце выспрашивать у меня ничего не стала, и слава Богу. Мой решительный папанька наверняка понял бы всё совершенно неправильно и потребовал у Влада немедленной сатисфакции.

Поговорили о том, о сем. Как обычно, при посещении больных все речи вертелись вокруг одной темы, кто когда чем болел и как долго это продолжалось. Мальчишки, съевшие половину принесенных продуктов, напоминали двух объевшихся котов, которые и рады бы запихнуть в себя что-нибудь еще, но размер желудка не позволяет. Сергей мрачно смотрел на оставшиеся деликатесы и я, чтобы внести покой в его смятенную душу, посоветовала взять их с собой. Парни обрадовались, а мама воспротивилась.

— Это ведь тебе принесли, ты и ешь.

— Мама, есть мне совершенно не хочется, да и больно еще. К тому же скоро прибегут сослуживцы и принесут еще столько же. Неужели я тебе напоминаю юного великана, которому еще расти и расти?

Мама нехотя согласилась, и под напором Сережки, считающего, что всё это изобилие для сохранности надо как можно скорее эвакуировать домой, родители ушли.

Оставшись одна, почувствовала сильную слабость и неприятный гул в голове. Хотелось спать. Легла в кровать, но уснуть мне не удалось. В палату вошли Ванда Васильевна и Люда, обе в белых халатах и синих бахилах, держа в руках по пакету с приношениями.

Решив, что я, как больная, имею полное право не вставать, я слабым голоском поприветствовала их и взмахом руки показала на холодильник, куда следовало выгрузить принесенную снедь. Люда хозяйственно распахнула дверцы и удивилась — он был совершенно пуст.

— Яна Ивановна, вас что, никто ещё не навещал? Вам же есть совершенно нечего.

Признаваться в том, что посетившие меня детишки уволокли с собой то, что не смогли съесть, мне не хотелось, и я сочинила:

— Да я только что доела последний йогурт. После операции что-то есть ужасно хочется.

Люда тотчас же подхватила предложенную тему

и вспомнила, как ее мама после удаления аппендикса пополнела на десять килограммов, потому что не могла остановиться и всё ела, ела, ела… Я выслушала этот душераздирающий рассказ с устало прикрытыми веками, всеми силами намекая на то, что их изможденная болезнью начальница отчаянно нуждается в тишине и покое.

Ванда Васильевна, с трудом прервавшая живое повествование Люды, начала неловко извиняться:

— Вы уж нас простите, Яна Ивановна, что мы не поняли, что вам так плохо. Вечер вы провели так хорошо, душевно, все аж растрогались, а что красненькая были, то от волнения. А у вас, как оказалось, температура была запредельная. Вы на нас не сердитесь?

Я заверила встревоженных сотрудниц, что совершенно на них не сержусь. И добавила про себя, что, если они тут же умотают, я их даже полюблю. Но они этого не поняли и сидели, болтая о всякой ерунде, еще полчаса, отнимая у меня последние силы. Едва они ушли, как я провалилась в глубокий сон.

Проснулась от неприятного чувства подопытного кролика. Так смотреть мог только Влад, поэтому, не открывая глаз, притворилась, что сплю, вдруг не выдержит и уйдет? Но обмануть его не удалось. Он провел по моей щеке костяшками пальцев и тихо проговорил:

— Я вижу, ты не спишь. — Голос был настойчив, но невесел. — Посмотри на меня.

Пришлось открыть глаза.

— Яна, я тебя люблю.

Видимо, на моем лице отразилось такое недоверие, что он побледнел. Настойчиво спросил:

— Почему ты мне не веришь?

Я хотела напомнить ему некоторые из имен, терзавшие мне не только уши, но и сердце, но не понадобилось, в палату залетела взъяренная Наталья. Без лишних экивоков выпалила:

— Вот ты где! Я тебя жду, жду, а ты по бабам шатаешься!

Несмотря на нелепость ситуации, мне стало смешно. Пришло время и мне выступить в роли разлучницы. Я с интересом следила за развитием сюжета.

Влад со злостью выговорил:

— Я тебе ничего не обещал! И вообще, встречался с тобой, да и со всеми остальными, потому что заблуждался!

Она язвительно захихикала.

— Вот как? А то, что я беременна, это тоже заблуждение?

У меня по сердцу резанули отвратительно острым ножом. Я отвернулась к стене и едва расслышала разъяренное шипение Влада:

— Если ты и беременна, то не от меня! Я всегда предохранялся!

Девица назидательно уточнила:

— Ну и что? Я просто взяла использованный презервативчик и проделала кое — какую процедуру. Так что ребеночек твой, это любая экспертиза подтвердит. И не думай, что от меня сможешь избавиться. Жениться придется, дружочек.

— Да никогда! И пошли отсюда! Для начала к гинекологу, а потом, если твои слова подтвердятся, к юристам. — И до меня донеслись сказанные уже совершенно другим тоном просительные слова: — Не верь ничему, Яна! Я с этим разберусь!