Банда - 2
Шрифт:
Отец и малыш одновременно подняли головы и улыбнулись - это их звали.
– Идем!
– крикнул папаша, подмигнув Амону - извини, дескать. Начальство зовет, - улыбчиво пояснил отец, показав пальцем вверх, не то на пятый этаж дома, не то в осеннее небо.
Амон не ответил, неотрывно глядя на возню Сынка и Юрика у машины. И папаша, не услышав ответа на свои слова, обернулся и, увидев, как напряженно Амон смотрит в кусты, тоже взглянул туда. Он не сразу понял, что происходило, а когда до него дошло, что идет угон, что вскрывают машину, он не раздумывая, оставив малыша на дорожке, бросился к машине.
– Елки-моталки!
– успел крикнуть он Амону.
–
Когда он подбежал к машине, Юрик уже сидел за рулем, а Сынок справа от него. Парень рванул дверь на себя и с какой-то необыкновенной ловкостью выволок Юрика из машины. Тот не успел ничего сообразить, как получил сокрушительный удар в челюсть и тут же рухнул в желтую листву. После этого парень с той же легкостью выволок из машины и Сынка. К ним бросился из кустов Боксер, но, получив сильный удар ногой в живот, не успел ничего предпринять. Парень действительно оказался бойцом. Пока Боксер сипел, согнувшись пополам, пока медленно поднимался приходя в себя Юрик, пока дергался Сынок в сильных руках парня, со скамейки раздумчиво поднялся Амон и неторопливой, тягучей походкой направился к месту схватки. Какая-то замедленность, если не ленность была во всех его движениях.
Ухватив покрепче вырывающегося Сынка, парень обернулся и увидел Амона.
– Видал, ловкачи!
– весело крикнул он.
– У соседа решили "девятку" угнать. Сейчас мы с ними разберемся!
– Разберемся, - проговорил Амон чуть слышно, скорее про себя и приблизившись к парню сзади, крякнув, всадил ему нож в спину чуть повыше пояса. Для верности он еще и провернул его там, во внутренностях, и выдернул. Подхватив Сынка из слабеющих рук парня, Амон швырнул его к машине. Сынок упал прямо на сидение и тут же начал возиться с ключом зажигания. Приковылял к машине и бухнулся на заднее сидение все еще согнутый пополам Боксер, неуверенно сел рядом с Сынком Юрик.
Парень умирал на глазах. Известково-серая бледность покрыла лицо, жизнь из него уходила в какие-то секунды. Амон чуть сонно взглянул на него, хотел было нанести еще один удар, но передумал, в этом уже не было надобности. Он лишь наклонился, поднял полу куртки и тщательно вытер свой нож. Еще раз обернувшись на умирающего, он все с той же ленцой подошел к машине, уселся на заднее сидение и захлопнул дверцу. В зеркало он видел, как к мертвому подошел сынишка и улыбчиво начал дергать его за куртку, решив, что отец хочет поиграть с ним.
– Спокойнее, Сынок, - сказал Амон, откидываясь на спинку и закрывая глаза.
– Не надо так сильно волноваться, - весь его вид производил впечатление страшно уставшего человека.
– А то машина не заведется.
– Ты свое сделал?
– оскалился Юрик, сидевший рядом с Сынком.
– Вот и сиди. И не воняй!
– Воняешь ты, - чуть раздвинулись в улыбке губы Амона.
– Из штанов вонь идет... Не забудь сменить, когда приедем...
– Знаешь что?!
– Скорость превышать не надо, - Амон так и не открыл глаз.
– В городе скорость не должна превышать шестьдесят километров в час.
– Заткнись, Амон.
– Откуда появился этот тип в куртке?
– спросил, молчавший до сих пор. Боксер. Он, наконец; отдышался и смог заговорить.
– Сосед, - ответил Амон.
– Он не должен был появиться.
– А ты зачем?
– спросил Юрик, остывая. Машина к этому времени выехала на проезжую часть, влилась в общий поток и уже не вызывала подозрений.
– - Если я появляюсь, значит, подготовка была плохая, - сказал Амон. Значит, кто-то плохо сделал свое дело. Время выбрано не правильное, много выпили вечером, много мяса
– Мы бы и сами справились... Ты не должен был появляться... А теперь мокруха... С шефом будешь разговаривать сам.
– Моя плохо говорит, - улыбнулся Амон, сознательно коверкая слова. Моя молчать будет. Твоя будет говорить с шефом. Твоя будет улыбаться, извиняться, руки в стороны разводить... Моя спать будет.
– Ты его убил?
– Думаю, да.
– Зачем?
– Сильно машина хорошая.
– Я спрашиваю - убивать зачем?
– Моя не знает. Ножик спроси. Твоя не знала, что у меня ножик в кармане? Твоя думала, у меня член в кармане?
– Похоже, что у тебя и в голове, кроме члена, ничего нет, - ответил Юрик зло и тут же пожалел об этом. Он надеялся, что Амон не заметит оскорбления, но Амон все замечал, особенно оскорбления. И не прощал. Он мало говорил и поэтому никогда нельзя было знать наверняка, что он услышал, что понял, как к чему относится.
– Нехорошо говоришь, - сказал Амон после долгого молчания. За это время машина остановилась перед красным фонарем светофора, снова двинулась, снова остановилась и лишь тогда в наступившей тишине Амон произнес свои слова.
– Нехорошо говоришь, - повторил он чуть тише.
– Моя обиделась.
– Перестань, Амон, - Боксер легонько похлопал его по коленке.
– Мы все свои ребята, заняты одним делом, чего обижаться? Сегодня у него слово сорвалось, завтра у тебя...
– У меня слова не срываются, - Амон опять перешел на правильный язык.
– У меня другое может сорваться.
– Это что же?
– беззаботно улыбнулся Сынок.
– Моя молчит. Моя устала.
– Приехали, - сказал Юрик, подвигав плечами, поправив пучок волос на затылке.
Машина ехала по дороге, расположенной на возвышении, а внизу простиралась бесконечная, чуть ли не до горизонта чешуйчатая поверхность гаражей красновато-ржавого цвета. Прошел мелкий осенний дождь и чешуинки крыш поблескивали в желтоватом свете заката. Гаражи были изрезаны бесконечными проездами, тупиковыми переулочками, к некоторым гаражам тянулись дорожки, полные осенней грязи, кое-где успели проложить асфальт, кое-где уже успели его разъездить. В это железное скопище въезжали через десятки ворот, через сотни мест можно было из него выехать. Никто не знал наверняка сколько здесь машин, сколько гаражей, что здесь происходит и кто обитает. Здесь нетрудно было спрятать сотню машин и никто бы никогда не смог их обнаружить. По некоторым дорожкам выезжали проржавевшие "мерседесы", по другим въезжали новые "девятки", по третьей волокли обглоданный скелет "Волги" и во всем чувствовалась непрекращающаяся напряженная жизнь. Когда стемнело, во многих гаражах стали заметны вспышки электросварок, слышался надсадный вой мощных моторов, визжали шлифовальные круги, время от времени раздавались гулкие удары кувалды.
Это могло показаться странным новому человеку, но с наступлением темноты вся эта деятельность не только не затихала, а, кажется, приобретала еще больший накал, какую-то судорожную спешку. На незнакомых смотрели подозрительно, долго уточняли и переспрашивали, кто нужен, зачем, по какому поводу и только убедившись в полной безвредности человека, немногословно объясняли как найти шустрого жестянщика, где обитает маляр, который к утру перекрасит машину в любой мыслимый цвет, где найти колесо к "опелю", карбюратор к "вольво", где можно купить водки, познакомиться с девочкой, продать доллары, получить визу в Польшу или в Литву...