Банда отпетых дизайнеров

Логунова Елена Ивановна

– С-с-слушаю вас-с-с, Инна! – прошипела близкая родственница Кота Леопольда.

Я еще достаточно молода, а выгляжу и вовсе девушкой, так что на «вы» ко мне обычно обращаются только посторонние люди, страдающие переизбытком вежливости. Употребляя в обращении ко мне местоимение множественного числа, Анна Леопольдовна либо намекала на мой возраст, либо подчеркивала свое нежелание со мной знаться. Собственно, по второму пункту я отвечала ей взаимностью.

Капитан Кулебякин – взрослый мальчик, который давно уже вышел из-под материнской опеки. С Анной Леопольдовной я встречалась

всего пару раз и в восторг от нашего знакомства не пришла. Маменька Дениса – язва, каких поискать, я тоже не розовый бутончик, и объединяет нас только одно: отсутствие нестерпимого желания видеть в роли капитанши Кулебякиной гражданку Кузнецову Индию Борисовну. Только у меня это нежелание пассивное, я просто максимально затягиваю стадию добрачных отношений в надежде, что Денис по доброй воле откажется от самоубийственного желания стать моим мужем. А мадам Котова при каждом удобном случае проявляет активность, всячески пороча меня в глазах Дениса. Вот и злая я, и ехидная, и нехозяйственная, и слишком красивая, наверняка вертихвостка!

Однако сейчас я рассчитывала на помощь Денискиной маман, поэтому следовало отложить пикировку до лучших времен.

– Анна Леопольдовна, дорогая, подскажите, пожалуйста, куда уходят корни родового древа Кулебякиных? – вежливо спросила я.

– Чего? – озадаченно переспросила мадам, явно не ожидавшая такого вопроса.

– Где находится фамильное гнездо?

– Чье?

Тут уж я не выдержала и гаркнула в трубку:

– Того аиста, который принес вам Дениску!

Анна Леопольдовна немного помолчала, а потом с великим укором спросила:

– Вы пьете, Инна?

– Я-то нет, а вот некоторые… – тут я осеклась, не желая выдавать причину интереса к кулебякинскому гнездовью, чтобы Денискина маман не встала на защиту своего блудного сына. – Мне просто нужно знать, есть ли у Дениса близкие родственники в деревне?

– Зачем это?

– Хочу послать им приглашения на нашу свадьбу! – в сердцах ляпнула я откровенную неправду. – Конечно, если этих родственников не слишком много, потому что мы не планируем массовое народное гулянье. Честно говоря, если потенциальных гостей наберется чересчур много, я предпочту сэкономить и отказаться от свадебных торжеств. А может, и от самой свадьбы.

Это была чистой воды провокация, и Анна Леопольдовна немедленно на нее поддалась.

– Конечно, у Дениса есть родня в деревне! – с жаром вскричала она. – Да в Середомакарьевском в половине дворов живут Кулебякины!

Я не стала спрашивать, кто живет во второй половине этих дворов, поинтересовалась другим:

– Что такое Среднемакаровск?

– Середомакарьевский – это старинный казачий хутор! – с чувством невыносимого превосходства ответила Анна Леопольдовна. – Он назван по имени Макара Середы, совершившего великий подвиг во времена русско-турецкой войны. Инна, милая, культурный человек обязан знать такие вещи! Это же наша родная история!

В голосе вредной женщины звенело ликование: она обнаружила, что я ко всему прочему еще и невежда.

– А при чем тут Кулебякины? – опрометчиво спросила я и нарвалась на небольшую лекцию по истории Кубани.

Оказалось, что они как раз при героическом

Макаре, дочь которого вышла замуж за некоего Кулебякина. В отличие от Середы, успевшего до своего подвига породить на свет одну-единственную дочь, Кулебякины оказались весьма плодовиты, быстро размножились и заполонили собой целый большой хутор имени героического предка.

– А картошка там растет? – спросила я, перебив неожиданным вопросом складный былинный сказ.

– Там все растет! Середомакарьевский – благодатная земля, знаменитый кубанский чернозем!

– Значит, и сеновалы там есть, – пробормотала я, утверждаясь в своих худших подозрениях. – Анна Леопольдовна, а вы давно с Денисом общались?

Она замолчала, явно раздумывая, как бы получше ответить на такой каверзный вопрос. Сказать «давно» – значит признаться в том, что взрослый сын редко прибегает к мудрым материнским советам…

– На прошлой неделе, а что? – осторожно ответила мадам.

– То есть вам он приглашение на нашу свадьбу еще не вручил? – притворно ахнула я. – Ну, Денис! Ну, негодник! Никакого почтения к старушке матери! Ладно, я ему задам!

– Я сама! – выкрикнула Анна Леопольдовна, а я положила трубку и коварно улыбнулась.

Не зря поговорили! Может, я и немного узнала (история славного хутора не в счет), зато теперь негодник Кулебякин получит нахлобучку сразу с двух сторон: от меня и от любящей маменьки!

Я сбегала к Андрюхе и забрала у него телефонный справочник с картой края, чтобы поискать на ней благодатный хутор. Заодно на всякий случай спросила у Сушкина:

– Эндрю, а как тебе название Середомакарьевский?

– Нет, не то, – подумав, коротко ответил он.

– Значит, Денис был не с вами, – пробормотала я, удаляясь из аппаратной. – Что, впрочем, не снимает с него подозрений, ибо богата земля кубанская сеновалами и картофельными полями! Есть где развернуться силушке богатырской!

Я снова устроилась за своим столом, отыскала на карте благословенный Середомакарьевский и некоторое время гипнотизировала взглядом точку размером с просяное зернышко, желтеющую среди просторных зеленых (очень может быть, что картофельных!) полей. Сидела и думала, а не рвануть ли мне в исторический казачий хутор? Не сейчас, посреди рабочего дня, а на ночь глядя, в сумерках, по вечерней прохладе? С инспекторской проверкой сеновалов и самоходной сельскохозяйственной техники?

Тут из кабинета Бронича, пятясь и мелко кланяясь, вышла Трошкина. Когда подружка повернулась ко мне передом, я увидела ее сияющее лицо и поняла, что шеф соискательницу вакантного редакторского места обнадежил.

– Михаил Брониславич дал мне первое задание! – похвасталась Алка, плюхаясь на стул у моего стола. – Вот! Я должна написать рекламное стихотворение для сети ресторанов «Шахерезада»!

Она шлепнула на стол цветной буклет упомянутого заведения, и я непроизвольно скривилась. Этот рекламный продукт «Шахерезады» тоже породило наше агентство, и тоже в муках.

– Ой! – расстроилась Трошкина, увидев, как изменилось мое лицо, и сделав из этого неправильные выводы. – Инка, прости! Получается, что мне отдали твою работу?