Банда в белых тапочках
Шрифт:
Уколы красоты? Ведь если придешь к косметологу один раз, придется возвращаться на эту голгофу снова и снова. Вряд ли это можно скрыть от окружающих. Ботекс атрофирует мышцы лица, они становятся неподвижными, а лицо Леокадии всегда выражало то, что было у нее на душе. Чаще всего досаду и злость.
– Кто же тогда на этой фотографии? – продолжал раздумывать Удальцов, поглощая кофе без сахара.
– Ее подруга Калерия Дубинина, – подсказала Алевтина, – это ее двойной подбородок. И это платье она часто надевала на мероприятия. В отличие от Монти у нее был один доход, с мужа. А тот ее никогда не баловал.
– Калерия. – Удальцов отставил фотографию и принялся ее разглядывать. – Похожа.
– А то, – заметила Алевтина, подливая ему из турки. Как, однако, Василиса резко изменила его вкусы.
– Получается, что украшение надето на подругу, а Леокадия его фотографирует, – резюмировала Василиса.
– Получается, – согласился следователь.
– Значит, Дубинина тоже знала о существовании этого кулона, – продолжила мыслить вслух Василиса.
– Значит, знала, – повторила Алевтина и спохватилась. – А что это еще значит?! Что она могла его свистнуть раньше тех, кто спер сейф?! Те мне и звонят теперь. Нужно выяснить, сколько он стоит. Если кулон дорогущий, то почему Монти хранила его в магазине?
– Потому что переезжала, – ответил Удальцов. Все-таки умения расследовать у него не отнять. – Новая квартира еще не поставлена на охрану, вот она и принесла ценности в магазин.
– Нормальные люди пользуются банковскими ячейками, – заметила Василиса.
– Значит, оно требовалось ей чаще, чем она могла ездить в банк, – не сдавался Удальцов.
– Логично, – согласилась Алевтина. – Красивый кулон, с камнем. Я бы на такой каждый день любовалась, доставала из сейфа.
– Нам повезло, что этот снимок цветной и украшение взято крупным планом. – Василиса взяла фотографию из рук следователя. – Складывается впечатление, что Леокадия готовила кулон на продажу. Вполне возможно, из-за этого и хранила в магазине. Вряд ли она любовалась им каждый день. Вот-вот должна была состояться сделка.
– А Калерия его стащила! – не унималась Алевтина.
– Кто его стащил, мы обязательно узнаем, – пообещал Удальцов.
Это «мы» Алевтине очень понравилось.
– «Не кочегары мы, не плотники…»
– А чистоплюйные работники…
– Казимир! Что за выражения? – Михаил Семенович перекинул стремянку с правого на левое плечо и укоризненно поглядел на внука. – Чистополью работники! Запомни, фирма называется «Мужики на час», моем мы все: от полов до потолков. Самое главное, зацепиться за кассу и оттереть оставшиеся отпечатки пальцев. Еще стереть их с вешалок… Забыл с каких. Там толстенная такая баба шорты мерила. Лучше всего протереть все вешалки.
– Они не дадут, дед, портить товар, – со знанием дела заявил Казимир. – Мы же не специалисты!
– А по нам не видно, кто мы, – рассудил Михаил Семенович. – На нас форменная одежда, мне Степаныч, когда свои старые комбинезоны давал, клялся, что они из солидной фирмы.
– Тогда почему на моей спине Микки Маус нарисован? – Казимир споткнулся и громыхнул пустым металлическим ведром.
– Эта мышь – символ чистоты, запомни, внук! И скажи об этом другим.
– Клевета, – хмыкнул внук, – эта мышь – борец за справедливость.
– А мы кто?! – возмутился Михаил Семенович. – Тоже борцы! Сегодня станем бороться за чистоту. А вообще мы боремся за справедливость и чистоту идеалов!
– Зря мы вышли бороться с открытым забралом, – нахмурился внук, – вдруг узнают?
– Риск – благородное дело, – вздохнул дед. – А если они вычислят наши пальчики?! Не трусь, я с тобой. Если что, убегай, я прикрою. Там основной – охранник. Девки – дуры, особенно кассирша.
– Не кочегары мы, не плотники, а половые мы работники…
Никому из прохожих не показалось странным, когда дед и внук в синей форменной одежде, в резиновых перчатках, один – с ведром и тряпкой, другой – со стремянкой, бодро вошли в магазин женской одежды.
– «Мужиков» заказывали?! – выкрикнул Михаил Семенович, деловито устанавливая стремянку у окна.
– Мужиков? – ошарашенно повторила Раечка и ахнула. – Теперь можно организовать доставку на дом?!
– На дом нельзя, – заявил Михаил Семенович, забираясь на стремянку, – в торговое предприятие можно. По сходным ценам организуем праздник жизни на окне, на прилавке, на полу…
– На окне неудобно, – растерялась Раечка, – да и вообще неудобно как-то при свидетелях!
– Действительно, при свидетелях разврат получится, – встревожился Анатолий, оторвался от стены и молниеносно спрятал за спину «Плейбой».
– Глупости, – отмахнулся Михаил Семенович, – детские комплексы!
– Кстати, о детях. Меня смущает, – прищурилась Раечка, – что вы несколько староваты, а ваш партнер слишком молод. Странно, что вы занимаетесь работой по вызову.
Казимир натянул бейсболку поглубже на глаза и спрятался за деда.
– А вы не смущайтесь, милая, лучше принесите водички и моющие средства!
Михаил Семенович кивнул на пустое ведро, рука Казимира сунула его Раечке. Та подозрительно поглядела на пенсионера, но ведро взяла.
– Моющие средства? – изумленно процедила Раечка.
– Ага. – Михаил Семенович протер пальцем окно и показал слой грязи. – Будем наводить чистоту! А вы что подумали?
Раечка капризно повела плечом и направилась с пустым ведром в подсобку.
Пока она набирала воду, Михаил Семенович рассказывал Анатолию заранее придуманную легенду. Им позвонила хозяйка фирмы «Мужик на час» и направила на выполнение ответственных работ в этот магазин. Разговоры разговаривать им некогда, заказов полно, все грязью обросли. Впрочем, если сотрудникам этого магазина больше нравится сидеть в полном го…, то они бросят все и уйдут мыть конкурентов.
Анатолий пожал плечами. Скорее всего, мойщиков заказала Калерия. У нее всегда была мания чистоплюйства. Ему-то что? Мужики безобидные, до окончания рабочего дня черт знает сколько времени, пусть трудятся.
Раечка поставила перед мойщиками ведро, порошок и уныло вернулась за кассовый аппарат.
Михаил Семенович повернулся к внуку и подмигнул, плюхнув тряпку в ведро с водой.
– Между прочим, у нас в магазине три раза в неделю уборщица убирает, – сказала Раечка, глядя на старательных мойщиков.