Бандитские игры
Шрифт:
Над столом в красном углу висели иконы, украшенные расшитым полотенцем. Еще бы за спиной этих троих зеленое знамя с золотыми письменами: «Бей белых, пока не покраснеют. Бей красных, пока не побелеют», и в окне пулемет «максим», я бы поверил в смещение времени.
На столе перед суровой троицей лежало наше оружие: «АК», «стечкин», два «макара», пружинный нож, кастет, телескопическая дубинка. В общем, весь арсенал. Кроме оружия, лежала пачка удостоверений — и наши с Андрюхой, И трофейные омоновские, и еще кое-что. Как-то мне это не нравилось. Мутит эта публика. Но, с
За моей спиной раздалось чье-то тяжелое дыхание, в горницу ввели Картунова и следом втолкнули Андрюху Акулова. Живые.
— Доброе утречко, граждане менты, — своим скрипучим голосом поздоровался с нами дедок. — Прежде чем объявить наш приговор, хотелось бы узнать, какая сука навела вас на наше пристанище?
Пока я соображал, почему нас за ментов считают, отозвался Андрюха.
— Какие менты, дядя? — стараясь придерживаться блатного жаргона, развязно заговорил Акулов. — Наши ксивы перед тобой. Там все толком пропечатано.
— Ну да, — согласился дедок, — пропечатано. Салават Камбаев, лейтенант. Юрий Салтакин, старшина. И оба из ОМОНа.
— Какого ОМОНа? — прорычал Андрей, глянув на меня так, будто я виноват в слепоте старика. — Ты, батя, внимательно присмотрись: разве на ментовских ксивах наши «заточки» пропечатаны? Там же есть другие.
— Ну да, — снова согласился старик, — на тебя аж две ксивы выписано. По одной ты капитан-артиллерист, по другой — капитан из правительственной связи. Так кто ты на самом деле, милок? Небось сам запутался в ксивах?
Андрей прикусил язык, как же, будет он распространяться, что военное удостоверение личности лишь «крыша» его Истинной службы в ФАПСИ. Не имел он права кому попало раскрывать государственную тайну.
— Да что с ними церемониться. Кончать их надо, — выкрикнул мой «крестник» и тут же сморщился. Видно, хорошо я ему локтем зарядил в челюсть.
— Подожди, — отмахнулся от него старик и снова обратился к Андрею: — Значит, не менты вы? И это все оружие Не ваше? На дороге нашли и ехали сдавать. А это, — кривой палец уперся в Картунова, — это не вице-мэр Хребта. Может, вы, сынки, шпионы, засланные выведать тайны нашего стратегического района?
— Ага, — кивнул Акулов, — аргентинские.
— Шутки шутишь, милый. А зря. — Голос этого козлобородого ничего хорошего не сулил.
— Да что там, елы-палы, — горячился «крестник», — кончить ментов, и вся недолга.
Дело принимало неприятный оборот: ушли от милиции, БТРов армии, убереглись от омоновских пуль, и на тебе — попались под бандитский нож. А то, что перед нами обычные бандиты, было уже ясно.
— Лучше подобру расскажите, милые, кто вас навел на этот хутор, — почти попросил старик. На мгновение в горнице наступила тишина, и дедок добавил, уже обращаясь к Картунову: — А ведь мы вас, Вадим Григорьевич, хорошо таем. Вы же еще и депутат областного Совета, мы за вас голосовали. Что, решили, пора готовиться к новым выборам, Так сказать, подчистить район собственными руками? Чем не тема для газет и телевизоров. Настоящий борец с преступностью. Мало вам того, что Хребет под себя подмял: каких людей угробили, уже и за район решили взяться.
На последних словах старик сорвался на визг, брызжа слюной, закричал:
— Говори, сука, кто навел?
Картунов весь сжался. Еще не хватало, чтобы перепуганный чиновник ляпнул о нашем побеге, тогда точно конец. Нас грохнут, и трупы подкинут ментам, чтобы те успокоились.
Тюремный психоз дедка передался всем присутствующим, бандюги загалдели, а мой «крестник» с опухшим ухом, забыв про боль в челюсти, заорал как сумасшедший:
— Кончать ментов!
«А ведь и вправду могут кончить», — мелькнуло у меня в голове. Решение пришло само по себе, мгновенно, по принципу — клин клином вышибают. Рванув изо всей силы наручники, я бросился к «крестнику» с криком:
— Ах ты, сука рваная (как довелось понять, «сука» в этом обществе самое ходовое слово или пароль). — Меня тут же схватили двое бугаев, стоящих сзади. Но, вытаращив глаза и по-звериному оскалив зубы, я заорал: — Попался бы ты мне, гнида, в Афгане, — тут же поймал себя на мысли, что в Афгане мы бы скорее всего воевали вместе, пришлось исправляться на ходу, — или в Карабахе среди хаченов. Я бы с тебя шкуру содрал с живого, паскуда.
Лопоухий шарахнулся от меня как от чумного, забыв про автомат, висящий на плече. Остальные братья разбойники замолчали и смотрели на меня едва ли не с содроганием. Природная ярость, в простонародье прозванная бешенством была страшнее психоза, а потому подавляла его. Выкричавшись, я обмяк, наступила немая сцена.
Длилась она недолго, первым подал голос шофер:
— Ты что, в Афгане служил?
— Да, пришлось, — пробормотал я, придерживаемый двумя бугаями.
— В каких частях? — продолжал пытать меня шофер.
— Особая группа КГБ «Каскад», — сказал я и тут же добавил: — Вам это ни о чем не говорит.
— Нет, почему же, кое о чем говорит.
Замешательство от моего спектакля прошло, и вновь послышался голос дедка:
— Думаю, прав Митяй, кончать их надо.
— Подожди, Тихон, — осадил его сидящий рядом фермер. — Нет в нашем «трудовом» соглашении договора об «мокром».
Фермер рубанул ребром ладони по крышке стола так, что наши цацки на нем подпрыгнули. Он сейчас говорил, как прораб или заводской мастер на пятиминутке. Чудны дела твои, Господи, кого только нынешнее время не выгоняет на большую дорогу.
— А ты уверен, что они не менты? — огрызнулся старик.
— А где доказательства, что менты? — с другого бока насел на дедка шофер. Ну, кажется, есть вероятность отсрочки приговора.
— Ладно, — наконец сдался козлобородый Тихон, — оставьте их до возвращения Басурмана. Его же вы выбрали паханом, он наплел про Афган и афганцев. Пусть сам разбирается, если что, сам и кончит. Ему не впервой.
Видно, в свое время Тихона этот самый Басурман оттеснил от власти, и теперь, когда его нет, старый пердун захотел почувствовать себя калифом на час, да ничего не вышло. Значит, живем.
— Отведите их в сарай, — распорядился фермер. Бугаи взашей вытолкали нас в сени, а потом во двор.