Банды Чикаго

Осбери Герберт

Год или два после кабака Джима Торонто Микки Финн был карманником в квартале красных фонарей и скупщиком краденого у мелких воришек и взломщиков. В 1896 году он открыл салуны «Одинокая звезда» и «Пальмовый сад» в южной части Питейного Ряда, возле Харрисон-стрит; полицейский инспектор Левин однажды сказал, что это были «притоны для цветных и белых самой низкой прослойки». Финн был владельцем «Одинокой звезды» семь или восемь лет и все это время оставался скупщиком краденого. Он основал школу для начинающих молодых карманников и проводил практические занятия на случайных посетителях своего заведения, поощряя своих учеников обкрадывать людей, которых они находили на улице и приводили в кабак, чтобы выпить. Кроме Микки Финна, в так называемой школе работала его симпатичная жена Кейт Роуз и его бармен по кличке Пэтси. Кейт Роуз управляла «девичьим домом», где девушки должны были использовать все уловки, чтобы заставить клиентов пить и развлекать их любыми способами, лишь бы клиенты платили.

Салуны «Одинокая звезда» и «Пальмовый сад» (садом там была дальняя комната, украшенная маленьким пальмовым деревом

в горшке) были воровским логовом с самого начала, хотя около года Финн и его подручные ограничивали свою деятельность карманными кражами и обиранием пьяных прохожих. Но в 1898 году Микки Финн встретил негритянского врача-вудуиста по имени Холл, который продавал любовные снадобья обитателям борделей, а также кокаин и морфий для употребляющих наркотики. От него Финн получил большую коричневую бутылку с «какой-то белой смесью», состав которой полиция так никогда и не узнала, но, вероятно, это был хлоралгидрат.

Используя «белую смесь» как основу, Микки Финн изобрел два «дурманящих напитка», которыми очень гордился. Один назывался «Особый от Микки Финна» и включал в себя спирт, воду, настоянную на табаке, и порцию микстуры доктора Холла. Другой – «Номер два» – состоял из пива с «белой смесью», закрепленных табачной настойкой. У барной стойки Финн сделал вывеску, которая гласила: «Попробуй специальный напиток от Микки Финна», а проституткам давали указания убеждать клиентов пить это варево – девушки получали процент. Микки Финну нравилось, когда клиенты сами заказывали напитки, от которых у них мутился рассудок. Если какой-нибудь простак продолжал настаивать на пиве, то ему давали «Номер два», который по своим сногсшибательным свойствам не уступал «Особому». Одна из девиц заведения Финна Мэри «Золотой зуб», давая показания в 1903 году комиссии городского управления по расследованию дел о взятках, говорила:

– Когда человек пьет эту смесь, он становится разговорчивым, ходит шатаясь, а затем впадает в глубокий сон, и ты не можешь разбудить его, пока снадобье не перестанет действовать.

Если в «Одинокой звезде» на тот момент, когда клиент становился жертвой одного из напитков Микки Финна и крепко засыпал, находились случайные посетители, то потерявшего сознание никто не трогал до тех пор, пока они не уходили или сами не попадали под действие дурмана. Затем бармен и проститутки перетаскивали недвижимое тело в одну из двух маленьких комнат в «Пальмовом саду», которые Финн называл своими «операционными». Грабили жертву Микки Финн и Кейт Роуз, но сначала Финн всегда надевал шляпу и чистый белый фартук. Жертву полностью раздевали и тщательно искали кошелек; забирали у него все, что представляло какую-нибудь ценность. Если на нем была дорогая одежда, Финн забирал и ее, надев взамен тряпье. Обычно Финн выставлял свои жертвы в аллею за «Одинокой звездой», но иногда он оставлял их лежать на полу «операционной комнаты» всю ночь и выкидывал на улицу на следующий день. Мало кто мог вспомнить, что с ним произошло, когда он просыпался; большинство оставались одурманенными несколько дней, и немногие могли вспомнить, где и когда их обокрали. Другая девица, Неряха Флайф, говорила, что Финн был «очень жесток» к своим жертвам и бил их по голове, как только они приходили в сознание. Мэри Золотой Зуб намекала даже на убийства:

– Я видела, как Финн взял золотые часы и тридцать долларов у Билли Миллера, проводника. Финн напоил его, и он лежал без сознания двенадцать часов. Когда он очнулся, то потребовал свои деньги, но Финн уже ушел... После этого Миллера нашли на железнодорожных путях с отрезанной головой.

Мэри Золотой Зуб рассказала городской комиссии по взяточничеству, что видела много человек, помимо Миллера, которых спаивали и обкрадывали в «Одинокой звезде», потому и бросила работу осенью 1903 года, что Финн становился все более жестоким.

– Я боялась, что меня убьют за двести долларов, которые я накопила, и не хотела больше быть свидетельницей таких ужасных вещей, которые я здесь видела. Я боялась, что меня однажды арестуют, когда один из одурманенных клиентов умрет. Когда я видела, как его жена заливала ликер в горло жертве, я не могла этого вынести, хотя я и сама не ангел. Когда Финн с женой одурманивали и раздевали клиентов, это было ужасное зрелище. Финн считал, что большинство людей прячет деньги в поясе. Однажды он обобрал человека, который прятал деньги именно таким образом, и никогда не гнушался потрошить карманы уже мертвых.

Мэри Золотой Зуб также рассказала, что Микки Финн часто говорил ей, что его не арестуют, потому что он платит полиции и у него были связи с городскими старейшинами Майком Кенной и Джоном Кафлином, но никто так и не потребовал от комиссии подтвердить или опровергнуть хвастовство Финна. Полиция провела обыск в «Одинокой звезде» после показаний Мэри Золотой Зуб и Неряхи Флайф, но ничего не нашла, кроме нескольких бутылок жидкой мази и микстуры от кашля. Полицейские заявили, что из-за отсутствия прямых улик невозможно даже арестовать Финна. Единственное, что предприняла комиссия, – забрала у Микки Финна лицензию на владение салуном, и 16 декабря 1903 года двери «Одинокой звезды» закрылись. Спустя несколько месяцев Микки Финн покинул Чикаго, но вернулся летом 1904 года и несколько лет управлял баром в кабаке на юге Дирборн-стрит. Он продал формулу своего «Особого» полдюжине амбициозных владельцев кабаков, и этот напиток получил известность в криминальном мире как «микки финн». Затем так стали называть все напитки подобного рода.

Глава 6

КОШМАР С ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕЙ УЛИЦЫ

1

К середине 90-х годов XIX века предметом всеобщего внимания в Чикаго стала необычная карьера

молодого доктора по имени Герман У. Маджет, более известного как Генри X. Холмс. Добрый и женоподобный по внешности и в поведении, с мягкими голубыми глазами и приятным музыкальным голосом, он был неотразим в глазах женщин. Но, несмотря на это, Маджет был фальшивомонетчиком, двоеженцем, мошенником, конокрадом и убийцей; у него был фантастический «замок» с опускающимися дверьми, потайными лестницами, звуконепроницаемыми комнатами, камерами пыток, отделанными листовым железом и асбестом, крематорием, бочками с кислотой и гашеной известью и приспособлениями, с помощью которых он расчленял тела нескольких своих жертв и готовил их к продаже в медицинские школы. Этого хозяйственного мясника в итоге повесили за убийство одного своего подельника, хотя было достаточно улик, чтобы его повесить и за дюжину других убийств. Неизвестно число людей, которые приняли смерть от его рук, хотя по подсчетам полиции и газет это число колебалось от тридцати до нескольких сотен. Однажды он назвал себя «честным продавцом человеческих останков», но нью-йоркская «Уорлд» назвала его «преступником века», а чикагская «Джорнал» описала его так: «Хладнокровие, расчет и наглость этого человека не имели себе равных. Склонность к убийству была у него врожденной. Иногда он убивал, будучи влеком непонятной жадностью; но чаще, по собственному признанию, – для того, чтобы утолить нечеловеческую жажду крови. Ни одно его преступление не было результатом взрыва ярости – «горячей крови», как говорят законы. Все было совершено умышленно, грамотно спланировано и четко расписано. Для него убийство было искусством; и он наслаждался той славой, которую снискал ему его кошмарный талант. Почти уже с петлей на шее он сделал так называемое признание, в котором со зловещим спокойствием в подробностях рассказал, как убил двадцать семь человек, и показал, каким пыткам он подвергал своих жертв. На его тонких и бескровных губах можно было видеть дьявольскую усмешку, когда в темноте своей камеры он рассказывал эти ужасные истории. Но он был большой лгун, и несколько человек, об убийстве которых он тоже поведал, имели возможность опровергнуть рассказанное самолично. К рассказу его побудили извращенные амбиции, требовавшие, чтобы его воспринимали как «самого ужасного монстра», когда-либо существовавшего в облике человека, а также нелепое желание получить на образование своего маленького сына 5000 долларов, которые ему предложила газета за «исповедь».

Маджет, он же Холмс, родился в 1860 году в Гилмантоне, Нью-Гемпшир, где его отец, уважаемый и состоятельный гражданин, был начальником почтового отделения на протяжении почти четверти века. Он рос непослушным мальчиком, постоянно попадал в какие-то передряги и в подростковом возрасте отличался жестокостью к животным и маленьким детям. Его единственной положительной чертой было желание учиться; он считался самым умным учеником в местных школах. В 1878 году, в возрасте восемнадцати лет, молодой Маджет сбежал с семнадцатилетней дочкой преуспевающего фермера из Лаудона, Нью-Гемпшир, и в том же году начал изучать медицину в маленьком колледже в Берлингтоне, Вермонт, оплачивая учебу за счет наследства, которое получила его жена. В 1879 году он перевелся в медицинскую школу при университете в Мичигане, в Энн-Арбор, и, продолжая учебу там, он совершил свое первое серьезное преступление – с помощью другого студента, который, говорят, стал позже известным врачом в Нью-Йорке. Соучастник преступления застраховал свою жизнь на 12 500 долларов и вскоре после этого исчез, а Маджет в это время выкрал труп из вивисекционного зала медицинской школы и, выдав его за тело пропавшего студента, получил страховку. Спустя несколько месяцев после этого успешного предприятия Маджет завершил медицинское образование и покинул Энн-Арбор, бросив жену с маленьким сыном. Миссис Маджет вернулась в Гилмантон и никогда больше не видела своего мужа.

Герман У. Маджет, он же Холмс

Даже детективы Пинкертона, у которых были улики, из-за которых Маджет мог бы отправиться на виселицу, не знали многого о его жизни в течение шести лет, после того как он уехал из Мичигана, хотя и нападали на его след в нескольких городах и штатах. Примерно год он занимался законным бизнесом в Сент-Поле и заслужил такое уважение и расположение соседей, что получил себе в управление один обанкротившийся магазин. Наш гений незамедлительно заполнил прилавки товаром, взятым на реализацию, быстро все продал по низким ценам и исчез вместе с выручкой. Из Сент-Пола он перебрался в Нью-Йорк и какое-то время преподавал в округе Клинтон, проживая в доме фермера возле деревни Мурс-Фокс. Там он соблазнил жену фермера и исчез однажды ночью, оставив хозяину неоплаченный счет за комнату и беременную хозяйку. В 1885 году он открыл офис в Уилмете – северном пригороде Чикаго, выдавая себя за изобретателя и используя имя Холмс. Не обременяя себя заботами о разводе, он женился на Миртл Белкнап, дочери состоятельного жителя Уилмета, но та ушла от него после того, как он дважды попытался отравить ее отца, чтобы получить таким образом его собственность. Когда Белкнап пригрозил рассказать все полиции, Холмс поспешно покинул Уилмет и уехал в Сент-Луис, где он отсидел три месяца в тюрьме из-за попытки провести аферу с землей. Именно в Сент-Луисе Холмс встретил двух человек, которые и привели его впоследствии к виселице, – это были Марион Хеджспет, знаменитый грабитель поездов, который ждал приговора в исправительном доме, и Бенджамин Ф. Питцель, мелкий мошенник, открывший для себя, что нечестным образом тоже нелегко зарабатывать деньги на пропитание своей жене и пятерым детям.