Банды Чикаго
Шрифт:
6
Богатство Джонни Торрио достигло максимума непосредственно после захвата Сисеро. В конце весны 1924 года совместно с Аль Капоне он управлял двадцатью пятью крупными борделями по всему округу Кук, в два раза большим количеством игорных домов и развратных кабаре в Чикаго и пригородах и получал прибыль от шестидесяти пяти пивоварен. А кроме того, под его контролем находились несколько перегонных заводов, и огромное количество спиртного он ввозил в Чикаго из Канады и с Атлантического побережья в грузовых и легковых автомобилях с тайниками в полу и крыше. Большая часть пивоварен Торрио работали около десяти лет; многие продолжали варить пиво даже после того, как официально были закрыты федеральным правительством. Грузовики, принадлежащие Торрио и главарям союзных банд, с пивом и вооруженной охраной на борту, день и ночь носились по улицам Чикаго и округа Кук, снабжая, как минимум, три четверти из двадцати тысяч питейных заведений, которые появились после введения 16 января 1920 года сухого закона.
Кроме редких угонщиков из независимых банд, вроде Спайка О'Доннела, спиртоносным конвоям Торрио никто не докучал; более того, когда перевозке подлежала
27
Фрэнк Леш, президент Уголовной комиссии Чикаго, называл цифру 260 000 тысяч долларов. Судья Джон Лайл называл сумму 50 000.
Расходы Торрио, даже за вычетом огромных сумм, тратившихся на обеспечение покровительства властей, составляли не менее тридцати тысяч долларов в неделю. Доходы же от различных криминальных предприятий никто никогда точно не подсчитывал, но свидетельства, получаемые время от времени властями, указывали на то, что суммы их были огромны. В 1924 году чикагская «Дейли ньюс» писала, что договоренность Торрио с пивоваром Джозефом Стенсоном принесла Стенсону сорок восемь миллионов долларов за четыре года. «Доходы же разностороннего Торрио никто никогда не рисковал подсчитать», – резюмировала газета. При обыске в «Форте» в Стикни в 1926 году полиция конфисковала записи, из которых следовало, что средняя еженедельная чистая прибыль с этого кабака с момента его основания составляла пять тысяч долларов. Кабак «Клен» в Форест-Вью приносил почти столько же, и было подсчитано, что с каждого из остальных пригородных заведений Торрио и Капоне получали по три тысячи еженедельного чистого дохода. В конфискованных во время обыска в штабе гангстеров – который в 1923 году был перенесен из «Четырех двоек» в изысканный офисный комплекс на Мичиган-авеню – бухгалтерских книгах были перечислены доходы от продажи виски, пива и вина в три миллиона долларов ежегодно. Но эти конкретные бухгалтерские книги составляли лишь малую часть от общей бухгалтерии синдиката; по подсчетам полиции, общий ежегодный доход от производства и продажи спиртного составлял не менее тридцати миллионов долларов. Окружной прокурор Соединенных Штатов Эдвин Олсон заявлял журналистам, что Торрио и Капоне оперировали общей денежной массой в семьдесят миллионов долларов ежегодно.
7
Когда полиция пришла в деморализованное и беспомощное состояние и вся система охраны правопорядка оказалась в коллапсе, годами прятавшиеся по темным углам преступники смело вышли на свет. Бандиты грабили банки по всему Чикаго при свете дня, не считая нужным даже надевать маски. Дежурные в полицейских участках уставали регистрировать задержания – каждую ночь арестовывали по сто – двести человек. Грабители поделили город на сектора и по размеренному плану ночь за ночью без помех обходили дом за домом. Скупщики краденого вместе с ворами приходили в магазины и указывали, что и за сколько они отсюда купят. Карманники и мошенники переживали расцвет, какого не видывали со времен первой Всемирной ярмарки. Ограбления инкассаторов стали обычным делом, и для перевозки денег от магазинов в банки стали требоваться бронированные автомобили с вооруженной охраной. Автомобили угоняли тысячами. Водителей останавливали и грабили прямо на оживленных улицах. Стоило женщине в ночном клубе или театре продемонстрировать драгоценности, как по дороге домой ее обязательно грабили. Богатые женщины вообще перестали выходить из дому иначе как в сопровождении вооруженной охраны.
Казалось, что Чикаго населен одними гангстерами. Они убивали друг друга – за четыре года их таким образом погибло двести пятьдесят; их убивала полиция – сто шестьдесят за тот же промежуток времени; они устраивали пальбу в салунах ради развлечения, бросали бомбы, именуемые «ананасами». В малонаселенных районах гангстеры тренировались на меткость в стрельбе из автоматов; игнорируя все правила дорожного движения, носились в больших автомобилях; шлялись по деловой части города, едва прикрыв торчащие из карманов пистолеты. Они командовали полицией, судьями, прокурорами, обращались за помощью к друзьям, имевшимся у них в городском управлении и окружном суде.
«Все это газетные сплетни», – говорил Большой Билл Томпсон, мэр Чикаго.
8
Весной 1924 года Джонни Торрио и Аль Капоне были на высоте, но на горизонте уже маячила серьезная угроза для них обоих. Угрозу эту звали Дайон О'Бэньон. В детстве О'Бэньон пел в хоре мальчиков в соборе Святого Имени и отличался кротким и послушным нравом; повзрослев же, стал безрассудным, веселым убийцей, одинаково хорошо владевшим обеими руками и обожавшим цветы. В петлице он всегда носил гвоздику, а в трех специально вшитых в его дорогую одежду опытными портными карманах – три пистолета. Глава полиции Морган Коллинз называл О'Бэньона «первым преступником Чикаго» и обвинял его в убийстве или в организации убийства двадцати пяти человек. Но ни за одно из этих преступлений он ни разу не попал под суд, потому что имел друзей – политиков. В этом он не сильно уступал Торрио или Капоне. Особенное влияние О'Бэньон имел в Сорок втором и Сорок третьем округах севера Чикаго, в течение многих лет он со своими людьми обеспечивал в этих районах полную поддержку демократам.
По мере приближения ноябрьских выборов 1924 года политиков из стана демократов достигли тревожные слухи о планах О'Бэньона переметнуться на сторону республиканцев. Во избежание этой катастрофы в октябре был проведен коллективный обед в отеле «Вебстер» на Линкольн-парк-Вест, где гангстеру был вручен подарок – платиновые часы, богато инкрустированные рубинами и бриллиантами. Кто оплатил обед и подарок – неизвестно. Среди гостей выделялись Фрэнк Гузенберг, Винсент Друччи, Джордж Багс Моран, Макси Эйзен, Хими Вейсс, Луи Олтери, который был не только одним из банды О'Бэньона, но и по совместительству – президентом Союза смотрителей театров и зданий; Джерри О'Коннор, владелец игорного дома и вице-президент союза, секретарь союза Кон Шеа, известный боевик профсоюзов и вымогатель, долгое время просидевший в Синг-Синг за покушение на убийство одной дамы. Но были там и полковник Альберт Спраг, комиссар Чикаго по общественным работам и кандидат от демократов на пост сенатора Соединенных Штатов; начальник канцелярии округа Роберт Швейцер; главный детектив Майкл Хьюджес, с полдюжины капитанов и лейтенантов полиции и множество чиновников и политиков меньшего ранга.
Главарь бандитов охотно принял платиновые часы, но, кто бы на них ни потратился, это были пустые расходы. В обмен на обещанные и полученные блага О'Бэньон, пустив в ход все доступные ему приемы – избиения, подкуп, убийства, похищения и мошенничество, – преподнес и Сорок второй, и Сорок третий округа республиканцам, которых возглавляли сенатор Соединенных Штатов Чарльз Динен и Роберт Кроуи, переизбиравшийся на пост прокурора штата. В результате Кроуи победил кандидата от демократов Майкла Игу с перевесом два к одному.
9
О'Бэньон вырос в Маленьком Аду, на севере города, недалеко от сицилийского квартала и Угла Мертвеца, где кишащие детьми жилые дома стояли вперемешку с борделями, салунами и кабаре. В подростковом возрасте он находился всецело под уголовным влиянием и под давлением среды вскоре забыл все, чему его учили святые отцы в соборе. Он превратился в бездельника и вора и стал членом банды Маркет-стрит, а позже – поющим официантом в кабаре Макгаверна на углу Кларк-стрит и Эри-стрит, одном из самых крутых кабаков Маленького Ада. О'Бэньон пел сентиментальные баллады и между делом опустошал карманы прослезившихся посетителей. В то время он был известен под именем Хромой О'Бэньон, потому что левая нога его была чуть короче правой, но, когда он стал авторитетом, никто уже не мог безнаказанно назвать его Хромым. От обворовывания подгулявших пьянчужек О'Бэньон перешел к разбою на большой дороге и кражам со взломом. В 1909 году, в возрасте семнадцати лет, он три месяца отсидел в Брайдуэлле за кражу со взломом и еще три – в 1911 году за драку. Больше в тюрьму он не попадал никогда.
Когда в 1920 году был объявлен сухой закон, О'Бэньон был уже хорошо известен полиции как опасный хулиган и главарь одной из самых успешных преступных банд, какие когда-либо знавал Чикаго. В его рядах стояли такие выдающиеся бандиты и убийцы, как Красавчик Дэн Маккарти, Багс Моран, Макси Эйзен, Фрэнк Гузенберг, Винсент Друччи, более известный как Голова, Луи Олтери по прозвищу Два Ствола, известный также под именем Ковбой, потому что в Колорадо у него было ранчо, Хими Вейсс, ставший alter ego О'Бэньона и вторым по старшинству в банде, и Сэмюэль Мортон, он же Гвоздь, удостоенный во Франции Croix de guerre [28] и вернувшийся с Первой мировой войны первым лейтенантом армии Соединенных Штатов. Смерть же его была расценена собратьями как вопиюще несправедливая – он упал с лошади, катаясь по Линкольн-парку, и был ею затоптан. В отмщение бандиты украли несчастную лошадь, отвели ее туда, где было обнаружено тело Мортона, и буквально разнесли ей голову – каждый гангстер посчитал своим долгом лично выстрелить в бедное животное.
28
Военный крест. Эта награда была учреждена 8 апреля 1915 г. в качестве вещественного символа цитирования в приказе по армии, корпусу, дивизии, бригаде или батальону. Каждое упоминание в приказе (в т. ч. первое) обозначалось пальмой или звездой на ленте креста. (Примеч. пер.)