Банды Нью-Йорка

Осбери Герберт

К концу Гражданской войны полиция изгнала гангстеров из Четвертого округа. Но с головорезами затона Корлеара справиться не удавалось, пока в 1876 году не был организован «пароходный» взвод под командованием капитана Гастлина. Сначала на пароходе «Сенека», а потом и на других они ходили вверх и вниз по Гудзону и Ист-Ривер. В каютах их было полно полицейских, готовых отчалить от парохода на шлюпках, как только где-то покажется пират или раздастся сигнал тревоги. Позднее к полицейскому оснащению добавились моторные лодки, и в конце концов было основано морское отделение полиции, возможно самое эффективное подразделение.

К 1890 году большинство кабаков на Уотер-стрит и в затоне Корлеара закрылись за отсутствием клиентуры, и в течение десяти лет после этого полиция практически полностью

очистила прибрежные районы от организованных банд, хотя и остались в тех местах отдельные отважные воры, да и остаются по сей день. Но вплоть до расцвета после Первой мировой войны «белоручек» не было шаек подобных «рассветным». Под руководством Динни Михэна и Дикого Билла Ловетта «белоручки» держали в страхе район Бруклинского моста и Красного затона в Бруклине на Ист-Ривер. Иногда они нападали на пристани Манхэттена. Однако последнее случалось редко и всегда было безуспешным. Методы Дикого Билла были достаточно просты – владельцы причалов и барж, отказывавшиеся платить, подвергались избиению, а их собственность – сожжению, разгрому и грабежу. Ловетт был убит в 1923 году неким завистливым гангстером, претендовавшим на его «корону». После этого шайку возглавил Лонерган, но он оказался слишком амбициозен. После неудачного налета на притон одной банды из Южного Бруклина и он был убит вместе с двумя своими сообщниками. С тех пор у «белоручек» не было значительного главаря, и они более-менее успокоились.

Глава 5

УБИЙСТВО МЯСНИКА БИЛЛА

1

Самыми наглыми преступниками из наводнивших Нью-Йорк были владельцы игорного бизнеса. Их дела шли необычайно хорошо, так хорошо, что они были способны отстегивать весьма приличные суммы властям предержащим. Это надежнее всего защищало их бизнес от преобразований реформаторов. В конце 1850 года «перевоспитавшийся» владелец игорного дома Джонатан Грин был назначен главным исполнительным агентом Нью-Йоркской ассоциации по борьбе с игорным бизнесом. Ему было поручено исследовать ситуацию на рынке азартных игр, и 20 февраля 1851 года он представил отчет о своей работе. В отчете Грина фигурировали 6 тысяч игорных домов, 200 из которых были элитными заведениями, предназначенными для весьма состоятельных людей, а также несколько тысяч так называемых «лотерейных» домов, пользующихся большим успехом у иммигрантов.

Большинство элитных игорных домов находилось на Парк-Плейс, улицах Либерти и Вэсэй, Парк-роу, в нижней части Бродвея и на Барклай-стрит. Заведение Джима Бартольфа, известное как кожевенная, находилось в доме № 10 на Парк-Плейс. Совсем рядом держал свое знаменитое заведение Джек Уоллис, китаец. Когда-то оно было собственностью француза Жозе и Джимми Берри, но Уоллис выиграл его в орлянку. Другими известными игорными домами были дома Симпатяги Сэма Сюдама и Гарри Кольтона на Барклай-стрит, Хилмена на Либерти-стрит, Пэта Герна и Орландо Мура на нижнем Бродвее и дом Фрэнка Стюарта на Парк-Плейс. Герн преуспевал больше всех, однако сам был неисправимым игроком, и весь доход от его заведения быстро исчезал в игорных домах его конкурентов.

Много первоклассных увеселительных заведений, так же как и множество лотерейных домов, по слухам, принадлежало Рубену Парсону или находилось под его «крышей». Рубен в свое время был королем игорного бизнеса, которого часто называли «великим американским банкиром-фараоном». Житель Новой Англии, Парсон приехал в Нью-Йорк с несколькими тысячами долларов и намерением заняться бизнесом и вести столь же праведную жизнь, как и в своем родном городе. Но он проиграл весь капитал и был настолько впечатлен той легкостью и скоростью, с которыми потерял свои деньги, что открыл свое игорное заведение и быстро обогатился. В отличие от большинства своих приятелей Парсон был скромен и одевался неброско. Он отказался от объединения с другими воротилами игорного бизнеса и редко появлялся в своих заведениях, в управлении которыми проявил настоящий финансовый гений. Парсон никогда больше не играл.

Расцвет игорного бизнеса в Нью-Йорке пришелся на 50 – 60-е годы XIX века. «Парк-роу, Барклай– и Вэсэй-стрит представляют собой Уолл-стрит этого

презренного бизнеса, – писала газета «Нью-Йорк геральд». – Игорный бизнес здесь достиг уже больших масштабов, чем в Лондоне, и весьма вероятно, что строгие меры по его ограничению, которые принимаются в Лондоне и Париже, привлекут множество жуликов из этих столиц в наш город. А вместе с наплывом мошенников можно ожидать, в свою очередь, и роста количества разбоев, грабежей и других преступлений. Эти аферисты, по сравнению с которыми жалкий вор-карманник может считаться уважаемым человеком, смешиваются с элитой нашего города. Они вальяжно гуляют по Бродвею утром, катаются в экипажах днем, бездельничают в опере вечером и мошенничают на Парк-роу и Барклай-стрит до пяти часов утра. Это самые изящные люди в городских местах отдыха».

Эти элегантные персоны предлагали в своих заведениях игру под названием «фараон», столь же популярную в те времена, как покер в наши дни. «Игра в фараон привлекает больше всего внимание нашей полиции и защитников общественной морали, – писал Джонатан Грин в своем отчете. – Фараон настолько нравится американцам, что его можно смело назвать национальной игрой... Популярность фараона в нашем городе растет на глазах. Увлекательность этой игры пленяет представителей всех общественных классов».

Все первоклассные заведения были наполнены слугами в ливреях, готовыми удовлетворить любые желания игроков. Временами на сценах давали представления актеры из мюзик-холлов и драматических театров. Писатель-современник так описывал роскошные заведения Парк-роу: «Зеркала потрясающей величины спускаются от потолка до самого пола. Стены и потолок украшает не безвкусная мазня, а картины величайших мэтров. Мебель, обернутая в атлас и бархат, радует глаз богатством золота и розового дерева. Ужин подают к шести часам вечера. Ничто в Нью-Йорке не может сравниться с элегантным убранством стола. Серебряные и золотые тарелки, дорогие китайские сервизы и горный хрусталь чудесно дополняют изысканные яства на столе. Между хозяевами ведущих игорных домов идет постоянное соперничество в изысканности и качестве сервировки ужина».

2

И вот в начале 1850-х в этом раю воров, бандитов и жуликов появляется Джон Моррисей, которому было предназначено стать известным бандитом. Как профессиональный боксер он одержал победу над Томом Хинаном; затем стал хозяином нескольких элитных игорных домов Нью-Йорка и Саратога-Спрингс, членом законодательной палаты и Конгресса США и (вместе с Джоном Келли) одним из лидеров «Таммани-Холл». Помимо этого, Моррисей сколотил весьма приличное состояние. Несмотря на то что он приехал в Нью-Йорк в лохмотьях и без гроша в кармане, Джон Моррисей стал очень богатым человеком. В пик карьеры Моррисея его состояние оценивалось в 700 тысяч долларов.

Джон Моррисей

По слухам, Моррисей родился в Ирландии, но впервые о нем заговорили в городе Троя, штат Нью-Йорк. Там он владел баром и приобрел славу свирепого, жестокого и коварного уличного бойца. Моррисей несколько раз приезжал в Нью-Йорк, прежде чем окончательно поселился в самом городе. Во время одной из поездок он участвовал в амбициозной, но невыполнимой операции по разгрому заведения капитана Исайи Райндерса на Парк-роу, 25, за то, что тот временно покинул «Таммани-Холл» и связал свою судьбу с партией «коренных американцев». Райндерс сменил название своего клуба с «Империи» на «Америкус» и сделал его притоном бандитских вожаков, вставших под его знамена. Среди них отличались Том Хайер, бывший чемпион Америки по боксу в тяжелом весе, и Билл Пул, которого все называли Мясник Билл. Мясник был предводителем банды бойцов с Вест-Сайда, которая держала в страхе район вокруг улицы Кристофера. Пула все считали жестоким и непобедимым хулиганом, вступить в схватку с ним боялись даже самые свирепые костоломы из банд Пяти Точек и Четвертого округа. Перед тем как сколотить свою банду и заняться политикой, Пул набирался опыта у «парней Бауэри».