Банджо. Роман без сюжета
Шрифт:
А Мальти хотел заполучить Латну только для себя. Но она не давала ему ни малейшего шанса. Для нее он был просто один из стаи.
Парням чрезвычайно льстило то, что она водится с ними и сторонится многообразных арабов, хотя ее и принимали за одну из них из-за манеры говорить и держаться. К тому моменту, когда в Марселе появился Банджо, сосуществование Латны с пляжной компанией на условиях, установленных ею самой, стало уже обыденностью. Но когда она с первого взгляда влюбилась в Банджо и сделала его своим любовником, все они были удивлены этим и немного задеты. А вожделение Мальти, тлевшее под спудом, разгорелось с новой силой.
Насытившись, Мальти
В состоянии эдакого священного опьянения Денгель пребывал всегда; всюду расхаживал он в ласковом хмельном тумане. А вот насчет пищи он не беспокоился вовсе. Вся радость его существования заключалась в портовом вине. У него всегда была на примете какая-нибудь удачно расположенная бочка, которую можно было без хлопот подосушить.
– Пойдемте винца выпьем, – позвал он. – Сладкое любите? Такую бочку подыскали славную, прелесть, просто прелесть, и сладкое-пресладкое!
Банджо и Мальти пошли за ним. В тени под прикрытием товарного вагона они обнаружили Имбирька, Белочку и трех сенегальцев, вооруженных резиновыми трубками; они жадно всасывали сладкое вино, покачиваясь над бочонком. Мальти вытащил трубку из заплечного мешка, с которым не расставался, а Банджо поделился своей трубкой с Имбирьком. Банджо склонился над бочонком и поустойчивее расставил ноги – чтоб присосаться как следует. Долго-долго вбирал он в себя снадобье. И наконец отнял губы от трубки, из нутра его к самому горлу прокатился протяжный, густой, переливчатый звук; он причмокнул и прогудел:
– Будь я проклят, первоклассное пойло в этой малышке!
– Скажи это Дяде Сэму, – предложил Белочка.
– Скажи – и ничего не говори больше никогда, – добавил Имбирёк.
– «Больше никогда» – это мое второе имя, – откликнулся Банджо. – Пусть я узнаю, до чего черно в твоей черной заднице, если скажешь, что я из болтливых. У меня ни головы не хватает, чтоб много чего помнить, ни языка, чтоб шибко им трепать. Я просто парень «здесь и сейчас», вчера и сегодня, и завтра, и во веки веков. Зашибись-здесь и зашибись-сейчас, вот и всё.
– Аллилуйя! Да здравствует король! Натрепал всякой ниггерской чепухи на сто лет вперед, – сказал Имбирёк.
Утолив жажду, они вернулись на дальний, малолюдный конец волнореза и лениво растянулись на солнышке. Там и нашла их Латна, покончившая со своими утренними делишками. Ее желтая блуза запачкалась, так что она ее стянула и принялась стирать. Для парней это был знак, что и им пора почистить перышки. Для всех, кроме Денгеля, единственного сенегальца на волнорезе; еще не хватало тягомотиться. Остальные разделись до пояса и начали стирать рубашки. Белочка пробрался между двумя цементными опорами и вытащил из своего тайника банку с большим куском белого мыла. Покончив со стиркой, они растянули одежду на плитах. Скоро отвесные палящие лучи обсосут ее досуха.
Мальти предложил искупаться. Пляжные ребята частенько принимали ванны здесь, у доков, и купальными костюмами им служили собственные подштанники. А когда дальний конец мола волей случая оказывался в их исключительном распоряжении, то купались и голышом. Сделали так и в этот раз, а Денгеля оставили дозорным.
Латна от них не отставала. Мальти из всех был лучшим пловцом. Он греб кролем, выбрасывая руки мощными рывками. Ныряльщиком он тоже был великолепным. Еще в Вест-Индии, мальчишкой,
Пленительная пловчиха Латна рассекала волны грациозно, как скользящая по воде змея. Кровь закипела в жилах Мальти. Он и не думал, что у нее такое дивное, гибкое, поджарое тело. Он подплыл под нее и игриво схватил за ногу. Она пнула его пяткой в рот, и это поразило его, словно поцелуй, за который он боролся и который сорвал-таки украдкой, и всё его существо захлестнуло теплым, сладостным чувством.
Латна уплыла и, вскарабкавшись на камень, резвилась, как газель. Мальти и Банджо принялись плавать вокруг, поддразнивая ее и осыпая брызгами, – Мальти вел в счете – и тут Денгель крикнул: «Атас! Полиция!» Наметанным глазом местного жителя он сразу приметил далеко, на восточном конце волнореза, двух полицейских, которые теперь направлялись к ним на велосипедах. Купальщики метнулись за одеждой.
Несколькими мгновениями спустя полицейские уже подъехали – бегло, для проформы, глянув на полуодетых купальщиков, они развернулись и двинулись обратно.
– Упыри, – буркнул Денгель. – За нами глаз да глаз, а настоящих головорезов боятся.
Остаток утра они провели на берегу, нежась на солнышке. А когда начало холодать, вернулись на Жольет и там разошлись – каждому надо было разжиться чем-нибудь съестным.
Снова сошлись они под вечер в танцевальном баре; то был угрюмый закоулок почти в самом сердце Канавы. Банджо был при инструменте и наигрывал слащавую песенку, прихваченную из Америки:
Хочу туда, где ты живешь, и делать то же, что и ты,Дай мне любить с тобою в лад, и буду счастлив я…Воспоминание о прикосновении Латниной ножки, всё еще горящее на губах, распалило плоть Мальти медленным жаром. И от красного вина, которое он пил, жар делался только слаще. Вот это ночка! Барменша, испанка, хлопотала, разнося по столам литровые бутылки с вином. В маленьком баре выпивали одни чернокожие, и их широко распахнутые глаза с яркими белками, веселые и прямодушные взгляды освещали его пуще тусклых, закопченных электрических ламп.
Сенегальцы, суданцы, сомалийцы, нигерийцы, вестиндцы, американцы – черные всех мастей собрались вместе и тараторили каждый на своем языке, но всех мирил, помогал понимать друг друга язык вина.
Делить с тобою милый кров лечу к тебе, любовь моя!Хочу туда, где ты живешь…Мальти удалось подобраться к Латне поближе и обнять ее за талию так осторожно, что прошло несколько мгновений, прежде чем она это заметила. Тогда она попыталась убрать его руку и отодвинуться, но он прижался к ее бедру.