Бангкок-Москва-Бангкок. Русская вендетта
Шрифт:
Удивление мужчины было просто безмерным, когда, легко поддавшись, тело пострадавшего как бы само собой перевернулось на спину и теперь лежавший на асфальте парень, вполне живо смотрел ему прямо в глаза. И ещё одно было ужасно: краем глаза водила увидел в руке лежавшего пистолет с навинченным на ствол глушителем.
Только сейчас до него начал доходить весь смысл происходящего. Он даже попытался что-нибудь предпринять, дёрнувшись рукой к подмышечной кобуре, но это было уже не принципиально.
Два звука “чпок-чпок” почти слились в один и тело водителя, с простреленной грудью, дважды дёрнувшись, стало заваливаться на лежащего мотоциклиста. Так и не успев вытащить свой пистолет, он свалился рядом, неестественно подвернув ногу и запрокинув голову. Мотоциклист пружинисто поднялся, оглядел со стороны свою работу и, как и всякий профессионал, произвёл контрольный выстрел в голову.
Теперь, когда с водилой было покончено, можно было заняться и пассажиром. Тот с ужасом глядел на происходящее с заднего сиденья “ауди”, даже не пытаясь предпринять хоть что-либо для своего спасения.
О том, чтобы извлечь клиента из бронированного, да ещё с заблокированными дверями автомобиля, нечего было и думать. Но это была уже как бы и не проблема. Склонившись к мотоциклу, Наездник сноровисто отсоединил крепления, удерживающие тубус, вскрыл крышку футляра и извлёк из него гранатомёт. Отойдя от машины метров на пятнадцать, мотоциклист раздвинул его корпус, привёл «Муху» в рабочее состояние, пристроил его у себя на плече и, чуть прищурившись, деловито прицелился. Прямо перед собой, за тонированным стеклом дверцы, он видел только золотое шитьё на форменном мундире клиента.
Кумулятивный снаряд с негромким шелестом вылетел из ствола, пронёсся к задней дверце “ауди” и ударил как раз туда, где заканчивалась бронированная пластина двери и начиналась броня окна. Угодив именно в то место, он проделал в двери довольно приличную брешь и лопнул внутри огненным шаром, поражая осколками и жаром огня всё живое. Дым и языки пламени полыхнули из развороченного бока машины. Выжить в таком кромешном аду – нечего было и думать.
Однако, Наездник не любил делать работу наполовину. Подойдя поближе, он, разглядел сквозь бушующий внутри огонь скорчившуюся от пламени фигуру клиента. Тщательно прицелившись, трижды выстрелил ему в голову. И лишь после этого, подобрав с асфальта отброшенный за ненужностью гранатомёт, сбросил его через перила мостка в ручей. Следом отправились пистолет и тубус. И лишь после этого мотоциклист поднёс ко рту микрофон рации:
– Кукушка, здесь Наездник. Всё в порядке, снимаемся. Как понял меня? Приём.
– Наездник, здесь Кукушка. Понял отлично. Подтверждаю окончание. Отбой.
Подобрав с асфальта силиконовую лужу крови и сунув её под куртку, парень подошёл к своему мотоциклу, поднял его и, запустив двигатель, вскочил в седло. Проехав по дорожке до ближайшего пригорка, туда, где было посуше, он свернул с асфальта и, показывая высокий класс кроссовой езды, понёсся через лес в сторону проходящей километрах в полутора грунтовки.
Конечно, скоро об этом преступлении станет известно милиции. Дороги в округе перекроют, но он уже успеет уехать далеко от этого места. Как и его подельщики-ассистенты. Один из которых, собрав свои дорожные знаки, уже неспешно катил в сторону Москвы, а другой, вызволив, наконец, увязший, было, трейлер, свернул по направлению к Красногорску.
И оружие в ручье обязательно, как пить дать, найдут эти вездесущие следаки из уголовки, да вот только связать его с Петькой из Кунцева они уже никак не смогут.
Пятница, тринадцатое.
Москва.
Федорчук.
Ах, если бы я мог знать наверняка! Но ни должность моя, ни моё положение не позволяли мне сейчас бросить всё и мчаться на дачу к Серёгину. Вернее, к его безутешной вдове. Залезть в сейф его дачного кабинета и забрать оттуда всё лишнее. Да вообще всё забрать. Подчистую. Чтобы наверняка не осталось никаких следочков. Но вот беда, никакой на то возможности у меня нет.
Там сейчас, поди, полон дом следаков из военной прокуратуры, а может и из Генеральной тоже подсуетились. Иди знай, кто и о чём говорил с ним за полчаса до взрыва. А в том, что такой разговор был, я даже не сомневался. Иначе, не понёсся бы он, сломя голову на дачу, где бумажки разные прятал. В бумажках тех такая сила взрывная, что половину министерства положит. При умелом их использовании, конечно. Может, и про наш консорциум что-то есть. Не ровен час, на меня выйдут!
Всем нормальным людям давно известно, что пятница, да ещё тринадцатого, день не просто тяжёлый, но и довольно опасный. Для меня, например, он выдался – хуже некуда! Все неприятности начались с послеобеденного звонка маленького, незаметного капитана из хозяйственного управления министерства обороны. Меня ставили в известность, что очередной борт из Байконура пойдёт без моего груза. И, более того, мой груз их самолётами никогда уже в Москву доставляться не будет. Каково? Они там что, совсем с резьбы послетали? Забыли, чья рука их кормит?
После звонка из хозуправления я сразу набрал номер Серёгина. Однако, его адъютант, с которым у нас всегда всё было вась-вась, сухо ответил, что генерал у начальства и когда будет у себя, не докладывал. Уже по тому, как он вёл свой разговор со мной, и говорил, как с совершенно незнакомым ему человеком, я понял, что на проводах “повисло” чьё-то лишнее ухо. А это был уже не просто плохой, нет, это был отвратительный признак.
Чтобы кто-нибудь, да ещё без соответствующей санкции повис на защищённой линии, принадлежащей чину столь высокого ранга, такого себе представить было просто невозможно! А уж если висят, значит, санкция есть. И санкция та – с самого верха тянется. Как пить дать. Следовательно, необходимо срочно подчищать концы.
Хорошо, ещё что товар успел с утра проплатить. Как печёнкой чувствовал! Когда на рассвете раздался звонок от Вахтанга, я сначала хотел послать его к чёрту. Но потом вспомнил, на какой пороховой бочке тот сидит и, преодолев лень, понёсся в Свистуху к Батону. И хорошо сделал, что поехал: теперь, после того, как шухер пошёл, я бы туда и не сунулся. А без оплаты товара и Вахтанг и парни его были бы в большой заднице. Даже ещё хуже. Закатали бы их под асфальт где-нибудь у экватора, или скормили бы голодным крокодилам.