Бангкокская татуировка
Шрифт:
Мы стали разыгрывать сценку «Симпатичный американец за рубежом» — особый жанр пантомимы, призванный показать превосходство культуры фарангов и тупость местного населения, низкие стандарты здешнего здравоохранения и отвратительное состояние канализации — и все это на подсознательном уровне, так что с губ не слетает ни единого неполиткорректного слова. С помощью ключевых реплик я воссоздал образ субъекта из этих краев — буддиста, не мусульманина, — который только что вернулся в отпуск из Соединенных Штатов и с
Пока мы говорили о пустяках, я изучал американцев. Старшему было лет пятьдесят пять — высокий, жилистый, с военной выправкой и короткой стрижкой ежиком; его тонкие губы выдавали жестокий ум. И нечто еще, что никак не получалось. Не очень американское, не очень человеческое. Тебя удивит, фаранг, если я скажу, что добрых десять процентов существ, которые проходят мимо нас в людском обличье, вовсе не люди? Это продолжается уже несколько столетий — они пришельцы с дальних рубежей Вселенной и вынашивают тайные планы. Назовем их «силами специального назначения с другой стороны». Решающей схватки ждать уже не долго.
Второй оказался молод, хотя, наверное, не настолько, как выглядел. Для человека из тропиков, вроде меня, светлые волосы и простецкое нордическое лицо — скулы, как в комиксах, — тянут лет на семнадцать, однако не исключено, что ему было от двадцати пяти до тридцати.
Внезапно я стал ключом в их поисках счастья. Американцы расплылись в улыбках и, представляясь и пожимая руки, разыграли неуклюжую пародию на восточное смирение и почтение. Хорошо хоть догадались вести себя вежливо.
— Так вот, — приклеенная улыбка так и осталась у меня на лице, — я приехал сюда в поисках семейных корней. Родился в этих краях, но когда был еще ребенком, родители, слава Богу, подались в Штаты.
Не в силах сопротивляться патриотическому чувству, тот, что моложе, весь просветлел, а его старший коллега просто кивнул.
Они вошли в кафе и заказали колу. Судя по языку мимики и невольных жестов, им не терпелось избавиться от Мустафы. Мусульманин молчал, словно спрятавшись под невидимой паранджой, и от этого американцы начинали нервничать. А я продолжал гнуть свое;
— Захотелось прокатиться еще дальше на юг. Вот и решил воспользоваться поездом джунглей, о котором пишут в книгах. Это должно быть что-то.
— Вот как? — вежливо переспросили американцы, но при этом обменялись взглядами.
— А вы сами туда или оттуда?
Новый обмен взглядами.
— Мы здесь по делам.
— В этакой-то дыре? Не собираюсь выспрашивать, хотя не могу себе представить, какие у американцев могут быть здесь дела. Кругом одни мусульмане, а по ночам сплошные секс-гулянки.
Соответствующие гримасы.
— Мы прибыли только вчера вечером. Прилетели самолетом
— Американца?
— Именно. Не могли бы мы… э-э-э… — Мустафе последовал явственный намек убраться, но тот и не подумал. Американцы опять переглянулись и обменялись кивками. — Видите ли, откровенно говоря, мы беспокоимся за нашего друга. От него целую неделю не поступало сведений. У этого человека типично американская внешность, а здесь типично исламский город.
— Плохо. — Я встревоженно потряс головой. — Просто ужасно.
— Ужасно или нет, мы не знаем. Но хотелось бы выяснить… э-э-э… — Казалось, что в присутствии Мустафы им трудно выговорить, что именно хочется выяснить.
— Я правильно подумал, что ваш коллега живет в квартире в здании напротив? Я видел, как вы из него выходили.
— Точно. А выяснить мы хотели вот что: существует ли неофициальный способ туда пройти — взглянуть на его квартиру, но не вовлекать в это дело полицию? Просто убедиться, что с ним ничего не случилось.
— Неофициальный? — Я нахмурился и склонил голову набок.
Покашливание.
— Понимаете, мы не так хорошо знакомы с вашей страной и меньше всего хотели бы нанести кому-нибудь обиду, но если существует возможность, чтобы авторитетный человек поговорил с консьержем… Вы сами отсюда, знаете язык. Может быть, у него есть ключ? Мы только хотим удостовериться, что с нашим другом все в порядке.
Я продолжат непонимающе хмуриться, но добавил к этой мине намек на особую «алчность третьего мира».
— Готовы заплатить за потраченное вами время.
— Более чем готовы. Для нас взглянуть на его квартиру дорогого стоит. — И в ответ на мои удивленно изогнутые брови старший американец добавил: — Вас тоже не обидим.
— Оставьте себе ваши деньги, — отрезал я. — Пойдемте, поинтересуемся, что можно устроить. — И, сосредоточенно нахмурившись, спросил: — Но на случай, если вмешаются власти, мне необходимо точно знать, кто вы такие. У вас есть паспорта?
— Паспорта? Конечно.
Появились синие паспорта с орлами на обложке. Я убедился, что у обоих деловые визы, и вернул паспорта. Фамилия старшего — Хадсон, молодого блондина — Брайт.
— Что у вас за бизнес? Вы работаете в Таиланде?
Оба без запинки владели совместной легендой. Они представлялись ответственными работниками телекоммуникационной компании — больше по части инфраструктуры, а не рынка. А Митча Тернера направили сюда будто бы для того, чтобы он выяснил ситуацию на границе. Никто не станет вкладывать деньги в серьезное производство, если существует угроза, что напряжение в обществе или терроризм похоронят проект.