Банхар
Шрифт:
Со временем хохлатая смирилась, приняла нового самца, но упорно не желала совокупляться. Те же неписанные законы повелевали самкам Мертвой ходить к Кабале только стаями.
Самки бузуров всегда значительно сильнее самцов. Но поначалу хохлатка была значительно уступала новому самцу в силе. Но со временем пристрастившись к влаге она заметно похорошела, шерсть ее стала темной и шелковистой, а с новой внешностью пришла и новая сила. Теперь она каждый день лупила своего самца за малейшую провинность, и не желала уходить с границы несмотря на все попытки изгнать ее за скверный характер.
Они, конечно
Харан приручался долго. Поначалу заметив, что его обнаружили, он попытался скрыться, уйти с границы. Но его держала Боня. А она оказалась особой любопытной, и общительной. Спустя пять лун эта пара вполне сносно могла объясняться на языке онгонов.
Им совершенно не подходило все то, что употребляли в пищу онгоны. Но однажды Далэ оставил на границе у ручья свою лошадь, надел маску, поднялся на бархан, чтобы изучить логово бузуров, и не придал значения тому, что Бони рядом нет. Харан охотно показывал свое жилище, небольшую пещеру под сводом из толстой корки. Вдруг явилась Боня, прильнула к пасти своего самца и начала срыгивать ему свежую, слегка спёкшуюся кровь. Под барханом у ручья Далэ обнаружил останки своей лошади, от нее остался сморщенный мешок с костями.
С тех пор лошадей онгоны старались держать подальше от границы. Да и на самих онгонов Боня отныне поглядывала с прищуром, словно целилась, в какое место лучше впиться.
Свежая кровь стала хорошим поощрением в дрессировке бузуров. Далэ сцеживал ее понемногу с каждой лошади, и приносил в сосудах. Питаясь этой кровью бузуры все больше и больше становились похожими на онгонов.
Они оказались хорошими учениками. Со временем под влиянием Далэ Харан и Боня стали завлекать к границе других бузуров, пару за парой. И они тоже постепенно менялись, становились похожими на онгонов. Неизменной же оставалась и непереносимость озона.
– Но ведь и сарты тоже не переносят озон? – размышлял Далэ. – Однако они такие же, как и мы, онгоны? Для получения алмазов знаний онгоны добывают корку, слипшуюся из пепла в определенные циклы, именно на границе, у ручьев!? Озон в умеренных дозах влияет на сознание сущностей Мертвой пустыни!?
Собирая в свитках сведения из бесед с Хараном Далэ в конце концов выяснил, что к границе он пришел вынужденно, в период мора, спровоцированного онгонами с целью регуляции численности сущностей в Мертвой пустыне. Но гуманно ли это, если сущности способны к развитию?
Так родилась идея Далэ, его «Теория возрождения Мертвой пустыни». Совет онгонов воспринял ее с настороженностью, перенаправил на рассмотрение Великим советом Срединных земель. Великий Совет идею одобрил. Правда, заседание этого парламента прошло на землях асуров, без участия сартов. Регламент Совета предусматривал обсуждение подобных вопросов в полном составе. Но это было возможно только в Западном форте на землях сартов.
Старейшины Совета охали от восторга, прогуливаясь по улицам поселения бузуров на границе. Бузуры научились возводить из корки целые дворцы. Правда, питались они, как и прежде, путем охоты на хайнаков и гохаев. Только Далэ видел отвратительные пиршества бузуров вокруг искалеченных гохаев и хайнаков. Этих копытных бузуры доводили до исступления, крайней степени ужаса, и затем, употребляя их живьем, пьянели от влаги, пропитанной страхом.
Но Далэ не терял надежды. Он продолжал одаривать бузуров самыми простыми знаниями, и ему казалось, что постепенно они все-таки становятся лучше. Иначе как еще объяснить тот факт, что бузуры стали приручать подобных себе, барнаков? О том, что бузуры убивают самок барнаков, Далэ не знал. Не знал он и о рынках невольников, где продавали самцов барнаков, и был счастлив, когда Совет библиотекарей Срединных земель доверил Харану вести хроники. Так в Мертвой пустыне появился свой библиотекарь. А в Совете срединных земель – шестая партия из пяти бузуров.
Увидев бузуров в караване Совета сарты пришли в ярость, и отказались принимать делегатов в своих землях. Они то знали, каково это из цикла в цикл нести потери в схватках со стаями бузуров и прайдами барнаков. Знали они и о том, что любую сущность Мертвой пустыни можно приручить. И постепенно они становятся похожими на своих хозяев. Но, они никогда не становятся кем-то выше своей сущности.
Члены Совета не простили сартам грубость, и большинством голосов исключили их партию, заменили ее партией бузуров. И не ошиблись, вроде бы. Бузуры создали целую империю, и пустыня начала оживать. Все виды гохаев и хайнаков были сбиты в стада. Онгоны научили бузуров ухаживать за ними, дали им знания об элементарной селекции, в пустыне этого было более чем достаточно.
Совет не реагировал на сообщения сартов о том, что отряды бузуров и барнаков проводят постоянные диверсии у Мглистых гор. Они не могли знать о том, что бузуры постоянно угнетали барнаков, чтобы те не переставали их ненавидеть. В свою очередь барнаки методично уничтожали савдаков и чап, взяли под контроль Кабалу пустыни.
Барнаки быстро учились. Они стали организованными, закрытыми и, хоть и делали вид, что подчинялись бузурам, Харан ощущал, что внутри этой диаспоры что-то зреет.
И вот однажды барнаки обрушились на бузуров, организованно, сплоченно, всеми силами. Вела их Дорея, вожак самого крупного и мощного прайда. Она дольше всех оказывала сопротивление бузурам, ее так и не смогли ее убить.
По численности барнаки уступали, но на их стороне было неведомое прежде чудовище, огромный, свирепый черный савдак. Нападало это чудовище всегда внезапно, бузуры в панике разбегались, и барнакам оставалось лишь добить их разрозненные отряды.
Харан слал в Совет одного почтового таса за другим, но они не возвращались. Лишь один тас однажды вернулся. В своих лапах он принес свиток, в котором были знания о тропе в мир людей. Харан вряд ли смог бы разобраться что там написано. Но рядом с ним была Боня, самая способная ученица онгонов. Вместе они открыли тропу. Однако бежал только Харан. Боню тропа не приняла.