Банк, который булькнул
Шрифт:
Глава 26
— Честно говоря, — процедила Мэй, не вынимая из уголка рта сигарету, — я могла бы сварить лучший кофе даже из чёрного перца.
Она накрыла семёркой червей бубновую восьмёрку, с которой зашёл Дортмундер.
— Что было, то я и взял, — ответил Марч. — Единственное открытое кафе, которое мне удалось отыскать.
Он аккуратно вложил бубновую пятёрку под семёрку той же масти.
— Я тебя не упрекаю, — сказала Мэй. — Это так, в порядке простого замечания.
Миссис Марч поставила свой стаканчик с кофе, посмотрела на сдачу, нахмурилась и, наконец, произнесла с тяжким вздохом:
— Ну, что ж…
Она вложила бубнового валета и забрала взятку.
— Берегись, — предупредил Марч, — мама пошла вразнос.
Мать неприязненно взглянула на сына.
— Мама пошла вразнос, мама пошла вразнос! Только это и знаешь. Я была вынуждена забрать взятку.
— Ничего, — спокойно проговорил Марч. — У меня есть, чем тебя остановить.
Мэй сидела возле приоткрытой дверцы трейлера, где у неё была возможность выглядывать и видеть гудроновую дорожку до самого въезда в лагерь. Было десять минут восьмого утра и уже совсем рассвело. За последние полчаса отсюда уехали штук пять потрёпанных машин — жильцы отправлялись на работу, — но до сих пор никто не пришёл и не полюбопытствовал, откуда тут взялся новый прицеп. Не было ни владельца трейлерного парка, ни легавых.
Скрашивая ожидание, Мэй и миссис Марч затеяли оживлённую карточную партию в «уголке для завтрака», который они устроили возле двери в передней части трейлера, поодаль от сейфа. В заднем торце, за самодельной, от пола до потолка, перегородкой, сооружённой из разобранной конторки, кропотливо трудился над сейфом Герман, которому попеременно помогали то одна пара мужчин, то другая. Сейчас с ним были Келп и Виктор, а Дортмундер с Марчем участвовали в карточной игре.
В восемь часов они заступят на смену…
До сих пор из-за перегородки почти не доносилось звуков, за исключением двух тихих хлопков, когда Герман попытался устроить маленькие взрывы, которые так ничего и не дали. Иногда слышались визг электродрели, скрежет пилы да настырный зуд циркулярного резака, но пока, похоже, почти ничего не происходило. Десять минут назад, когда Дортмундер и Марч оттрубили свою часовую смену, Мэй спросила их, как идут дела.
«Не могу сказать, что он не оставил ни единой царапины, — ответил ей Дортмундер. — Уж царапину-то он оставил». И почесал плечо, поскольку провёл едва ли не весь предшествующий час, накручивая длинную рукоятку.
Тем временем банку придали более домашний и жилой вид. Свет горел, туалет работал, пол был подметён, мебель переставлена, окна занавешены шторами. Жаль только, что на заводе банк не оснастили кухней. Гамбургеры и пончики, принесённые Марчем из ночной закусочной, были почти съедобны, но кофе, вероятно, варили в обход законов о загрязнении окружающей среды.
— Видать что-нибудь? — спросил Дортмундер.
Мэй таращилась на улицу, думая о кухнях, снеди и кофе… Она снова взглянула на Дортмундера и сказала:
— Нет. Я просто задумалась.
— Ты переутомилась, — заметила миссис Марч. — В этом всё дело. Как и остальные после бессонной ночи. Я уже не так молода.
И она зашла с бубнового туза.
— Хо-хо, — сказал её сын. — И это называется не вразнос, да?
— Я слишком умна для тебя, — заявила мать. — Пока ты болтаешь, я сбрасываю ненужную крупную карту. — Она сняла свой шейный корсет, хоть сын и увещевал её не делать этого, и теперь сидела над своими картами, сгорбившись, будто охваченная азартом белка.
— Кто-то едет, — сообщила Мэй.
— Легавые? — насторожился Дортмундер.
— Нет. Думаю, управляющий.
В ворота завернул бело-голубой фургон и остановился возле маленькой белой дощатой сторожки. Из него вылез маленький человечек в чёрном костюме. Увидев, что он отпирает дверь сторожки, Мэй положила карты и сказала:
— Это он. Я сейчас вернусь.
— Мам, надень корсет, — велел Марч.
— Не буду.
Прицеп всё ещё не был снабжён лесенкой. Мэй неуклюже слезла на землю, выплюнула сигаретный окурок и зашагала к сторожке вдоль ряда прицепов, закурив по пути новую сигарету.
Человек, который сидел за колченогим столом в сторожке, выглядел тщедушным, нервным и иссохшим, как бросивший пить пьяница, готовый в любую минуту опять отправиться спать в подворотню с пинтой портвейна в скрюченных пальцах. Он устремил на Мэй полный ужаса взгляд и сказал:
— Да, мисс? Да?
— Мы вселяемся сюда на неделю, — объявила Мэй. — Я хочу заплатить вам.
— На неделю? С прицепом? — Похоже, его сбивало с толку всё на свете. Возможно, было ещё слишком рано, и он не успел толком проснуться.
— Совершенно верно, — ответила Мэй. — Сколько стоит неделя парковки?
— Двадцать семь долларов пятьдесят центов. А где… э… где вы поставили свой прицеп?
— В заднем правом ряду, — ответила Мэй, указывая пальцем сквозь стену.
Управляющий растерянно нахмурился.
— Я не слышал, как вы въехали.
— Мы прибыли вчера ночью.
— Вчера ночью?! — Управляющий вскочил, сбросив на пол стопку бланков. Сопровождаемый несколько удивлённым взглядом Мэй, он выскочил за дверь. Мэй покачала головой, присела на корточки и принялась собирать бумаги.
Минуту спустя управляющий вернулся и сказал:
— Вы правы. Я даже не заметил его, когда… Ну что вы, не надо этого делать.
— Всё уже сделано, — ответила Мэй. Она выпрямилась и положила стопку бумаг на стол, что привело к какому-то сейсмическому возмущению, поскольку другая стопа бумаг тотчас соскользнула на пол с противоположного края стола.
— Оставьте их, оставьте, — сказал нервный человечек.
— Полагаю, что я так и сделаю, — Мэй отодвинулась, давая ему пройти и усесться за стол, потом села напротив — на второй стул, имевшийся в комнате. — Итак, мы хотим остаться на неделю.