Банк, который булькнул
Шрифт:
— Где? — полюбопытствовал Виктор.
— В банке.
— Да, но где банк? — озадаченно осведомился Виктор. Сам он последний раз видел банк на школьном футбольном поле и не знал наверняка, где его продержат остаток ночи.
— Можешь поехать за мной на своей машине, — предложил Марч. — Ты готов?
— Полагаю, что да, — неуверенно ответил Виктор и оглядел гараж. — Но что не так? — с большим опозданием поинтересовался он.
— Герман говорит, сейф новой конструкции, и понадобится целый день, чтобы взломать его.
— Целый день! — возопил потрясённый Виктор. — Но ведь полиция наверняка…
— Мы сейчас как раз делаем новый фасад, — сказал Марч и добавил: — Нас малость поджимает
— О, разумеется! — смущённо воскликнул Виктор. Он вскочил, схватил кассетник и микрофон и запихнул их в карман пиджака. — Я готов, — чопорно объявил он.
Они вышли. Виктор погасил все светильники и тщательно запер за собой дверь. Оба зашагали по тёмной подъездной дорожке к улице. Пока Марч устраивался в стоявшем там микроавтобусе, Виктор торопливо юркнул через улицу к гаражу, который снимал у соседа и в котором держал свой «паккард». Гараж был обустроен на более современный лад, чем его собственный, и имел подъёмные ворота с электроприводом, которыми можно было управлять, нажимая кнопку на приборном щитке машины. Несколько месяцев Виктор пытался набраться храбрости и попросить у соседа разрешения немного переделать гараж снаружи, но пока не набрался. Он хотел придать фасаду гаража сходство с заброшенным складом, не имеющим дверей, и тогда возникало бы впечатление, будто при нажатии кнопки на приборном щитке поднимается кусок стены. Но такая архитектурная идея была сопряжена с двумя сложностями. Во-первых, Виктор не мог придумать убедительного объяснения своей жажде перемен и не знал, чего наплести соседу. А во-вторых, заброшенный склад в этом квартале, да ещё на чьём-нибудь заднем дворе, был бы уж вовсе не к месту. Тем не менее, идея была хорошая и, как знать, может, ему ещё удастся сделать что-то для её воплощения.
Впрочем, ночью эта постройка и в её нынешнем виде выглядела почти так же впечатляюще. Виктор вошёл в гараж через боковую дверь, включил тусклую красную лампочку, которую ввернул в патрон под потолком, и при её свете, похожем на освещение фотостудии, снял с «паккарда» целлофановый чехол, свернув его на манер флага и положил на специальную полку. Потом он влез в машину, вытащил из кармана кассетник и микрофон, положил их рядом с собой на сиденье и запустил мотор.
В четырёх стенах мягкое урчание «паккарда» звучало зловеще. Усмехаясь себе под нос, Виктор включил подфарники и нажал кнопку, которая подняла створку. Остро чувствуя драматизм происходящего, он надавил на педаль акселератора и вывел «паккард» в ночь, потом опять нажал кнопку и принялся наблюдать в зеркало заднего обзора, как опускаются ворота; залитое красным светом пространство гаража делалось всё уже и, когда створка сползла вниз, совсем исчезло из виду. Только тогда Виктор включил фары.
Похоже, Марча съедало нетерпение. Он газовал, прогревая мотор угнанного микроавтобуса; в тот миг, когда Виктор добрался со своим «паккардом» до мостовой, Марч пулей рванул от бордюра и понёсся прочь вдоль по улице. Виктор последовал за ним — более плавно и величественно, — однако вскоре ему пришлось немного наддать ходу, чтобы не потерять Стэна из виду.
Перед первым же красным светофором Виктор малость перемотал плёнку назад, отыскал место, на котором его прервали, и возобновил своё повествование. Он катил через Лонг-Айленд следом за летящим вперёд микроавтобусом Марча и диктовал в микрофон:
«Никто в банде Дортмундера ни разу не видел моего истинного лица. Никто не знал моего подлинного имени. Никто не знал правды обо мне, а если в знали, мне бы кранты!
Востроглазый Дортмундер удовлетворённо кивнул.
— Через сорок восемь часов этот неприступный банк будет наш! — с хвастливым злорадством заявил
Глава 25
— Если ты посветишь мне фонариком, — сказал Герман, — дело пойдёт намного быстрее.
— Конечно, — ответил Келп, направляя луч, куда нужно. — Я пытался прикрыть свет своим телом.
— Только не прикрывай его от меня.
— Хорошо.
— И не дыши так мне в затылок.
— Ладно, — сказал Келп и отодвинулся на полдюйма.
Внезапно Герману вспомнился рекламный ролик, виденный по телевизору несколько лет назад. «Разумеется, вы раздражены. Да и кого это не разозлит? Но не вымещайте зло на нём. Примите…» Что принять? Как называлось это средство? Судя по тексту, какой-то наркотик, хотя, вероятно, это не так.
Такого рода размышления отвлекли Германа, и он получил приятную передышку, которая продолжалась три или четыре секунды и успокоила его не хуже, чем могло бы успокоить средство с забытым названием. Герман медленно и глубоко вздохнул, дабы обрести ещё большее спокойствие, и вновь целиком отдался решению стоявшей перед ним задачи.
Он сидел на корточках, будто воин из племени масаев, перед чёрным стальным ящиком, торчавшим из земли возле передка банка. В этом ящике прятались контакты электропроводки, патрубки водопровода и канализации, и сейчас Герману надо было снять с крышки навесной замок и открыть ящик. Он возился с этим слишком долго.
— Обычно я очень хорошо оцениваю собственное состояние, — сказал он. Голос его снова дрожал от едва сдерживаемой ярости. — И я понимаю, чего достиг. И… — тут его голос сделался визгливым, и Герман торопливо закончил: — И толку от этого никакого!
— У тебя всё получится, — сказал Келп и похлопал Германа по плечу.
Почувствовав прикосновение, Герман шарахнулся прочь, будто лошадь.
— Я эту штуку вскрою, — мрачно пообещал он и уселся на землю перед ящиком. Скрестив ноги, будто портняжка, Герман склонился над ним и почти коснулся носом замка.
— Мне немного трудно светить, куда надо, — сказал Келп.
— Замолчи, — велел Герман.
Келп опустился на колени рядом с ним и направил луч фонаря главным образом на правый глаз Германа, сердито смотревший на замок.
Вся сложность заключалась в том, что им не хотелось ломать его.
Утром они скажут владельцу или управляющему трейлерного парка, что нашли ящик открытым и сами подключили все коммуникации. Увидев, что замок в исправности, владелец, возможно, не станет поднимать шум. Но если он обнаружит, что замок сломан, то, чего доброго, не поверит объяснениям и, быть может, начнёт возмущаться.
Вот в чём состояла сложность, вот почему замок надо было открывать, а не взламывать. Затруднение более серьёзное — неспособность Германа открыть замок — было, понятное дело, связано с этим проклятущим сейфом. Он уже разложил на крышке ящика с полдюжины инструментов из своего саквояжа, а сейчас ковырялся в замочной скважине ещё каким-то маленьким инструментиком, другой конец которого представлял непосредственную опасность для правого глаза Германа; он не мог полностью сосредоточиться на работе. Герман совал инструментик в скважину навесного замка, и вдруг его глаза подёргивались поволокой, потому что мыслями он возвращался к стоявшему в банке сейфу. У Германа не было ни пилы, ни дрели, способных прогрызть этот металл (не годилось даже алмазное сверло). Он оторвал панель с цифровым замком и механизм, но это ничего не дало. Попытался сорвать дверцу и согнул свой любимый ломик средней длины. Взрыв, достаточно мощный, чтобы открыть сейф, уничтожит и всё его содержимое, а заодно, возможно, раскурочит и весь трейлер, будто кожуру авокадо.