Банкир
Шрифт:
Вышел в соседнюю комнату, вернулся — с перстнем…
— Это вот с этим самым?
— Да. Рассказал историю. Перстень тот оказался антикварным: Дороховы, я тебе скажу, старинная дворянская фамилия… Один из пращуров отличился в войне двенадцатого года, был жуткий повеса и шалопай и стал вроде даже прототипом для толстовского Долохова из «Войны и мира». Другой родственник — Руфин Иванович Дорохов, воевал вместе с Лермонтовым на Кавказе…
— Ух ты!.. Взаправду?
— Семейное предание. Кстати, портрет
— Не обольщайся. Я уже тебе говорила — от недостатка скромности ты особенно не страдаешь.
— А я вообще ни от чего страдать не хочу.
— Никто не хочет, а приходится.
— Все потому, что главный враг человеку — он сам.
— Ты — тоже?
— А чем я хуже других?
— Успокойся — ты лучше. Просто — лев пустынь! Король джунглей! Заслуженный нырок Черноморского флота!
— Вот это правильно. Правду я готов выслушивать в глаза в любом количестве! Хорошее качество для финансиста, скажи?
— Очаровательное…
— Ну да… Отец принес перстень, попросил, чтобы я его надел, он пришелся мне впору. Отец сказал: «Всегда носи его с собой. Он тебя выручит. Из самой пропащей ситуации». И снова попросил поставить Римского-Корсакова…
— Папа у тебя был склонен к мистике?
— Да нет…
— А ты? Ведь перстень же носишь…
— Знаешь, так получилось, что после нам поговорить больше не пришлось… А все мы время от времени ощущаем вину перед родителями: ведь не так уж и сложно было сделать их жизнь чуточку… счастливее, что ли… Пока они были живы…
Просто — больше внимания, и все… В общем… Да, я ношу этот перстень постоянно. Как он просил. Сначала это меня смущало, было не принято… Потом — все привыкли.
— А сейчас — ив моду вошло.
— Вот именно. А совсем недавно… Совсем недавно я узнал, что камень достаточно дорогой. Вернее — очень дорогой. Чрезвычайно.
— Даже для финансиста?
— Деньги — и в Африке деньги. Раньше мне и в голову не приходило оценивать кольцо — ведь продавать камень я не собирался ни при каких обстоятельствах…
— И откуда узнал?
— От Михеича. Он здорово в камнях разбирается. Да и… Действительно, так может быть. Перстень, по рассказу отца, был подарен какому-то совсем уж дальнему Дорохову, прапращуру, графом Орловым.
— Тем самым?
— Да. И связан был с темной историей вокруг престолонаследия и объявившейся в Италии княжной… Орлов тогда специально, по поручению Екатерины, отбывал в Неаполь, влюбил в себя эту принцессу и привез ее в Россию… На пожизненное. Какова роль в этом Дорохова и правдива ли вообще эта легенда — узнать невозможно. Да и незачем. Единственное, о чем я знаю, — Орлов знал толк в камнях, скакунах
— А в женщинах?
— Наверное, да. Только… Что-то мне кажется, ценил он их куда ниже, чем борзых.
— Как знать…
— Да… Как знать…
— А вообще — очень может быть. Мужчины, особенно красавцы, занимающие еще в молодости посты при дворе, нередко так озабочены собственной значимостью, избалованы доступностью окружающих женщин, ослепленных блеском их славы, что сей «предмет» не кажется им достойным внимания…
— Может, и так.
— А зря. Ты подумай, кто бы заметил голого короля, если бы рядом была голая королева!
— Железная логика!
— Железная логика — у Маргарет Тэтчер! У меня — обычная, женская.
Основанная на интуиции и здравом смысле. Эвита Перон была любимицей Аргентины, и кто знает, достиг бы диктатор таких высот, если бы не она. Не согласен?
— Естественно, согласен. А откуда ты знаешь про Эву?
— Кино смотрела.
— А-а-а…
— Что — а-а-а?..
— Да ничего.
— Не-е-ет. Ты это как-то произнес… А если б я сказала: монографию про Перона читала — было бы краше?
— Слушай, Ленка, что завелась-то? Ты чего, феминистка?
— Да нет. Мне, как нормальной русской бабе, хочется зависеть от мужчины любовью к нему… И — его любовью ко мне. Вот и весь феминизм. Просто мужчины часто несправедливы к нам…
— Наверное, так оно и есть.
— Слушай, а над чем ты работал у Кришны? — спрашивает Лена, меняя тему с логикой нормальной девчонки.
— Я же тебе сказал… Подробности?.. Подробности не очень интересны, финансы — сфера вполне специфическая, чтобы кого-то интересовал процесс собственно бухгалтерии… А переговоры с партнерами — как везде: я из-за границ не вылезал…
— То есть ты не знал ничего такого, что могло бы стоить твоей жизни?
— Знаешь… Мир денег специфичен: там даже доллар может быть ценой в чью-то жизнь.
— Ну, это… — пожимает плечами девушка.
— Общие слова?
— Да вроде того. Скорее, может быть, ты случайно узнал что-то чрезвычайно важное…
Вспоминаю. Отвечаю искренне и твердо:
— Нет. Ничего.
— Хм… Ты вполне мог не придать этому значения.
— Лена… Я — хороший профессионал в своем деле. Если подумать — блестящий.
Девушка порывается что-то сказать…
— Погоди. Не важно, большое у меня самомнение или не очень… Просто это так. И «что-то важное» я бы не пропустил.
— Знаешь, со всеми бывает… Человеку свойственно ошибаться.
— Но банкирам несвойственно прощать ошибки. В денежных делах нет места сантиментам. И ошибки не прощают. Никогда.
— Сурово.
— Но справедливо. Работа такая: на войне — как на войне.
— Тогда, может быть, тебя просто подставили? Вместо кого-то другого?