Бар «Безнадега»
Шрифт:
Как там? Лизнуть, глотнуть, соснуть?
Короткий смешок сорвался с губ после того, как удалось продышаться. С соснуть у той шлюхи явно дальше будут проблемы. Представляю, что она расскажет ментам, если, конечно, у нее хватит тупости их вызвать.
Я отбросила от себя дольку лайма, взяла в руки телефон.
О Шелкопряде я знала достаточно, чтобы понимать, что он именно тот из искателей, кто мне нужен. Берет дорого, заказы выполняет безоговорочно.
– Да, - раздалось в трубке после пятого гудка.
Голос мне понравился хороший голос – низкий, ровный, уверенный.
– Есть дело. Цена вопроса не имеет значения, где и когда встретимся? –
– Твой голос мне незнаком, - отозвался мужик.
– Мне твой тоже, но что это меняет?
Лизнуть, глотнуть, соснуть.
– Через два часа в сквере на Пролетарской раз уж ты звонишь из «Безнадеги».
– Отлично. Я – собиратель, - улыбнулась и повесила трубку.
Он найдет меня, он узнает меня. Собиратели светятся, так по крайней мере, мне говорили. Я кладу телефон на стойку, наливаю еще стопку текилы, оглядывая бар. «Безнадега» - странное место, бар для иных. Вечно прокуренный, засранный и ободранный, такой же обшарпанный и убогий, как и его посетители. В подвале старой хрущевки в центре, открыт двадцать четыре на семь и готов предоставить клиентам любые услуги: здесь есть девочки, которые просто флиртуют, есть шлюхи, которые могут дать не только тело, но и позволить выкачать немного энергии, можно найти выпивку на любой вкус, просрать что-то действительно ценное за карточным или бильярдным столом, душу, например, Вэл из-под полы приторговывает халявной силой, бережно собранной им по крупицам, а официантки подадут печень средней прожарки и совсем не говяжью. Правда, даже тут – это эксклюзив, для ценителей, так сказать. Хотите чистой ненависти? Пятерка и двести сверху за старания. Похоть – трешка. Гордыня – двушка. А еще тут заключаются сделки. Всех со всеми. Этот бар, как посредник между иными всех мастей и статусов, как хитрожопый, пронырливый адвокатишка.
Отличное место, душевная компания. Это «Безнадега», и она сожрет тебя с потрохами, если зазеваешься.
Я улыбаюсь и наливаю себе еще одну стопку.
Хорошее место, как раз для меня.
Через два часа я, все еще сжимая в руках бутылку текилы, стою в том самом сквере, мир великолепно расфокусировался и редкие прохожие бесят не так сильно, как могли бы. Ну не счастье ли?
Даже лысые кроны деревьев качаются со мной в такт.
«Мой удивительный сон,
В котором осень нам танцует вальс-бостон.»
– Это ты хотела встретиться? – доносится негромкое из-за спины, отрывая от попыток вспомнить остальные слова.
– А ты видишь тут еще одного собирателя? – еле выговариваю заплетающимся языком…
Петь мысленно было гораздо проще.
…поворачиваясь к обладателю голоса. Но моя попытка обернуться проваливается с треском. На плечи опускаются руки, удерживая на месте, по позвоночнику отчего-то бежит холодок.
Холодок? Да ладно?
– Ты пьяна.
– И?
– И я не имею, - звучит над самым ухом, - дел с пьяными соб…
Он вдруг обрывает себя на полуслове и молчит. Ничего не делает, не шевелится, не пытается ко мне еще как-то прикоснуться, не двигается, его руки на моих плечах как застывший бетон, не усиливают, но и не ослабляют напор.
– Ты там перезагружаешься что ли? – не выдерживаю я и пытаюсь обернуться. Все еще стараясь осознать, что именно чувствую. Чувствую ли? Возможно холодок – просто осенний ветер.
– Замри, - говорит искатель все так же ровно, удерживая меня на месте.
И я остаюсь стоять. Ну мало ли у кого какие причуды. Вот только…
Я откручиваю пробку, подношу к губам бутылку. Неделя была удивительно отвратительной и сбежавший труп достал окончательно. Напиться хочется вусмерть еще со среды, чтоб до зеленых чертей.
«Мой удивительный сон,
В котором осень нам танцует вальс-бостон.»
Руки исчезают с моих плеч пока я делаю большой глоток, слышится какое-то движение, а потом все тот же голос говорит, что можно повернуться.
Я пожимаю плечами и оборачиваюсь.
Он стоит напротив, высокий и широкоплечий в сером пальто с поднятым воротником, темные волосы ерошит ветер, в руках у него ничего нет. Это все, что я вижу, лицо почему-то разглядеть не могу, наверное, слишком пьяна. Но все равно продолжаю смотреть. Потому что мне нравится на него смотреть, по какой-то совершенно непонятной причине. Это как… капающий кран. У меня бывает… Бывают моменты зависания. Мне почему-то нравится смотреть на капающий кран, на то, как срываются капли в слив. Звук бесит, но… взгляд оторвать невозможно. Или как капли дождя на оконном стекле, или как потемневшее от старости дерево, как витражи в Сент-Шапеле. Ненавижу Париж, а Сент-Шапель люблю.
Мне кажется, искатель смотрит в ответ, но сказать с уверенностью не могу. Да и плевать, в общем-то. Я пьяна, и я уж точно не Сент-Шапель, даже не затасканный Нотр Дам. Я просто пьяная злая девчонка.
– Мне надо, чтобы ты нашел душу, - говорю тщательно и очень медленно, продолжая смотреть на мужика. Еще на нем перчатки из тонкой кожи, уверена, они тихонько поскрипывают, когда Шелкопряд сжимает пальцы.
– Собирательница просит меня найти душу? – в его словах насмешка. Но мне и на это глубоко класть. И не потому что я пьяная, а потому что просто класть. Ну заводят его такие штуки, ну и ради бога. Ну не вырос он еще из того возраста, когда хочется подразнить девчонку, да и пожалуйста.
С другой стороны, может это была и не насмешка, а удивление… В прочем, на это тоже класть.
– Ага. Мужика звали Федор Борисович Ермолаев и завтра… сегодня с утра о его смерти наверняка напишут в газетах.
– Эпично умер?
Красивый у него все-таки голос. Хороший голос.
– Очень, - передергиваю плечами и снова прикладываюсь к бутылке с текилой. Передергиваю не из-за воспоминаний о серой каше мозгов, а из-за ветра. – Ему череп снесли сразу после качественного минета. Шлюха даже проглотить не успела.
– Почему сама не найдешь?
Я снова делаю глоток, еще больше предыдущего и с сожалением понимаю, что текилы осталось еще глотка на два.
– Лень.
Мужик молчит. Я тоже молчу. Так и стоим.
Я не знаю, чего стоит он, а я просто стою и пытаюсь понять, это все-таки дождь или просто ветер сырой. На улице зябко, вокруг шумит умытая Москва, и свет ее огней переливается и колышется в лужах вокруг. Осень в этом году такая же поганая, как и лето. Листва с деревьев облетела так быстро, будто ее никогда там и не было, пожухла, сморщилась и превратилась в коричнево-грязную массу еще быстрее.
К морю хочется. Или в горы. Чтобы вода и солнце и запах лета вокруг попкорном и сладкой ватой, медом и фисташковым мороженым.
Вообще, жрать просто хочется.
– Я есть хочу, - снова передергиваю плечами. – Давай соглашайся быстрее.
– Я уже согласился.
– А?
– Я пришел, значит, уже согласился, - поясняет Шелкопряд. – Ты совсем пьяная.
– А, ну ладно, - отвечаю сразу на все. – А…
– Иди домой, - говорят серое пальто и широкие плечи, и руки в перчатках. – Будет тебе душа, как проспишься.