Бар «Дракон»

Якимец Кирилл Игоревич

Нет, апгрейд помог. Почти мгновенно исчезла северная стена. Мрамор оборвался сталью, холодный свет думских помещений смешался с жарким светом рабочих ламп. Перед Дмитрием была его мастерская. Инструменты на полках, стрела подъемника протянулась через весь потолок, а в центре на специальном помосте — сигарообразное мощное тело боевого вируса.

— Мастерскую копировать, — скомандовал Дмитрий. Черты предметов дрогнули, чуть размылись, но быстро вернулись в норму. Пьютер работал замечательно. Дмитрий повернулся к мастерской спиной и развел руки в стороны.

— Мастерскую вклеить.

Мрамор исчез под сталью, вдоль стен протянулись все те же полки, потолок перечеркнула жирная линия стрелы, в центре вырос помост с водруженным на него вирусом. Теперь мастерских стало две, тайная и явная. Явную можно закрыть.

— Закрыть, — скомандовал Дмитрий, ткнув пальцем за спину. За спиной выросла стена. Итак, вот она, собственная мастерская. Отсюда, со второго этажа побежденной «Думы», будет сделан первый ход в настоящей игре. А может, первым ходом была та бомба? Начинать с бомбы несколько вульгарно: соображения чести…

Дмитрий тряхнул головой: рыцарские «тараканы» ему сейчас были ни к чему. Здесь, в мастерской, он почти не чувствовал себя рыцарем короны. Тот, настоящий рыцарь, не знал, наверное, за какой конец брать паяльник.

Длинный острый хвост вируса лежал полностью готовый на верстаке. Дмитрий подцепил хвост крюком подъемника, переместил к основному корпусу и принялся не торопясь закреплять. Соединил все кабели, запустил руку в кабину, пошевелил рычагами. Хвост работал замечательно, при каждом движении оставляя след благоухающей пустоты. Нос, такой же длинный, острый и гибкий, уже был установлен. Теперь пришло время наладить движок. Движок примитивный, но надежный, а главное — автономный. Дмитрий использовал древнюю игрушку под названием «Жизнь»: глупые квадратики, реагируя друг на друга и на пустые поля, образуют неустойчивые конструкции, иногда переходящие в устойчивые — «пульсары». Если теперь взять такой «пульсар» и слегка изменить правила взаимодействия с пустыми полями, то от пульсара бесконечной чередой пойдут волны. Характер изменений задавался при помощи педали газа и рулевого рычага. Отдельный движок, управлявшийся от гашетки, питал орудия. Для орудий Дмитрий взял несколько думовских базук, причем на турели носового орудия укрепил самую ценную базуку — с неиссякаемым зарядом. Но главную прелесть вируса составляли пятипалые манипуляторы, превращавшие вирус из тупой машины разрушения в инструмент изощренных диверсий.

Нацепив защитные перчатки, Дмитрий по локоть запустил руки в двигательный отсек и наощупь отыскал замковый квадратик. Теперь просунуть палец в пустое поле, щелчок…

Квадратик сместился на одно деление, Дмитрий еле успел выдернуть руки. Движок заурчал. По направляющему желобу двинулась волна жизни. Через несколько секунд она достигла орудийного движка и сместила на одно деление точно такой же замковый квадратик. Урчание стало более глубоким. Вирус ожил, зажглись приборные панели.

Одним прыжком Дмитрий забрался в кабину, опустил защитный колпак. Щелкнул тумблером ручного управления, взялся за рычаг, чуть утопил педаль газа. Вирус поднялся с помоста и завис над полом мастерской. Дмитрий сделал два пробных круга. Вирус прекрасно слушался руля. Тогда Дмитрий вернул управление в автоматический режим. Вирус продолжал выписывать медленные круги, ни на один бит не смещаясь со своей траектории. Дмитрий продел руки в перчатки манипуляторов, пошевелил пальцами. Манипуляторы слушались идеально. А защиту можно проверить только в деле. Выстрел из базуки или укол стандартным хакерским долотом броня держит, а там уж, как решит Ру-Бьек.

Серо-голубой квадрат налип на потолке. Окошко, понял Дмитрий, всегда нацелено на него, но сейчас развернуто в другую сторону. Подведя вирус вплотную к потолку, он расширил квадрат при помощи манипуляторов. Поплевал через левое плечо. И, задрав острый нос, выплыл наружу.

Вирус повело в сторону — на месте площадки зияла пустота, но не такая, как во входном интерфейсе пьютера. Это была опасная пустота, по которой хаотические вихри носили обломки жестких конструкций и полупрозрачные хлопья, оставшиеся от эластичных проводных труб. Но автономный вечный движок продолжал работать ровно, а автоматика сразу выровняла движение машины. Дмитрий двинул вирус малым ходом вдоль внешней границы «Думы». Граница отсюда выглядела сферической и уходила вниз. Вот этот устойчивый вихрь наверняка остался от соединения «Думы» с мастерской. А там, за пульсирующей дымкой, громоздится и сама мастерская. Издали мастерская напоминала огромный глаз, стоящий на стебельке собственного нерва. Наверняка у «Думы» есть такой же стебелек. Да, вот и он. Дмитрий опускался все ниже, следуя плавным изгибам стебля. Пустота вокруг становилась все менее зловещей и, наконец, приобрела ровный оттенок входного интерфейса. На границе видимости маячила еще какая-то программа. Чем-то эта программа привлекла внимание Дмитрия — настолько, что он даже остановился и решил рассмотреть ее повнимательнее. Программа, кажется, не имела стебля… Странно… Своими очертаниями она напоминала человеческое лицо, причем очень знакомое.

И тут Дмитрия передернуло. Он узнал это лицо. Свое собственное лицо! Глаза закрыты, губы вытянулись в напряженную ниточку, щеки бледны до синевы. Но ведь это значит…

Ладно, сейчас не время для спонтанных исследований. Дмитрий, чуть прищурившись, кивнул сам себе. Голова ответила, не открывая глаз и лишь приподняв уголки губ в намеке на улыбку.

Стебель, по мере приближения к корням, становился все толще, шел все более крутыми изгибами. Пустота давно утеряла свой гостеприимный оттенок. Теперь она была серо-коричневой и угрожающе подрагивала. Движок уже не гудел тихонько, а мощно выл, но пока без перебоев. Дмитрий крепко держал рычаг обеими руками. В ушах могучим маршем отстукивали барабаны, вой движка напоминал одновременно гитару Ангуса Янга и голос Бона Скотта. «Ха-а-айвэй ту Хэлл!» — начал про себя подпевать Дмитрий. И сразу загрустил: могучий человек был Бон Скотт, а умер глупо, потому только, что заснул по пьяни, лежа на спине, и не успел проснуться, когда виски с пивом, не поделив желудок, рванули через горло наружу…

От таких мыслей расхотелось петь. Но барабаны остались. От каждого удара корпус вируса дрожал. Дмитрий понял, что это вовсе не барабаны. Резко утопив газ, он пустил вирус в пике, потом, вывернув рычаг и отпустив газ, развернулся. И встретился глазами с чудовищем. Аморфная туша цеплялась за корни длинными тонкими задними лапами, передние же лапы, чуть покороче, напоминали формой колотушки. Впрочем, где у чудовища перед, а где зад, можно было решить лишь условно: ни пасти, ни ноздрей, ни вообще головы — только глаза растут на стебельках из центра туши. Глаза эти глядели умно и злобно.

Новый удар. Видимо, сзади подвалило еще одно чудовище. Пьютер начал защищаться. Дмитрий сместил вирус в сторону, уводя из-под очередного удара, и, нацелив базуку на первое чудовище, вдавил пальцем кнопку гашетки. От выстрела чудовище разлетелось в клочья. Описав дугу, Дмитрий вернул вирус на прежний курс и уже приготовился расстрелять второе чудовище…

Чудовище было не одно. Сплошная упругая масса из склеенных тел, ощетинившаяся глазами и лапами. Толпа чудовищ колыхалась и двигалась, пытаясь взять вирус в подкову. Дмитрий дал еще несколько залпов, но дыры быстро заполнялись новыми защитниками. В пустоте кружились темные ошметки тел. Масса приближалась. Дмитрий рванул в сторону и чуть вверх, сшиб из базуки край огромной подковы и двинулся на максимальной скорости вертикально вниз. Здесь чудовища не могли его достать, но стебель, изгибаясь, уходил вправо. Казалось, стебель дышит: он был весь усеян чудовищами. Пустота стала намного гуще, движок выл с надрывом, иногда кашляя. И тут появились рыбы. «Рыбами» Дмитрий их окрестил второпях: глаз у них не было, как и жабр, а острые носы по форме совпадали с хвостами. Это были вирусы — собственые вирусы пьютера. Две рыбы остались баражировать впереди, а две другие устремились прямо к Дмитрию, норовя носами проткнуть обшивку. Вильнув, Дмитрий избежал одного удара, но вторая рыба повредила хвост вируса. Приборы показывали падение эффективности в три раза. Теперь отступать некуда — вирус начал оставлять след, по которому сейчас пойдут новые и новые рыбы. С ними не управиться никак: только убежать.

Ловко проскочив между двумя следующими рыбами, Дмитрий дал полный газ, рискуя взорвать движок. Индикатор утечки зашкалило. Дмитрий молился Ру-Бьеку, Бону Скотту и просто абстрактному Боженьке, чтобы движок не рвануло раньше времени: иначе прощай не только пьютер, но и жизнь. Взбесившийся пьютер может запросто отхватить башку — так, во всяком случае, говорили лаборанты и, кажется, не шутили.

Снизу быстро надвигалась темнота. Дно. Но Дмитрию нужно было не дно как таковое, а общее основание всех стеблей. Он надеялся, что цель близка и что нос его вируса может ее почуять. Левой ногой Дмитрий нажал на педаль компаса. Теперь на сигнал компаса ринется вся свора, вся ужасная живность, которую пьютер растил специально для подобного случая.

Нос дрогнул и нацелился чуть вправо. Дмитрий перевел управление на автомат и целиком сосредоточился на гашетках. Боковые базуки, уничтожив еще несколько поднявшихся со дна рыб, замолкли, израсходовав свой заряд. Вечная базука палила без остановки. Теперь рычаг управлял не вирусом, а передней орудийной турелью. Движок кашлял все чаще, но тянул. Вот нос выровнялся в струнку — вирус лег на окончательный курс. Впереди переползали друг по другу чудовища. Дмитрий огнем базуки выстриг в их массе глубокую воронку, но все равно недостаточно глубокую, чтобы добраться до системного нерва пьютера. Вирус врезался в упругую массу, Дмитрий чуть не разбился о приборную доску. На пару секунд он потерял сознание, но не снял ногу с газа. Корпус сотрясали удары. Хвост окончательно вышел из строя, движок нагрелся так, что это чувствовалось в кабине. Дмитрий пришел в себя от жара и от тряски. И еще — от отвратительного запаха. Смесь гнили и гари витала в тесной кабине. Видимо, обшивка не выдержала, и пустота начала просачиваться внутрь. Дмитрий прорубал себе дорогу выстрелами, понимая, что уже не успеет, что придется все начинать сначала — даже если удастся выбраться живым.