Бар на окраине
Шрифт:
— А не страшно одной-то ехать? Случись что, никто тебя и не хватится!.. — выразил отеческую заботу Иван Ильич.
— Так ведь группа, наверно, будет. Я еще не узнавала…
Отчего-то этот вопрос и его ласковый и беспокойный тон всколыхнули во мне смутную тревогу. Что-то мне это напомнило… Что-то из того их разговора с Марианной, с которого началось мое расследование…
Боясь, что начальник прочтет в моем лице волнение или глубоко спрятанный страх, я отвела взгляд.
Взгляд переместился вниз, и я увидела,
Стулья расползаются, как тараканы… — подумала я.
И тут из глубины памяти всплыл низкий размеренный голос Марианны.
«Да и одна она, как перст. Никто ее и не хватится!..»
Я вздрогнула.
Но память не остановилась на этом. Обрывки разговора быстро завертелись в моей голове, и та самая фраза, которую я никак не могла вспомнить, вдруг сама собой пробилась на поверхность.
«Делать нечего. Будем готовить ее», — отчетливо прозвучал в ушах хриплый голос хозяйки заведения.
Вот оно! То, что тогда впервые заставило насторожиться меня, сидящую под столом.
К чему они будут меня готовить?.. Ладони мои резко погорячели.
— Прохор Яковлевич, Владислав подъехал? Мне нужно в отдел кадров и бухгалтерию, — крикнул Иван Ильич появившемуся на верхней ступеньке дворнику.
— Да уж минут десять как ждет… — раздался в ответ старческий скрипучий голос.
— Ничего не успеваю, а до Нового года нужно сдать все бумаги… — посетовал директор и начал шустро подниматься наверх, унося с собой недосмотренные мною папки.
Закусив губу, я проводила их взглядом.
В ту же секунду очутившаяся рядом певичка схватила меня за рукав и потащила за собой, прошипев:
— Не дождешься тебя!.. Пойдем!
Ладно, бог с ними, с папками, моя главная цель — ключик…
В подсобке выяснилось, что все удалось: следующей ночью стараниями Лильки бар работать не будет, а вместо этого состоится новогодняя вечеринка.
— Гони три сотни, — грубо приказала она. Я молча вынула деньги. Участвовать в мероприятии мне совершенно не хотелось, но я надеялась, что на нем может случиться что-нибудь такое, что немного прояснит туман в моей голове.
Может, с неба спустится ангел и, указав крылом на того, кого я ищу, шепнет: «Это он!»
Лилька начала деловито пересчитывать небольшую пачку денег, к которой она присоединила полученные от меня купюры.
Я достала сигареты. Вовка тут же услужливо предложил зажигалку.
А на какое животное он похож? — внезапно подумала я.
И не нашла ответа.
Полина похожа на пантеру, Таня — на орангутанга…
— Все, пойду горланить! — рассекла наступившую тишину Лилька, засовывая деньги в карман. Окурок со скоростью молнии пролетел мимо меня и приземлился в банке.
Мелькнула и исчезла
Мы с Вовкой оказались друг против друга. Несмотря на то, что уже ничего не говорило в его пользу, я все еще ждала — его пронзающего взгляда и того, что сейчас он скажет мне, что я больше не одна среди этих упырей, что он со мной…
Внезапно словно кто-то дернул меня за язык, и я вдруг спросила:
— Ты здесь кошку не видел? Она какая-то странная, смотрит так, будто все понимает…
Это была подсказка ему. Намек, что я человек, если он во мне сомневается.
Пауза показалась длиной в тысячелетие.
— Нет, — последовал, наконец, ответ, — кошек я здесь не видел.
Голосом медленным и ровным, как у робота.
На мгновение я отвернулась, чтобы он не заметил, как даже сквозь щедрый искусственный румянец на щеки пробивается смертельная бледность Пьеро.
И в этот момент тихо скрипнула дверь.
Резко обернувшись, я увидела, что осталась одна.
ГЛАВА 29
6.07.
Я стою на пороге каморки с сигаретой в руке и слушаю переплетающиеся голоса, медленно плывущие к входной двери. Раздается громкий клокочущий смех — на этот раз низко, как конь, ржет Таня, так, что под моей рукой дребезжат перила. Рвется, как бумажная лента, усталый голос Полины — она советуется с модницей Лилькой, как одеться к новогоднему вечеру… Больше никого нет. Тетя Лида уходит раньше — где-то за полчаса до закрытия. Дворник тоже исчезает в то время, когда я сплю…
Почему я не слышу голоса Вовки?..
Нет, вот и его приятный тенор прозвучал где-то уже высоко-высоко…
Наверху скрипнула дверь, впуская струю морозного пара…
Затем еще один еле уловимый скрип, и все смолкло.
Я постояла еще немного — на всякий случай: вдруг Полина опять забыла на кухне свою шаль и вернется за ней, как было однажды?..
Как было однажды, давно-давно, еще до той ночи, когда я ни с того ни с сего залезла под стол директора и услышала то, чего не должна была услышать.
Сигарета кончилась, и, захватив реквизит — швабру и голубое пластиковое ведерко, — я заплетающимися спросонья ногами зашагала к лестнице.
Вот она передо мной — закругляясь, уходит в сужающуюся черную спираль. Я вынула из кармана фонарь и двинулась вверх по ее изношенным скрипучим ступеням. Под ладонью чувствовалась фигурная резьба перил.
Медленно, шаг за шагом, я продвигалась вперед и вверх. Да, все так, как во сне! Фонарь постепенно осветил бревенчатые стены, первый, самый длинный пролет, второй — поменьше, третий и… наконец, из темноты выплыли очертания двери.
Она была точно такая же, какой я увидела ее тогда в своем ясном видении — черная, высокая, покрытая слоем многолетней пыли.