Барбаросса

Попов Михаил Михайлович

– Мой секретарь сейчас передаст вам эти свитки, и я умолял бы вас немедленно с ними ознакомиться.

Карл усмехнулся:

– Но вы же знаете, я даже говорю по-кастильски нетвердо, письменную же речь не разбираю вовсе.

– На всякий случай, ваше величество, мы к вашему прибытию перевели все на ваш родной язык.

Скансио с поклоном протянул королю пергаменты.

– А что в них?

– Это допросные листы.

– Вы занялись судебными делами, ваше преосвященство? Занятно.

– Это особое дело, ваше величество.

Настолько особое, что, мне кажется, и вы должны с ним ознакомиться.

– Но смотрите, сколько здесь всего, мне этого и до полудня не прочесть!

– Однако прочесть надо,– мягко, но твердо сказал его преосвященство.

Карл понял, что именно за этим сюда его и позвали, вот сейчас, собственно, и начнется настоящий торг. Он потрогал пальцем в перчатке ус, дернул, очень по-королевски, губой и развернул первый свиток.

В это время свита его потерянно и бессмысленно бродила по гигантскому неухоженному парку. Министры и пажи негромко переговаривались, пожимали плечами и вздыхали.

– Что делает его величество?

– Читает!

Большинство фламандцев смутно представляли себе, кто такой этот кардинал и почему король уделяет ему столько внимания. Парк был хорош, но вместе с тем раздражал. Повсюду паслись косули и олени, подпускали к себе вплотную, но пребывали в неприкосновенности, ибо никто из гостей не захватил с собой соответствующего охотничьего оружия. Не бросаться же на оленя с кинжалом!

– Взгляните, взгляните, граф, какой красавец!

– А что толку!

– А что делает его величество?

– Читает.

– А мне говорили, что кастильцы дикари.

– Уверяю вас, мой дорогой Вандерхузе, они дикари и есть.

– Однако же главным развлечением у них является, насколько я могу судить, чтение.

– Осторожнее, Видмарк, взгляните, как на нас смотрят эти господа в сутанах. Может быть, они понимают нашу речь.

– Вряд ли это господа. Это слуги его преосвященства.

– Эти слуги глядят как господа.

– А что делает: его величество?

– Читает.

Между тем Карл Габсбург чтение закончил. Не торопясь он свернул последний свиток. Задумчиво коснулся своего надушенного уса.

– Думаю, я понимаю, к чему вы хотите подвигнуть меня, ваше преосвященство.

– Очень рад, ваше величество.

– Но до того как мы начнем… разговаривать, я бы хотел, чтобы вы тоже кое-что просмотрели.

– Любопытно.

Король достал из-за отворота своего камзола свернутое в трубочку письмо. Собственноручно развязал ленточку, которой оно было перевязано, и протянул кардиналу.

Кардинал Хименес очень быстро ознакомился с документом. Это был ответ толедских кортесов на запрос короля. Ответ отрицательный, безапелляционно отрицательный.

– Что вы на это скажете, ваше преосвященство?

– Я всегда был против того, чтобы давать сословиям слишком много власти.

– Представьте, я держусь точно такого же мнения!

– Но

считаю, ваше величество, что, раз уж какими-то правами с ними пришлось поделиться, не считаться с этим нельзя.

Король едва заметно поморщился.

– Согласен с вами, воля народа – вещь священная, но всегда ли разумная? Не кажется ли вам, что иногда народ нуждается в подсказке?

– Хоть это и невежливо, хочу вам ответить вопросом на вопрос: не кажется ли вам, что в иные моменты и носитель высшей власти должен открывать слух для хороших советов?

Карл Габсбург не сдержал улыбки. Старик понятлив, с ним можно договориться.

– Если вы, ваше преосвященство, скажете «да» в ответ на мой вопрос, я скажу такое же «да» в ответ на ваш.

– Будем считать, что оба «да» прозвучали.

– Великолепно!

Кардинал закрыл глаза в знак удовлетворения.

Оба были довольны, но слишком по-разному. Король считал, что очень ловко обманул больного старика. В ответ на обещание начать какие-то неопределенные военные действия против наглого пирата с красной бородой он получил обещание, что толедские кортесы откажутся от своих «лошадиных» и «золотых» требований.

Кардинал Хименес был удовлетворен тем, что нашел хоть какую-то территорию взаимопонимания с королем. Поверил ли он, что Харудж именно тот человек, против которого нужно бросить основные силы королевства? На этот вопрос было ответить трудно. Способен ли такой человек, как Карл, вдохновиться чем-то лежащим вне сферы практических интересов? И тут сказать было нечего. Он корыстолюбив и, кажется, одержим какими-то тайными идеями. Это хорошо, пусть думает, что Харудж – это его, кардинала Хименеса, корысть. Пусть он не верит, что Краснобородый – чудовище, но пусть знает, что кардинал отчаянно хочет его победить.

За это придется платить?

Да.

Но никакая плата не будетслишком,большей за то, чего задумал добиться кардинал Хименес.

Старый человек знал, что молодой король попытается его обмануть, но знал также и то, каким образом заставить его выполнить свои обещания.

Карл знал, что кардинал подозревает его в намерении замотать дело, но рассчитывал, что неподвижному подагрическому старику будет трудно настоять на своем.

– Я знал, ваше преосвященство, что поездка в Мадрид доставит мне огромное наслаждение, но все же она превзошла мои ожидания.

Кардинал деликатно улыбнулся в ответ. В его улыбке было не больше жизни, чем в оскале черепа.

– Я догадывался, ваше величество, что вы человек, тонко и глубоко чувствующий, но вы поразили меня, показав себя человеком, чувствующим очень тонко и очень глубоко.

Карл Габсбург снисходительно покивал. Похвалы такого рода ему выслушивать еще не приходилось. Тоже еще, чувствующий король!

Кстати, что именно чувствующий?

– Скажите, ваше преосвященство, где вы отыскали этого поразительного человека?