Барчестерские башни
Шрифт:
Младшие Стэнхоупы остались наедине с семейством епископа, и все почувствовали большую неловкость. Все пошли было в столовую, но тут епископ вспомнил, что “дама” в зале одна, и они вслед за ним поднялись туда. Миссис Прауди не отпускала мистера Слоупа и дочерей от себя ни на шаг, дабы помешать ему ублажать себя, а им — оскверниться. Епископ в смертельном страхе перед Берти и иудеями беседовал с Шарлоттой об итальянском климате. Берти и синьоре пришлось занимать друг друга.
— Ну как, Маделина, ты все-таки получила свой ужин? — спросил Берти простодушно, а может быть, и злокозненно.
— О да! — ответила Маделина.—
Миссис Прауди посмотрела на нее, но промолчала. Взгляд ее означал следующее: “Если ты еще хоть раз окажешься в этом доме, можешь ломаться и дерзить, как тебе угодно!”
Наконец вернулась карета с тремя итальянскими слугами, и ла синьору Маделину Визи Нерони унесли прежним порядком.
Хозяйка дворца удалилась в свою опочивальню, далеко не довольная своим первым званым вечером в Барчестере.
ГЛАВА XII
Слоуп против Хардинга
Дня через три мистер Хардинг получил записочку с просьбой посетить мистера Слоупа во дворце на следующее утро. Записка не содержала ни единого неучтивого слова и все же в ее тоне было что-то оскорбительное.
“Дорогой мистер Хардинг! Вы меня очень обяжете, зайдя ко мне во дворец завтра в девять тридцать утра. По желанию епископа я должен поговорить с вами о богадельне. Надеюсь, вы извините, что я назначаю столь ранний час. Но я чрезвычайно занят. В случае, если вам это очень неудобно, я буду ждать вас в десять. Если вас не затруднит, я хотел бы получить от вас письменный ответ.
Примите заверения, дорогой мистер Хардинг, в моем глубочайшем к вам уважении. Ваш искренний друг
Об. Слоуп
Епископский дворец, утро понедельника
20 августа 185 * года”.
Принять эти заверения мистер Хардинг не мог и не хотел, а слово “друг” в этой подписи казалось ему даже наглым. Его искренний друг! Много ли искренних друзей бывает у человека в этой юдоли? Какие процессы их создают? И разве между ним и мистером Слоупом такой процесс начался? Мистер Хардинг невольно задавал себе эти вопросы, читая и перечитывая записку. Ответил он, однако, следующее:
“Дорогой сэр! Я буду во дворце завтра в девять тридцать утра согласно вашему желанию.
Искренне ваш
Хай-стрит, Барчестер, понедельник”.
С. Хардинг.
И на следующее утро ровно в половине десятого он постучался в дверь дворца и спросил мистера Слоупа.
Мистеру Слоупу, как и епископу, был отведен маленький кабинет на первом этаже. Мистера Хардинга провели туда и попросили сесть. Мистера Слоупа там не было. Бывший смотритель подошел к окну и, глядя в сад, невольно вспомнил, что еще недавно его встречали здесь, как родного. Старые слуги, открывая ему дверь, улыбались, дворецкий, когда он запаздывал, говорил с почтительной фамильярностью: “Для больных глаз, мистер Хардинг, посмотреть на вас — лучшее лекарство”, а хлопотливая экономка клялась, что он, уж наверное, не обедал,
Он подумал, что все это в прошлом, и на его глаза навернулись слезы. Зачем ему теперь богадельня? Он одинок, он стареет, и скоро, очень скоро он уйдет из этого мира, как ушел его друг, оставит и богадельню, и привычное место в соборе, и любимые занятия другим людям, более молодым и, быть может, более мудрым. Его пение? Вдруг оно и правда теперь неуместно? Ему показалось, что земля уходит у него из-под ног; настало время и ему возложить свои упования за то, на что он учил уповать других. “Чего стоит вера человека,— спросил он себя,— если она не служит ему опорой против печалей старости?” И, глядя затуманившимися глазами на пестрые цветники в саду, он чувствовал, что у него эта опора есть.
Однако ему было досадно, что его заставляют ждать. Если мистер Слоуп был занят в девять тридцать, то зачем он вынудил его спешить во дворец, даже не позавтракав как следует? По правде говоря, это не было случайностью. Мистер Слоуп решил, что либо мистер Хардинг примет богадельню с униженным смирением, либо вовсе от нее откажется, и рассчитал, что добьется второго скорее, если заранее раздражит мистера Хардинга. И, возможно, мистер Слоуп не так уж ошибался в своих рассуждениях.
Было уже почти десять, когда мистер Слоуп быстро вошел в комнату, сказал что-то о епископе и делах епархии, безжалостно встряхнул руку мистера Хардинга и пригласил его сесть.
Высокомерие этого выскочки раздражало мистера Хардинга, но он не знал, как поставить его на место. Ответить таким же высокомерием он не мог — это противоречило самой его натуре, а для того, чтобы прямо отчитать наглеца, как сделал бы архидьякон, у него не хватало твердости и самоуверенности. Ему оставалось только смириться, и он смирился,
— Вы ведь о богадельне, мистер Хардинг? — начал капеллан, точно кембриджский декан, говорящий с неимущим студентом.
Мистер Хардинг закинул ногу за ногу, положил на колено левую руку, а сверху правую, посмотрел на мистера Слоупа и ничего не сказал.
— Туда вновь назначается смотритель,— объявил мистер Слоуп, и мистер Хардинг ответил, что это ему известно.
— Конечно, вы знаете, что содержание сильно урезано, — продолжал капеллан.— Епископ не хотел тут экономить и указал правительству, что меньше четырехсот пятидесяти фунтов назначить никак нельзя. Я думаю, в целом епископ был прав: обязанности смотрителя, хотя и необременительные, все же станут сложнее по сравнению с прошлым. Пожалуй, неплохо, что духовенство кафедрального города будет обеспечено, насколько позволят средства, имеющиеся в нашем распоряжении. Так считает епископ, и, должен сказать, я тоже.
Мистер Хардинг погладил правой рукой левую и ничего не сказал.
— Это о содержании, мистер Хардинг. Дом, конечно, предоставляется смотрителю, как и прежде. Но, мне кажется, следует поставить условие, что он будет подновлять дом изнутри каждые семь лет и красить его снаружи каждые три года, а при освобождении — в случае смерти или по иной причине — производить необходимую починку. Но это еще должен решить епископ.
Мистер Хардинг по-прежнему потирал правой рукой левую и молча смотрел на непривлекательное лицо мистера Слоупа.