Барчестерские башни

Троллоп Энтони

— Только ты недолго, Мери,— сказала ей вслед Элинор.

— Я рад, миссис Болд, что могу поговорить с вами наедине,— начал мистер Слоуп.— Можно задать вам прямой вопрос?

— Пожалуйста,— ответила она.

— И вы ответите мне так ate прямо?

— Да. Или не отвечу совсем,— сказала она с улыбкой. — Так вот, миссис Болд: ваш батюшка действительно хотел бы вернуться в богадельню?

— Почему вы спрашиваете об этом меня, а не его?

— Дражайшая миссис Болд, я сейчас вам все объясню. Тут много скрытых пружин, о которых я рассказал бы вам, будь у нас время. Я должен получить ответ на этот вопрос, иначе я буду лишен возможности содействовать желаниям вашего батюшки, а спросить

его самого я не могу. Я питаю к вашему батюшке величайшее уважение, но вряд ли оно взаимно. (Тут он не ошибался.) Я откровенен с вами, ибо только так можно предотвратить неблагоприятный для мистера Хардинга исход этого дела. Боюсь, против меня в Барчестере существует... я даже не могу назвать это чувство предубеждением. Вы помните ту проповедь...

— Ах, мистер Слоуп, не стоит возвращаться к этому!

— Лишь на одну минуту, миссис Болд. Не потому, что я хочу оправдываться, но иначе вы не поймете положения вещей. Эта проповедь могла быть несколько необдуманной — и, во всяком случае, поняли ее неправильно, но об этом я сейчас говорить не стану. Как бы то ни было, она вызвала неприязнь ко мне, которую разделяет и ваш батюшка. Возможно, у него есть на то веские основания, но поэтому дружеский разговор между нами невозможен. Скажите сами, разве все это не так?

Элинор промолчала, а мистер Слоуп в пылу своей речи придвинул стул поближе к ней, чего она не заметила.

— Вот почему,— продолжал мистер Слоуп,— я должен задать этот вопрос не ему, а вам. Несмотря на мои провинности, вы позволили мне считать вас другом.— Элинор слегка качнула головой, что едва ли можно было счесть подтверждением, но мистер Слоуп, если и заметил ее движение, ничем этого не выдал.— С вами я могу быть откровенным и объяснить свои чувства. А ваш батюшка этого не позволил бы. К несчастью, епископ счел нужным поручить дело с богадельней мне. Он не хотел утруждать себя сопутствующими хлопотами, и потому-то говорить об этом с вашим батюшкой был вынужден я.

— Я знаю,— сказала Элинор.

— Во время нашей беседы у меня сложилось впечатление, что мистер Хардинг не хочет возвращаться в богадельню.

— Как же так? — взволнованно воскликнула Элинор, забывая о своем решении держаться с холодной вежливостью.

— Дражайшая миссис Болд, даю вам слово, что это так,— сказал он, придвигаясь еще ближе.— Более того: до нашей беседы некая особа во дворце — я говорю не о епископе — сообщила мне это как достоверный факт. Признаюсь, я поверил с трудом: я был убежден, что ваш батюшка хочет вернуться — и по велению совести, и ради этих старичков, и во имя прошлых воспоминаний, дорогих его сердцу былых дней,— ну, слоном, он, казалось мне, не мог не хотеть вернуться туда. Но мне сказали, что это не так, и после нашей беседы у меня, безусловно, осталось впечатление, что мне сказали правду.

— Ну, и?.. — спросила Элинор, когда он вдруг умолк.

— Я слышу шаги мисс Болд,— сказал мистер Слоуп.— Будет очень большой смелостью просить вас... я знаю, вы можете добиться от мисс Болд чего угодно...

Словечко “добиться” Элинор не понравилось, но все же она вышла и попросила Мери оставить их наедине еще на четверть часа.

— Благодарю вас, миссис Болд! Я бесконечно признателен вам за такое доверие. Итак, я расстался с вашим батюшкой под этим впечатлением. Более того — он дал мне основания полагать, что он прямо отказывается от назначения.

— Не от назначения,— сказала Элинор.— В этом я уверена. Он говорил, что не согласится... то есть что ему не по душе эти предполагаемые школы, богослужения и прочее. Но я совершенно уверена, что он не отказывался от назначения.

— Ах, миссис Болд! — воскликнул мистер Слоуп с чрезвычайным

жаром.— Я не хотел бы сказать столь прекрасной дочери хоть слово против столь прекрасного отца. Но ради него позвольте мне точно описать вам нынешнее положение дел. Мистер Хардинг как будто расстроился, когда я сказал ему о желании епископа относительно школы. Быть может, я был недостаточно осторожен, так как у вас я в вопросе о школе встретил такую благожелательность. Ваш батюшка даже несколько вспылил. “Передайте епископу,— сказал он,— что я с ним не согласен и на таких условиях в богадельню не вернусь”. Таков был смысл его слов. А выразился он, пожалуй, даже еще более резко. Я был вынужден повторить его ответ епископу, и его преосвященство сказал, что может считать это только отказом. Ему тоже говорили, что ваш батюшка не хочет возвращаться в богадельню, и, сопоставив все это, он решил, что должен подыскать кого-нибудь другого. И предложил это место мистеру Куиверфулу.

— Мистеру Куиверфулу! — повторила Элинор почти со слезами.— В таком случае, мистер Слоуп, все кончено!

— Нет, мой друг, нет! Потому-то я сейчас и здесь. Итак, я могу считать, что получил ответ на свой вопрос и что мистер Хардинг хочет вернуться в богадельню.

— Ну, разумеется! — сказала Элинор — Конечно, он хотел бы вновь обрести свой прежний дом, доход и положение в обществе — все то, что он принес в жертву с такой щепетильной честностью. Но только без перемен, обременительных для человека его возраста. Ну, как может епископ ждать, чтобы человек в его возрасте обучал кучу ребятишек?

— Конечно, об этом не может быть и речи! — сказал мистер Слоуп с легкой усмешкой.— От вашего батюшки и не будут требовать ничего подобного. Во всяком случае, я обещаю вам, что не соглашусь даже обсуждать с ним такую нелепость. Мы хотели, чтобы ваш батюшка читал проповеди в богадельне, так как ее дряхлым обитателям, наверное, трудно посещать собор; но и на этом мы настаивать не будем. Кроме того, мы хотели открыть при богадельне школу дня субботнего, полагая, что это учреждение не может не принести большой пользы под присмотром столь превосходного священника, как мистер Хардинг, и под вашим. Но, дорогая миссис Болд, пока обсуждать это нет нужды. Ясно одно: мы должны принять все меры, чтобы преждевременное предложение, сделанное епископом мистеру Куиверфулу, не получило хода. Может, ваш батюшка повидается с Куиверфулом? Куиверфул — честнейший человек, и он не захочет мешать вашему батюшке.

— Что? — сказала Элинор — Попросить отца четырнадцати детей отказаться от такого места? Конечно, он не согласится.

— Да, пожалуй,— сказал мистер Слоуп и опять придвинулся к миссис Болд, так что теперь они оказались совсем рядом. Элинор не обратила на это внимания, но машинально отодвинулась. Насколько дальше она отодвинулась бы, если бы знала, что говорили про нее в Пламстеде!

— Да, пожалуй! — продолжал мистер Слоуп.— Но о том, чтобы Куиверфула предпочли вашему батюшке, не может быть и речи. Епископ поторопился. Но мне в голову пришла мысль, как, с божьей помощью, все устроить. Дражайшая миссис Болд, не согласитесь ли вы сами повидаться с епископом?

— Почему я, а не мой отец? — с недоумением спросила Элинор. В юности она один раз вмешалась в дела отца — и не слишком удачно. Теперь она повзрослела и понимала, что не может в столь важном для него деле действовать без его ведома.

— Потому что,— сказал мистер Слоуп печально, словно сожалея о неподобающей обидчивости своего патрона,— епископ считает, будто у него есть основания сердиться на вашего батюшку. Боюсь, что их встреча может это только усугубить.

— Но ведь мой отец — самый кроткий человек на свете!