Бард 10
Шрифт:
Дальше пир покатился, судя по всему, по привычной местной дорожке. Я, честно говоря, скоро перестал считать количество тостов и опрокидываемых в себя кружек присутствующими. В отличие от них у меня имелся личный «вытрезвитель» в лице Уны (Керану я решил не трогать, хотя у нее это тоже вполне неплохо получалось). Так что, можно сказать, в грязь лицом не ударил. А вот конунга, на мой взгляд, развезло. По крайней мере, у него начал немного заплетаться язык, и в шатре вдруг как по мановению волшебной палочки появились две симпатичные фигуристые гномки двадцатого уровня с минимумом
Но все подходит к концу, подошел и этот вечер. Честно говоря, я поражался стойкости здешних коротышек в отношении выпивки. Если бы не постоянное протрезвление, кастуемое на меня Уной, я бы уже в отрубе валялся, это точно. А так постоянно ловил на себе уважительные взгляды конунга и его советников.
— Ладно, — подвел черту тот, — пора заканчивать. Мне было очень приятно пообщаться с тобой, князь, но сам понимаешь, завтра новый день, дела государственные. А сегодня еще надо другими делами заняться, — он вдруг резко прижал радостно пискнувших гномок, стоявших по обе стороны от него, к себе. — Спой напоследок… что-нибудь душевное… маршей мне уже хватило!
Душевное… ну можно и душевное. Я мысленно усмехнулся и подозвал Уну.
— Что? — появилась передо мной фея. Я коротко сообщил ей, чего хочу, и она улыбнулась, кивнув.
— Ингемар, твое слово — закон, — обратился я к конунгу. — Песня называется «За синие горы».
Эта песня исполнялась женским вокалом в моем мире и причем весьма своеобразным, так что я решил, что лучше исполнение предоставить своему фамильяру. И это решение явно заинтересовало конунга. В моих руках появилась Лира, и заиграла медленная мелодия…
"За синие горы, за белый туман, в пещеры и норы уйдет караван,
За быстрые воды уйдем до восхода, за кладом старинным из сказочных стран.
Волшебники-гномы, в минувшие дни, искусно металлы ковали они,
Сапфиры, алмазы, рубины, топазы, хранили они и гранили они."
«The Hobbit Shire» — «За синие горы» (Песнь гномов)
Уна, по-моему, превзошла саму себя. Вот верите или нет, но конунг прослезился. Ну а потом мы расстались. Пока ждали кареты, которые должны были отвезти нас в гостиницу, сначала я минут пять выслушивал благодарности гнома, Фроськи и Эрры. Причем говорили все трое, перебивая друг друга. Когда наконец я отправил их грузиться в прибывшие экипажи, ко мне подошел Остерман.
— Князь, — пожал он мне руку, — вы гений! Это скажу от всей души. То, что вы сегодня творили с гномами, — он вдруг хитро усмехнулся, — а ведь вы могли отправить их куда угодно, так? Скажи вы им напасть на, скажем, — он понизил голос до шепота, — на того же конунга, и они бы напали…
— И? — прищурился я. — С чего вы это взяли?
— Наш родовой дар, князь, чувствовать любую магию. И здесь я почувствовал ее.
— Интересно… — протянул я. — Ну и фантазии у вас, уважаемый Сергей Сергеевич. А на конунга зачем нападать? К чему вы это?
— К тому, что мы могли бы
— То есть Российской империи неугоден Ингемар? — удивился я.
— Все может статься, князь, — загадочно произнес посол, — интересы Российской империи превыше всего! Просто вы же подтвердите, что способны на это?
— Нет, — отрезал я, нахмурившись от подобной проницательности своего собеседника. К чему это он такой разговор завел? Ну его, как говорится, нафиг. Хватило мне этой политоты в СЭШ. Опять что ли что-то затевают? Но не верю. — Очень опасные фантазии для посла дружественного Асгарду государства, Сергей Сергеевич, — продолжил я, — мы союзники, и, на мой взгляд, Ингемар — вполне адекватный лидер.
— Я вас понял, князь, — кивнул посол, — надеюсь, не нужно предупреждать, что об этом разговоре никому?
— Разумеется, — пожал я плечами. — Прощайте, уважаемый князь.
С этими словами покинул шатер. Что-то напряг меня этот разговор. Надо будет с Ржевским поговорить. Похоже, Остерман какую-то свою игру затевает. Только вот он реально думал, что я подпишусь на нее? Или, может, реально это Трубецкой все организовывает со своей Тайной канцелярией?
Обратно мы добрались быстро и без особых проблем. А утром, на завтраке, меня отвел в сторону Олаф. Вместе со смущенными Эррой и Фроськой.
— Князь, — голос гнома звучал немного торжественно, но в нем чувствовали виноватые нотки. — Мы тут с женой подумали… — он замялся, посмотрев на смущенную кошкодевочку. — В общем, мы решили остаться в Асгарде!
— Ого! — вырвалось у меня. — Ну я понимаю. Твой дом…
— Да, — кивнул гном, — мое родовое гнездо вернули. Мое имя очистили от грязи. Я хочу начать новую жизнь, — он запнулся, — с моей Эррой. Надеюсь, ты не затаишь на меня обиду? Я, конечно, подвожу тебя…
— Да ладно! — весело хлопнул я его по плечу. — Какая может быть обида?! Рад за тебя и за тебя, Эрра.
— Спасибо, — тихо произнесла та.
После моих слов гном аж просиял.
— Спасибо, друг, — горячо объявил он, — последняя и единственная просьба. Возьми с собой Фроську!
— Возьму, — улыбнулся я, — вроде уже взял.
— Все! — объявил гном. — Я твой вечный должник. Помни, князь: все мое — твое. Если тебе когда-нибудь будет нужна помощь, смело обращайся!
На этой высокой ноте мы и расстались. Я с Фроськой поднялся на дирижабль, а счастливая семейная пара осталась внизу. Я покосился на гномку. М-да… печали на ее лице от расставания с дорогим папочкой совершенно не наблюдалось. А вот радость была заметна невооруженным взглядом.
— Повелитель? — встретилась она глазами со мной, и в голосе послышались испуганные нотки. Кхм…
— Все хорошо, — успокоил ее, — пошли.
Наше путешествие обратно в Москву прошло быстрее. По каким-то мудреным объяснением Симоновой карта магических потоков удачно совпала с картой ветров. Я сделал вид, что понял. Но главное, что прибыли мы семнадцатого августа. До начала занятий две недели. Именно это время оставалось у меня для зачистки двух оставшихся обычных бункеров и похода в главный.