Бархат
Шрифт:
Лестница была тускло освещена, под ногами девушки скрипели дубовые ступеньки. Ждет ли ее Натаниэль? Возбуждение Габриэль было столь велико, что ей и в голову не приходило, что ее любовник, находившийся всего в нескольких десятках ярдов от нее, может не ощутить ее состояния.
Однако на сей раз она ошиблась: лорд Прайд спал сладким сном на стоге ароматного сена. Он и не думал ждать гостей. Натаниэль, как и его спутники, был измучен событиями и тревогами последних двадцати четырех часов. И когда ему предоставилась возможность отдохнуть и выспаться, он решил сполна воспользоваться ею.
Страсть не потревожила
Но, несмотря на крепкий сон, Натаниэль услышал какой-то легкий шорох. И шорох этот не был похож на звуки, сопенье и фырканье, издаваемые дюжиной лошадей, стоящих в стойлах. Прайд, по обыкновению, не стал раздумывать о происхождении непонятного звука. Быстрее молнии он вскочил со своего соломенного ложа и оказался у люка, ведущего вниз. В руке лорда сверкнул нож. И это был вовсе не тот безобидный карманный ножик, которым Прайд резал на шхуне пирог с телятиной. Нет, в руках Натаниэля на сей раз был опасный стилет с таким тонким и острым лезвием, что оно без труда могло бы проскользнуть меж ребер и мягко войти в сердце ничего не подозревающей жертвы.
Однако не так просто будет объяснить, откуда на сеновале взялся труп. Поэтому, к счастью для Габриэль, лорд решил сначала посмотреть, кто это к нему пожаловал в столь неурочное время, а уж затем пустить в ход кинжал.
Но вот в люке появилась голова в капюшоне. Натаниэль сразу узнал гордую осанку графини, а уж затем почувствовал туманящий сознание аромат, исходивший от нее.
Лорд Прайд шагнул было в ее сторону, но внезапно гнев охватил его: он вспомнил, что это из-за нее он находился сейчас в самом сердце Нормандии. И его собственная жизнь, жизнь его сына и семи французских агентов поставлены под угрозу. Все они зависят от него, а если он попадется в лапы французских властей, то от его умения держать язык за зубами и терпеть изощренные пытки!
Так о чем же Габриэль, черт бы ее побрал, думала?! Она же сама была шпионкой! И привыкла ходить по лезвию бритвы! Она знала, что нельзя рисковать без необходимости, И Натаниэль вспомнил, что графиня имела обыкновение делать это. Не зря же он говорил Саймону о ее недисциплинированности и о том, что ее надо постоянно держать в узде!
Будь графиня де Бокер одним из его собственных агентов, Прайд бы точно знал, как поступить с ней. Но уж поскольку она решила принять участие в этом представлении и играла свою роль, то и ему придется выйти на сцену. А для этого необходимо усмирить свою злость, думал лорд Прайд. Цель оправдывала средства, и гнев был ему помехой.
Но вот Габриэль выбралась из люка, встала на колени и оглянулась. Внезапно чья-то рука с силой зажала ей рот, ее бросили на пол и прижали к полу с такой силой, что лицом она уткнулась в кучу соломы. Габриэль сопротивлялась что было сил. Но Прайд, не убирая руки с ее рта, коленом прижимал ее к полу. Тогда графиня принялась стучать ногами по деревянному настилу. Она знала, что это Натаниэль схватил ее, но думала, что он принимает ее за кого-то другого.
Ей и в голову не приходило, что он может так обойтись с ней.
Она пыталась закричать, сказать лорду, что это она, Габриэль… его Габриэль… Как мог он не узнать ее?! И девушка продолжала вырываться.
Тут графиня почувствовала, как он схватил ее за волосы и с силой повернул лицом к себе. Девушка, задыхаясь, открыла рот, но не успела она вымолвить и слова, как он сунул ей в рот кляп. А потом ее голова снова оказалась на полу. Прайд, все еще не отпуская ее, связал графине за спиной руки.
Все закончилось в несколько секунд. Габриэль лежала связанная, с кляпом во рту, не в силах пошевельнуться. Она была поражена, с какой быстротой и ловкостью он сумел схватить ее. Впрочем, вспомнила графиня, столь же быстро и властно он овладел ее телом.
Девушка перестала вырываться. Она думала о недюжинной силе лорда Прайда, о его уверенных движениях, о его безжалостности… Он узнал ее. Должен узнать, дотронувшись до ее тела.
И графиня поняла, что происходит. Прайд думал, что она забыла о том, сколь серьезно их дело, поэтому решил наказать неумелого новичка за столь неосмотрительный поступок. Поэтому теперь она лежала, не двигаясь, в ожидании, когда Натаниэль сочтет нужным освободить ее.
Она совершила непростительную ошибку. Влекомая страстью, она начисто забыла об истинной цели их поездки. Она забыла свою роль! Габриэль забыла о Гийоме, Талейране, Фуше и думала только о себе и о своей любви!
Натаниэль убрал колено и поднялся.
– Как ты могла! – яростно прошептал он. – Как ты могла рисковать жизнью моего сына… своей жизнью… моей… безопасностью моих людей?!
Габриэль беспомощно лежала на полу и пыталась вытолкнуть кляп. Она не могла защищаться и не надеялась на справедливость.
Лорд Прайд продолжал бранить ее до тех пор, пока у него хватало слов и было что сказать. А затем он замолк, глядя на распростертую перед ним фигуру.
– Вставай! – грубо скомандовал он. Интересно, как она должна была встать со связанными за спиной руками, если сейчас она лежала, уткнувшись носом в солому? Но графиня поняла, что ей следует подчиниться – только так можно было вести себя в этой ситуации. Габриэль перекатилась на бок, подтянула ноги к животу и села на колени.
Она печально смотрела на Прайда. Его лицо было злым, губы крепко сжаты, а глаза… глаза опять походили на безжизненные камни на дне пруда.
– Поднимайся! – по-прежнему грубо велел Натаниэль. Он так и стоял, уперев руки в бока, и не двинулся, пока Габриэль с трудом поднималась на ноги, прикладывая все усилия к тому, чтобы двигаться легко и грациозно.
Связанные руки не так беспокоили графиню, как кляп. Она чувствовала себя униженной. Габриэль ничего не оставалось делать, как стоять, молча глядя Прайду в глаза и чувствуя себя сущим червяком. Она подумала об оставленной постели с накрахмаленным бельем и пуховой перине. Зачем, ах, зачем же она ушла из своей спальни, лишив себя сна и отдыха, пытаясь достать луну с неба?
– Повернись!
Графиня повиновалась, и, к ее величайшему облегчению, он расстегнул ремень, сковывавший ее запястья. Девушка вытащила изо рта скомканный платок и провела по сухим губам тыльной стороной ладони, а затем облизнула их. Но она так и не повернулась лицом к Прайду, оскорбленная его грубостью и жестокостью.
– Зачем? – спросил Натаниэль.
– Я хотела тебя. – Габриэль сказала правду, потому что никакая ложь не могла быть более убедительной. – И я подумала, что, может быть, ты тоже хочешь меня, – добавила графиня.