Бархатные коготки
Шрифт:
Мейсон пожал плечами.
– Может быть будет чувствовать благодарность, а может быть и нет. Во время последнего свидания она обругала меня последними словами.
В другой комнате скрипнули двери, после чего щелкнул замок.
– Мне показалось, что я закрыл дверь, – сказал Дрейк.
– Может быть, это портье, – ответил Мейсон.
Дрейк встал и тремя длинными шагами подошел к двери. Он выглянул и на его лице появилась улыбка:
– Привет, красотка.
Из приемной раздался
– Добрый день. Мистер Мейсон уже здесь?
– Здесь, – ответил Дрейк, снова закрывая дверь. Он посмотрел на часы, потом на Мейсона.
– Нечего сказать, твоя секретарша рано приходит на работу.
– Который час?
– Еще нет восьми.
– Она начинает работу в девять. Я не хотел морочить ей голову вечером, у нее и так было много работы. Я сам настучал на машинке прошение об освобождении Евы Белтер, поймал в полночь судью, чтобы он подписал его и подал прошение.
– Ее освободили и без этого. Ты напрасно старался.
– Предпочитаю подать ненужное прошение, чем не подать нужного, – серьезно ответил Мейсон.
Дверь в коридор снова щелкнула. В тишине пустого здания звуки доходили до самого кабинета. Они услышали мужской голос, после чего на столе Мейсона зазвонил телефон.
Мейсон поднял трубку.
– Пришел мистер Гаррисон Бурк, – услышал он голос Деллы. – Он хочет с вами увидеться. Говорит, что у него важное дело.
Улица внизу еще не начала гудеть утренним движением и детектив услышал слова Деллы в трубке. Он поднялся с кресла.
– Я пойду, Перри. Я заскочил только для того, чтобы сказать тебе о Гриффине и о твоей клиентке.
– Благодарю за сообщения, – ответил адвокат, показывая на дверь выходящую прямо в коридор. – Выйди туда, Пол.
Еще до того, как дверь закрылась за детективом, Мейсон сказал в телефон:
– Впусти его, Делла, Дрейк уже выходит.
Через минуту в кабинет вошел Бурк, с лицом растопившемся в улыбке.
– Великолепная работа, мистер Мейсон. Вы прирожденный детектив. Газеты дают полный отчет. Предсказывают, что Гриффин признается до полудня.
– Он признался в шесть утра. Садитесь.
Бурк поколебался, но подошел к креслу и сел.
– Прокурор ко мне очень хорошо настроен. Мое имя не будет упомянуто в прессе. Единственная газета, которая знает обо всем, эта та, бульварная.
– Вы имеете в виду «Пикантные Известия»?
– Да.
– И что?
– Я должен иметь абсолютную уверенность в том, что мое имя не появится в этой газете.
– Об этом поговорите с миссис Белтер, – ответил Мейсон. – Она распоряжается имуществом своего мужа.
– А завещание?
– А завещание теперь не имеет значения. Согласно закону, убийца не может наследовать жертве. Не знаю, удалось бы миссис
– Она будет контролировать также и газету?
– Да.
– Понимаю, – сказал Бурк, складывая кончики пальцев. – Вы не знаете, какие намерения имеет полиция по отношению к ней? Потому что я слышал, что она была арестована.
– Она была освобождена приблизительно час назад.
Бурк бросил взгляд на телефон.
– Не мог бы я воспользоваться вашим телефоном?
Мейсон придвинул ему аппарат.
– Назовите номер секретарше, она соединит вас.
Бурк кивнул головой и поднял трубку с таким видом, словно позировал фотографу. Назвав Делле номер, он терпеливо ждал. Через минуту в трубке послышались трещащие звуки.
– Миссис Белтер дома? – спросил Бурк.
Из трубки снова послышались какие-то звуки.
– Когда вернется, прошу пожалуйста сказать ей, что на складе уже есть размер и фасон туфель, которые она хотела приобрести. Она может получить их в любую минуту.
Он улыбнулся в трубку, кивнул головой, как будто обращался к невидимой публике. Отложив трубку, он передвинул телефон в сторону Мейсона.
– Благодарю вас. Не могу выразить, как я вам обязан. Под угрозой была вся моя карьера. Я отлично отдаю себе отдаю отчет в том, что только благодаря вашим усилиям удалось предотвратить страшную катастрофу.
Мейсон ответил неопределенным покашливанием. Бурк поднялся во весь рост, одернул жилет и выдвинул подбородок вперед.
– Когда человек посвящает жизнь обществу, – начал он своим трубным голосом, – то конечно он приобретает себе врагов, которые для достижения своих низменных целей не останавливаются ни перед какой подлостью. В таком положении малейшее уклонение от строжайших норм раздувается прессой и представляется в неверном свете. Я всегда старался служить обществу, как только…
Мейсон вскочил так резко, что вращающееся кресло поехало назад и ударилось в стену.
– Придержите ваше красноречие для других, у меня нет желания все это выслушивать. Что касается меня, то Ева Белтер заплатит мне еще пять тысяч. Я намерен подсказать ей, чтобы половиной этой суммы она обременила вас.
Бурк даже отступил перед мрачной страстностью Мейсона.
– Но, мистер Мейсон, ведь вы не мой адвокат. Вы представляли исключительно миссис Белтер. Правда, подозрение в убийстве оказалось фальшивым, но могло иметь для нее плачевные результаты. Я был замешан в это случайно, как ее приятель.