Бархатный дьявол
Шрифт:
— Вот, — говорит Исаак, протягивая мне лист бумаги.
Я хмурюсь. — Что это?
— Ты хотелс знать, что сказал Максим, — говорит мне Исаак. — Вот оно. В моей собственной руке.
Я беру письмо и открываю его. В самом центре страницы есть блочный абзац. Почерк знакомый, но я не испытываю никаких эмоций, когда смотрю на почерк Максима.
Я прочитала письмо один раз.
Затем я прочитала его снова.
На третьем разе я понимаю, что у меня дрожат руки. Я складываю его и возвращаю Исааку. Все это время он внимательно
— Ты собираешься убедить меня, что все, что он сказал в том письме, — ложь? — Я спрашиваю.
— То, что я думаю, не имеет значения, — говорит Исаак, небрежно пожимая плечами. — Что ты думаешь?
Что я думаю? Это чертовски хороший вопрос. Если кто-то там знает ответ, я вся во внимание. Потому что прямо сейчас я настолько потеряна в бесконечном обмане и лжи, что не могу понять, что реально, а что нет.
Письмо, безусловно, было убедительным. Это звучало искренне. Но, конечно, он знал бы, как играть со мной. У него было время потренироваться.
— Почему ты дал мне это прочитать? — Я спрашиваю.
— Потому что ты хотела знать, что он сказал.
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь смириться с тем, что чувствую. Что я чувствую прямо сейчас? Оно тяжёлое и неудобное, оно грызет, царапает и царапает мой разум, как паразит, который не хочет утихать.
И тут меня осенило.
Вина.
Вот что я чувствую.
Потому что, если то, что Максим написал в том письме, правда, то наши отношения были для него законными. Может быть, это не началось так, но это, безусловно, то, чем это закончилось.
И я спала с Исааком все это время. Пока он пытался найти способ вернуть меня, я трахала его кузена.
Максим предал и меня. Но дело в том, что я предала его первой.
Каждый раз, когда я фантазировала об Исааке, пока он занимался со мной любовью.
Каждый раз, когда он делал или говорил что-то милое, и мне хотелось, чтобы это Исаак говорил и делал эти вещи для меня.
Каждый раз я смотрела на него и представляла на его месте другого мужчину.
Это все были предательства. Возможно, теперь они были оправданы. Но тогда я не знала правды и все равно сделала это.
— Камила.
Я вздрагиваю и встречаюсь с ним взглядом. Те самые глаза, которые убедили меня в том, что измена жениху оправдана, потому что он не заслуживает моей верности.
— Ты заставил меня поверить, что он не заботится обо мне.
Выражение лица Исаака безупречно бесстрастно. — Это то, во что ты веришь?
— Ты сказал мне, что он использует меня.
— И он использовал.
— Но… возможно, он влюбился в меня, — говорю я, взглянув на письмо, которое вернула ему. — Он был честен в том письме. Он признался, что искал меня по совершенно неправильным причинам, но…
— Он влюбился в тебя? — Исаак усмехается. В его тоне чувствуется острая боль, от которой я инстинктивно съеживаюсь. — Его любовь к
— Неужели так трудно поверить, что он способен любить? — мягко спрашиваю я.
Я задерживаю дыхание, ожидая его ответа. Потому что, если это так невероятно, что Максим мог влюбиться в меня… то верно ли то же самое для Исаака?
Он смотрит мне в глаза. — Я знаю этого человека.
— Что это значит?
— Это значит, что он не способен любить.
— Ты?
— Я что?
— Способен ли ты любить, Исаак?
Его глаза яростно сверкают. На мгновение кажется, что воздух в комнате испарился.
Затем, низко рыча, он говорит: — Ты не представляешг, на что я способен.
41
ИСААК
Вопрос Ками горит в моей голове. Способен ли ты любить?
Что за чертов вопрос. Я? Она хочет верить. И она ненавидит себя за то, что хочет этого.
Этот конфликт в ней очевиден. Он горит в ее глазах, как костры.
И не один конфликт. Есть второй. Потому что часть ей тоже хочется верить, что Максим искренен. Другая часть ее хочет ненавидеть его. Она пытается примирить свои чувства к нему со своими чувствами ко мне.
Мой двоюродный брат и я воюем на нескольких полях сражений.
— Я не передумала, — настаивает она. — Я все еще хочу поговорить с ним.
— Это не произойдет.
Она напрягается, но видно, что она ждала ответа. Она поворачивается лицом к окну, и в этот момент я ловлю ее профиль. Носик у нее маленький и тонкий, губы полные и пухлые, но глаза душераздирающе-грустные.
Она выглядит потерянной. Спущенная. Близка к тому, чтобы сломаться.
— Он того не стоит, Камила, — говорю я ей.
Ее зеленые глаза цепляются за меня. — Конечно, ты бы так сказал. Он твой враг, человек, убивший твоего отца. Тебе нужно, чтобы я в это поверила. Ты заставил меня поверить в это. Или пытался, по крайней мере. Точно так же, как ты манипулировал всем остальным.
— Я не манипулировал всем.
— Разве нет? — она спрашивает. — В тот день я вышла в зал, готовая выйти замуж за Алекса. А вместо этого меня заставили жениться на тебе. С того дня я ни разу не видела и не разговаривала с Алексом.
— Алекс — чертова выдумка, — рычу я. — Его не существует.
— Разве ты не понимаешь? — шепчет она. — Он делает это со мной.
Вес этих слов падает между нами. Я так много недооценивал, и я не привык чувствовать, что в чем-то ошибся.
Тревога только мимолетна. Я не собираюсь тратить время на это. Взять под контроль означает отбросить сожаление о прошлых ошибках и сосредоточиться на их исправлении, когда это возможно. Трусы живут прошлым. Доны сжигают его дотла.
— Я провела с ним полтора года своей жизни, Исаак. Я впустила его в свой мир. Я выбрал его.