Бархатный губернатор

Незнанский Фридрих Евсеевич

– Так я побежал?

– Беги, милый…

Голованов предупреждал тестя о возможных неприятностях, ибо служба у него такая, и даже предлагал уехать Насте и Максимке в московскую его квартиру, но Настя пока не соглашалась, хотя с работы уволилась. Николай Васильевич же убеждал майора в том, что никто и никогда не посмеет наехать на Настю, потому что каждая собака в Татарке знает его, бывшего капитана милиции Сараева, все эти Байбаки, Маки, Коршуны, исключая отморозков, о которых капитан и слыхом не слыхивал во времена своей службы, родились и выросли

на его глазах. Они и теперь уважительно к нему относятся, даже приветствуют его из своих «кадиллаков». «Времена твои прошли, отец. Людишки, подобные Маку, мать родную не пожалеют, если поступит приказ», – возражал Голованов, на что тесть лишь посмеивался.

Конечно, если бы капитан знал о роли Голованова, которую он сыграл в аресте Коршуна, он бы призадумался, но майор об этом помалкивал. В чем-то Николай Васильевич был прав, крутые парни Байбака вряд ли без серьезной причины наехали бы на бывшего капитана милиции, они и правда питали к нему своего рода уважение за его прошлую работу. Вот почему Николай Васильевич засомневался в правдивости рассказа Веньки. Но береженого Бог бережет, проговорил он вслух и направился в дом. Оружие у капитана в отставке было непростое – личный подарок бывшего шефа МВД Щелокова, «макаров» с соответствующей надписью. Но это так – игрушка, зарегистрированная где положено. Незарегистрированное, схороненное в тайном месте на всякий пожарный, тоже имелось. И это были далеко не игрушки, оборону держать можно.

Первым делом Николай Васильевич приказал дочери и внуку спрятаться в самой глухой комнате, а сам полез в подвал, пошуровал там немного и вышел уже не пустым, с «калашниковым» и парой гранат, устроился на крылечке и стал ждать. Ждать пришлось недолго. Подскочили мужики. Это для Веньки они были мужиками, а для него – сопляки! Приехали на двух машинах. Вышли трое.

– Заходите, ребята! – крикнул Николай Васильевич.

Парни уверенно направились к дому.

– А теперь стоять! – приказал капитан, и они остановились будто вкопанные. – Оружие на землю и три шага назад! – привычно скомандовал Николай Васильевич.

Но тут парни неожиданно бросились прочь. Тишину вспорола короткая автоматная очередь. Капитан быстренько скатился с крыльца, по-молодому споро подбежал к калитке, но увидел лишь высокие багажники стремительно удаляющихся иномарок. Он выстрелил еще пару раз из «макарова» на всякий случай. И не зря выстрелил.

Милиция прибыла подозрительно быстро, еле успел Николай Васильевич припрятать автомат и гранаты в прежнее тайное местечко.

– Что за стрельба, дядя Коля? – спросил молодой лейтенант.

– Попугал кое-кого, – вытащил Николай Васильевич из кобуры свой «макаров».

– Не знал, – прочтя надпись на пистолете, с уважением сказал лейтенант. – Документ на ношение имеется?

– А что, это тебе не документ? – постучал по надписи бывший капитан милиции.

Лейтенант неопределенно хмыкнул, вернул оружие.

– Из него и стреляли?

– Понюхай, – сунул оружие под нос лейтенанту Николай Васильевич. –

Не бойся. Разрядил уже.

– Стреляли-то из автомата, дядя Коля…

– Кто?

– Вот и я спрашиваю: кто?

– Я стрелял из пистолета.

– Недалеко мы были. Слышали очередь, – настаивал лейтенант.

Не только всем жителям Татарки было известно, что местная милиция куплена и перекуплена, но узнавали об этом и приезжие, если попадали в отделение. Выходили они оттуда, как правило, с пустыми карманами, если не имели связей с Байбаком, а если имели, дело моментально поправляли в пользу пострадавшего. Николай Васильевич знал намного больше, чем рядовые жители Татарки, на собственной шкуре испытал все «законы» местного правопорядка.

Во двор зашел сосед казак Митроха, жена которого, услышав выстрелы, и позвонила в милицию. Митроха был немногословным, а если говорил, то всегда попадал в точку.

– Вот и Митрофан Игнатьич подтвердит, – обратился к Митрохе лейтенант.

Митроха молча уставился на милиционера.

– Слышал очередь, Митрофан Игнатьич?

Ничего не ответил казак.

– Обыск надо производить, Николай Васильевич, – отвернувшись от Митрохи, обратился к хозяину блюститель порядка.

– У кого?

Лейтенант крякнул, смекнув, что спорол большую глупость.

– Разберемся, дядя Коля, – пришел на выручку своему командиру сержант, годами постарше.

– Может быть, расскажешь, что произошло, дядя Коля? – помягчел лейтенант.

– Иномарки видел? – в свою очередь спросил хозяин.

– Не понял…

– От меня рванули.

– Проехали какие-то…

– Видел. Но не тормознул, – ответил за лейтенанта Митроха.

Лейтенант покосился на казака, но связываться не стал.

– Выходит, к тебе приезжали? – снова обратился он к Николаю Васильевичу.

– Выходит, так.

– Из машин выходили?

– А как же!

– И кто такие?

– Найди и спроси.

– Ты же всех в лицо знаешь, дядя Коля!

– Знаю, но не скажу.

– Они стреляли?

– Я же сказал, найдешь и спросишь.

– Да как же я их найду, если ты говорить не хочешь?

– А ты покумекай головенкой. «БМВ» белый и голубая «ауди». Не знаешь хозяев этих машинок?

– Белый «БМВ»… – как бы призадумался лейтенант.

– У него у самого белая иномарка! – прогудел Митроха. – Может, тоже «БМВ».

– У лейтенанта, Митрофан Игнатьич, машина японская, «хонда», – со знанием дела поправил соседа Николай Васильевич. – На двадцать тысяч долларов потянет!

– Хорошая у тебя зарплата, парень, – ухмыльнулся казак.

– Работать надо, – ответил лейтенант, совершая вторую ошибку.

Бабы, давно забежавшие во двор, но до этого молчавшие, стали шушукаться. Выскочила вперед жена Митрохи, могучая баба, под стать своему мужу, уперла руки в широкие бока.

– А мой Митрофан не работает?! Слыхали, бабы?! Это мой-то Митрофан не работает?! Он не работает, а ты, молокосос, работаешь! Ах ты, рожа гладкая, жопа мягкая!