Бархатный сезон
Шрифт:
– Хотите взглянуть? – обратилась она ко мне и, не дожидаясь ответа, передала бинокль. В перекрестье координат я отчетливо увидел корпус пансионата и причал с катером и несколькими весельными лодками. С нахлынувшей на сердце теплотой вспомнил, какую радость в далеком детство мне доставил армейский бинокль, подаренный старшим братом Виктором.
Для сельского мальчишки, увлеченного, как и его ровесники, играми в “войнуху”, этот неожиданный подарок был настоящим сокровищем, также как и кожаный ремень, сохранившийся до сих пор. Я редко тогда расставался с биноклем,
4. Пикник на берегу
Яхта, сбавив обороты гребного винта, мягко причалила, коснувшись правым бортом обвешанного старыми шинами, железобетонной стенки пирса. Матросы бросили концы, и мы по мостику сошли на причал.
– Добро пожаловать, уважаемый Ярослав Гордеевич, дорогие гости!– приветствовал нас плотно сбитый среднего роста смуглый кавказского типа мужчина, лет сорока роду.– Заждались вас, все глаза проглядел. Уха и шашлык остыл, вино прокисло, водка, коньяк перегрелись, а вас все нет и нет.
– Не беда, Ашот Суренович,– пожал ему руку мэр.– На наш век деликатесов и выпивки хватит. А у такого специалиста по шашлыкам, как ты, никогда проколов в организации банкетов-фуршетов не бывает. Ты в этих делах – самородок.
– Правильно говоришь, начальник, – довольный похвалой отозвался Ашот и, окинув всех радушным взглядом, широким жестом пригласил.– Прошу, гостям всегда рады. Я так подумал, что лучше стол накрыть на свежем воздухе под шатром.
– Верно, подумал, – одобрил хозяин.– Мне, Ашот, железобетонные стены на работе надоели. Сидишь в них, словно фюрер в бункере.
Все рассмеялись его неожиданному сравнению. Под стандартным летним шатром с четырьмя стойками находился стол, окруженный стульями.
– Прошу, дорогие гости,– слегка склонившись, повторил Ашот Суренович.– Чем богаты тому и рады.
А радоваться было чему – стол ломился от яств и разных напитков. Были на нем черная, красная и паюсная икра, балык, сыры и колбасы, сало-бекон (любимое блюдо мэра), различные салаты, фрукты, лимоны, яблоки, апельсины, киви, янтарно светящийся ранний виноград. Из напитков: водка “Союз-Виктан”, “Немиров” ,“Абсолют’ разных марок шампанское, сухие и крепленые вина, коньяк “Ай-Петри”, “Коктебель”, прохладительные напитки, нескольких сортов пива. Сервировка была прекрасной. Жаль было разрушать этот натюрморт. Словно уловив суть моей мысли, по-хозяйски устроившись во главе стола. Посадил меня справа, а Ашота Суреновича – слева, Ланцюг провозгласил:
– Молодец Ашот! Твой стол достоин кисти художника. Такую красоту грех не запечатлеть. Давай-ка, Артем, сними нас видеокамерой. Всем минуту внимания.
Устюжин охотно запечатлел содержимое стола и нас на видеопленку.
– Спасибо, Гордеич, только вы и можете по достоинству оценить труд, – встал Ашот, и указал взглядом на стоящую возле треноги с закипающей в котле ухой женщину.– Это Наталья Васильевна постаралась, а я мастер по шашлыкам, а она
– Давайте к нашему шалашу, присаживайтесь,– пригласил женщину мэр.
– Я потом,– смутилась она и принялась колдовать над ухой.
– Леди и господа! – поднялся Ланцюг, когда шампанское разлили в бокалы.– Прошу внимания. У нас прекрасный повод хорошо отдохнуть от дел праведных. Предлагаю выпить за наше с вами здоровье! Будет здоровье, значит, будут счастью и другие блага.
Раздался звон хрустальных фужеров. Все дружно выпили и заработали вилками и ножами. Инга сидела рядом со мной. Я ощущал ее вроде бы нечаянные прикосновения рук, локтей, округлого теплого бедра. Мы встречались взглядами и, похоже, ей нравилась эта безобидная игра. Я наполнил Ингин и свой бокалы шампанским, но Ярослав Гордеевич, взяв на себя функции тамады, властно остановил меня:
– Будет вам компот, женский компот хлестать, от которого ни в одном глазу. Наливай коньяк. Это сосудорасширяющее средство, будет лучший приток крови в мозг, яркие мысли и образы родятся. Мне известно, что некоторые из писателей, перед тем, как взяться за перо, рюмку-другую пропускают. Тогда работа у них идет, как по маслу. Перо едва успевает за мыслями.
– Предпочитаю писать на трезвую голову,– ответил я. Тем временем, Ашот, освободив мой бокал от шампанского, наполнил его золотисто-шоколадным напитком.
– Уха поспела, велите подавать? – послышался голос Натальи Васильевны. Ашот вопрошающе посмотрел на Ярослава Гордеевича.
– Пожалуй, под коньячок славно пойдет,– ответил хозяин.
– А уха-то необычная, тройная,– сообщил Ашот, и поспешил на помощь к женщине. Они быстро разлили дышащую ароматом горячую уху по мискам. Такой вкусной ухи из осетра со специями мне еще не доводилось отведать. Наваристая, ароматная. Вообще я подметил, что под хорошую закуску можно выпить четыреста-пятьсот граммов водки и чувствовать себя вполне комфортно.
– Что, писатель, доволен, что я тебя вытащил из берлоги?– запросто перейдя на “ты”, поинтересовался чиновник. – А то, ведь живешь замкнуто, изолировано от общества, будто в колонии. Бурная жизнь с ее земными прелестями и радостями проходит мимо.
– Что ж поделаешь, у каждого своя планида,– усмехнулся я.
– Впервые вижу живого писателя!– с восторгом произнесла Инга.– Что вы ли написать? На какую тему?
– Десятка два романов, повестей и рассказов, не считая публицистику,– улыбнулся ее почти детской непосредственности.– В основном на любовно-криминальную тему. Какая жизнь такие и романы.
– Замечательно! Я люблю читать остросюжетные детективы, дух захватывает,– призналась девушка и, потянувшись ко мне с бокалом шампанского, смело заявила:
– Предлагаю выпить за писателя и его творчество!
– Вот так, Инга, непоседа. Ты всегда норовишь вне конкурса,– пожурил ее мэр. – Опередила меня с тостом. И как это, Влад Алексеевич, так быстро смог тебя очаровать?
– Он интересный, загадочный человек,– призналась она. Все следом за хозяином дружно встали и выпили коньяк, а Инга шампанское.