Барон и Лаура
Шрифт:
Падишаха, в моем исполнении, вполне устраивали однословные эпитеты в превосходной форме — типа Величайший! Мудрейший! Справедливейший. С этим я вполне справлялся, на всякий случай, добавляя впереди «О!» с этаким придыханием.
Мне было выделено постоянное почетное место по левую руку от Падишаха и не менее 10 минут содержательной беседы. Наверное, в другие дни и в другое время «О! Мудрейший» и решал важные государственные вопросы. Со мной же разговор сводил к обсуждению достоинств очередных танцовщиц или преимуществ разного типа заточки холодного оружия. К моему удивлению, Падишаха не интересовали ни мои соображения, касательно Палестинского похода, ни даже вопросы связанные с моим приемным отцом — Отцом Гор. Я прибывал в недоумении почти два месяца, резонно предполагая, что вряд ли
Но похоже, что жизнь на Востоке не приемлет спешки даже у Владык, а у Падишаха на меня были определенные планы, которыми он не собирался со мной делится.
Во время очередной встречи Падишах поинтересовался, насколько хорошо я владею ятаганом. Потом разговор плавно затронул тему древних традиций, которые вроде бы как и изжили себя, но в силу своей древности требуют неукоснительного соблюдения. В качестве примера было рассказано о том, что любой воин армии Падишаха может вызвать на поединок любого человека, который держит в руках ятаган. При этом сам поединок должен проводится только ятаганом, а отказ от поединка сопряжен с негативными последствиям, значительно превосходящими в части неприятностей даже собственную гибель на поединке.
По окончанию трапезы Падишах решил меня наградить за приятную беседу. Прямо из рук Владыки я получил прекрасный ятаган. Подарок ничуть меня не удивил. Я уже в ходе беседы сообразил, к чему дело идет. Местный протокол, регламентирующий поведение персоны, облагодетельствованной таким образом, предполагал невозможность расставания с подарком ни на минуту, как минимум на протяжении жизни, либо дарителя, либо одариваемого. Во всяком случае, отныне во всех публичных местах я обязан был носить с собой подарок Падишаха. Посчитав не тактичным выяснение, обязан ли я таскать ятаган с собой в публичную баню и произнеся ритуальные «О! Великий и О! Мудрейший» по окончанию трапезы вслед за падишахом покинул дворец.
Естественно, добраться без приключений в кофейню, в которой я назначил встречу своему деловому партнеру (ну не прозябать же без дела, а доступ к телу Самого открывал интересные бизнес перспективы, даже без привлечения оного) мне не дали. На ступеньках дворца меня уже ожидала делегация, представлявшая интересы обиженных граждан, всерьез предполагающих, что на десяти минутное пребывание по левую руку от Падишаха, есть гораздо более достойные кандидаты. Немного в стороне стояла моя группа поддержки, судя по всему, назначенная лично Падишахом, для обеспечения видимости порядка и законности предстоящей процедуры. Суть самой процедуры также не предполагала двоякого толкования. Наличие у меня в руках кривой железки, гордо именуемой ятаганом, делала ее однозначной.
Ну, наконец-то Маркиз Ошуэ ожил. С гортанным криком, забыв все неписанные правила дуэльного кодекса, он бросился вперед пытаясь ударить меня шпагой в спину. Шаг в сторону. Разворот. Шпагу из ножен и, продолжая движение, укол в сердце. Шпагу в ножны. Тело дергалось в конвульсиях на полу, а я продолжил беседу с Лекарем: «Вот видите. Совершенно чистая рана. Даже клинок не надо вытирать. Ни капли крови». Похоже даже моего секунданта, не смотря на богатый военный опыт, потряс результат дуэли и ее мгновенная развязка. Что же говорить об остальной публике?! Тем не менее, срывающимся голосом он продолжил нашу профессиональную дискуссию.
— Я думаю. — откашлялся Лекарь, — вы попадаете в синусоидальный узел и смерть наступает не от повреждения сердца, а от болевого шока. В первом же случае с левым желудочком резкий спазм сердечной мышцы приводит к разрыву сердечной сумки. Отсюда и обильное кровотечение.
Глава восьмая. О женщины, коварство — ваше имя!
Глава восьмая. О женщины, коварство — ваше имя!
Ну вот и все. Слово, которое я дал герцогу Александру Сугану выполнено. Все три брата Ошуэ убиты мной на дуэли. Надеюсь, что в ближайшее время на сцене появится нужный мне артефакт, и я благополучно вернусь в свой мир. Осталось занять свое место рядом со столиком у стены, ставшим мне неким импровизированным штабом, куда я отбывал всякий раз после очередной дуэли.
Не стану скрывать, мне будет приятно выслушать многочисленные дифирамбы от своей невесты, несомненно восхищенной моим умом и мужеством. И хотя прекрасно понимаю, что моя личная заслуга в том, что произошло совершенно номинальна, без опыта и навыков Барона Свана я смог бы поразить клевретов Герцога разве что гневным взглядом. И, тем не менее, мне будет приятно услышать слова благодарности из уст Лауры. Пусть и не совсем мною заслуженные.
Вот в таком благостном состоянии я и направлялся к своему привычному месту у стены зала, к столику, уставленному многочисленными яствами и напитками. Идти, как всегда, предстояло сквозь молчаливый коридор образованный многочисленными гостями Герцога, ошарашенных итогами последней дуэли. На этот раз пустое пространство, отделяющее меня от остальных, было еще больше. Все присутствующие, естественно за исключением Лекаря и его племянника, увивавшегося вокруг моей невесты, старались с одной стороны держатся от меня подальше. При этом большинство из тех, кто меня демонстративно сторонился, одновременно не спускали с меня глаз, боясь упустить мельчайшую подробность действа, разворачивающегося перед их глазами.
Ну теперь-то чего глазеть, хотелось мне громогласно объявить присутствующим. Все самое интересное уже закончилось. Разве что дамам будет приятно лицезреть сцену воссоединения любящих сердец. А что, вполне возможно. До мексиканских сериалов еще лет двести. А каноны низкопробного рыцарского чтива, на котором воспитывалось все нынешнее поколение присутствующих здесь дам, мною были соблюдены с точностью до запятой.
Схематично история выглядит следующим образом. Коварные разбойники, в лице братьев Ошуэ, посягнули на руку и честь дамы. И тут из-за кустов появился отважный спаситель. Скорее не спаситель а спасатель, в моем лице, и спас прекрасную деву. Фигуру Герцога общественное сознание вывело за скобки. Все-таки чувство почтения к сеньору присутствует здесь на уровне безусловного рефлекса. Так что осталось наблюдать только заключительный акт мелодрамы, в котором спасенная героиня бросается на шею отважному рыцарю и они в упоении сливаются … Короче, сливаются в каком-то там экстазе. Вот с такими мыслями в голове, развлекая сам себя и в душе насмехаясь над окружающими, я приближался к месту своей дислокации.
Интересно, Лаура ведь тоже читала эти рыцарские романы. Пойдет ли она навстречу мысленным пожеланиям половине присутствующих здесь дам и наградит ли меня хотя бы поцелуем в щечку? Судя по злобным взглядам второй половины женского сообщества, их пожелания сводились к тому, чтобы разорвать мою невесту на мелкие кусочки и занять ее место. Ну, а потом, соответственно, слиться со мной в экстазе… Я, конечно, не то чтобы профессиональный физиономист. Но нетрудно было заметить, что водораздел между первой и второй половиной четко коррелировал по возрастному признаку. Молоденькие доверчивые дурочки жаждали мелодраматической концовки, ни на секунду не сомневаясь, что в их жизни встретится свой рыцарь герой. И, наверняка, не один. К тому же, значительно моложе и привлекательнее, чем я. Дамы постарше придерживались более прагматической точки зрения и готовы были в мечтах удовлетворится мною.
Судя по всему мой сарказм здорово развеселил Барона Свана. Иначе почему это в голове послышалось: «Поцелуйчиков ему захотелось. Ну-Ну. Блажен кто верует», сопровождаемое гнусным хихиканьем.
Впрочем, мне резко стало не до общения с моим альтер эго, поскольку внезапно пришлось уворачиваться от тяжелого серебряного блюда, доверху наполненного этакими вкусными канапешками, на которые я возлагал не меньшие надежды, чем на благодарственные слова своей невесты. Все эти нервные переживания, дуэли, разговоры и воспоминания требуют колоссальных затрат энергии и задача вовремя подкрепиться всегда стояла у меня в числе приоритетных. Я огорченно проследил траекторию десятков бутербродиков, которые плотным веером врезались в окружающую толпу, вызвав панику и истеричные крики дам. Мимоходом отметил ловкача, мужчину средних лет, одетого в гвардейский офицерский мундир, который перехватил на лету одну из вкусняшек, а теперь нацелился на то, чтобы лишить меня бутылки игристого, меткой рукой запущенной мне в голову.