Барраяр
Шрифт:
Когда поток церемоний постепенно сошел на нет, Корделия наконец приступила к обустройству домашнего быта в своем новом доме. Хотя обустраивать было практически нечего. Как правило, Форкосиган уезжал на рассвете, прихватив с собой Куделку, и возвращался уже после наступления темноты, чтобы наскоро перекусить и запереться в библиотеке, где он принимал посетителей или работал до самого отхода ко сну. Корделия убеждала себя, что поначалу такая загруженность неизбежна. Постепенно он освоится, наберется опыта, и работа станет занимать у него гораздо меньше времени. Она помнила, как впервые приняла командование кораблем в Бетанской астроэкспедиции — это было не так уж давно — и то, как в течение нескольких
Кроме того, у нее была работа. Вынашивание ребенка. И делу этому придавалось немалое значение, судя по тому, каким вниманием окружали ее все — начиная с графа Петра и кончая поварихой, таскавшей ей всевозможные питательные закуски в любое время дня и ночи. Так с ней не носились даже на родине, когда она вернулась из годичной исследовательской экспедиции, прошедшей без сучка без задоринки. Да, к воспроизводству населения на Барраяре явно относились с гораздо большим энтузиазмом, чем на Колонии Бета.
Как- то раз днем, после обеда, Корделия лежала на диванчике, вынесенном в тенистый внутренний дворик, усердно помогая ребеночку внутри себя расти и размышляя о несходстве детородных обычаев на Барраяре и Колонии Бета. Здесь был до сих пор неизвестен способ выращивания плода в маточном репликаторе — искусственном чреве. На Колонии Бета репликаторы предпочитали три четверти всех семей, однако значительная часть родителей по-прежнему придерживалась старомодного естественного метода, будучи убеждена в его психосоциальных преимуществах. Сама Корделия никогда не замечала особой разницы между младенцами из пробирки и из материнского чрева, и уж наверняка все различия исчезали к двадцати двум годам, когда они достигали совершеннолетия. Ее брата вынашивала мать, но сама Корделия родилась из репликатора. А вот семейная партнерша ее брата оба раза сочла нужным сама выносить ребенка и немало этим похвалялась.
Корделия всегда предполагала, что, когда придет ее черед, она просто оставит эмбрион созревать в репликаторном банке, а сама отправится в очередную экспедицию, чтобы по возвращении взять на руки уже готового младенчика. Если, конечно, она вернется — когда исследуешь неизвестность вслепую, всегда есть риск войти в списки пропавших без вести. Но прежде всего, конечно, требовалось заловить партнера, заинтересованного в рождении ребенка, а также готового пройти физические, психологические и экономические тесты и сдать экзамены на получение родительской лицензии.
Эйрел будет великолепным семейным партнером, в этом она была уверена. Если только он сумеет благополучно приземлиться, одолеть поток свалившихся на него дел. Главное — выдержать первый, самый тяжелый период, и не сорваться. Падать с такой высоты чертовски опасно. Эйрел был ее безопасной гаванью, и если он упадет… Она решительно заставила себя не думать об этом и направила свои мысли в более позитивное русло.
Далее, _количество_ детей: в этом заключалась главная, тайная, грешная прелесть Барраяра. Здесь не существует никакого государственного контроля за рождаемостью, не требуется зарабатывать никаких сертификатов, нет необходимости выигрывать разрешение на третьего ребенка — фактически, вообще никаких правил. Она видела на улице женщину даже не с тремя, а с четырьмя детьми, и никого это не удивляло — никто даже не оборачивался. Корделия увеличила свое воображаемое потомство с двоих детей до трех — и наслаждалась восхитительным ощущением собственной порочности, пока ей не повстречалась женщина с выводком из десяти
Эйрел говорил, что экономика Барраяра таит массу неиспользованных возможностей, несмотря на ущерб, нанесенный последней войной. На этот раз война не затронула самой планеты. Терраформирование второго континента каждый день открывало новые горизонты, а когда начнется колонизация новой планеты, Сергияра, эффект утроится. Рабочих рук везде не хватало, заработная плата росла. Барраяр считает себя катастрофически недонаселенным. Форкосиган говорил, что для политика сложившаяся экономическая ситуация — просто дар богов. Корделия соглашалась с ним, но по более личным, тайным причинам: у нее будет целая _орава_ маленьких Форкосиганчиков…
Она может родить дочку. Не одну, а сразу двух — двух сестер! У Корделии вот не было сестры. А у жены капитана Форпатрила даже две, она сама сказала.
Корделия познакомилась с леди Форпатрил на одном из редких политическо-светских приемов в резиденции Форкосиганов. Приготовлениями к этому мероприятию занималась прислуга, и все, что требовалось от Корделии, — выйти к гостям в соответствующем наряде (она значительно пополнила свой гардероб), много улыбаться и держать рот на замке. Она зачарованно слушала разговоры гостей, пытаясь постигнуть мудреную науку Что-И-Как-Здесь-Делается.
Элис Форпатрил тоже была в положении. Лорд Форпатрил представил дам друг другу и моментально скрылся. Естественно, ведь две будущие матери разговаривали в основном о своем, о женском. Леди Форпатрил жаловалась на постоянные неудобства и недомогания, и Корделия пришла к выводу, что ей крупно повезло: средство от тошноты, аналогичное бетанскому, работало прекрасно, и она ощущала лишь естественную усталость — не из-за веса все еще крошечного ребенка, а от возросшей нагрузки на метаболизм. «Мочиться за двоих» — вот как это про себя называла Корделия. Возможно, в сравнении с пятимерной математикой материнство окажется не таким уж сложным делом.
Если, конечно, не вспоминать страшные акушерские истории, которые шепотом поведала ей Элис. Кровотечения, родовые травмы, отказ почек, апоплексия, прекращение доступа кислорода к мозгу зародыша, головки младенцев, переросшие тазовый диаметр, спазм матки, приводящий к смерти и матери, и ребенка… Но медицинские осложнения могут стать проблемой лишь в том случае, если она каким-то образом окажется в одиночестве в момент родов — а такое маловероятно, когда тебя днем и ночью окружают толпы охранников. Ботари в роли повитухи? Эта мысль привела ее в замешательство, по спине пробежала дрожь.
Она снова перевернулась на другой бок, озабоченно нахмурившись. Ох уж эта примитивная барраярская медицина. Конечно, женщины рожают уже сотни тысяч лет, и вполне успешно справлялись с этим еще в докосмическую эпоху, в гораздо более худших условиях, чем здесь. И тем не менее затаенная тревога продолжала грызть душу. «Может, мне надо вернуться домой на время родов».
Нет. Теперь она принадлежала Барраяру — связана клятвой, как и все остальные здешние безумцы. Ее странствие завершено. И кроме того, насколько ей было известно, там еще не отменен ордер на ее арест: по подозрению в шпионаже, обвинению в дезертирстве, мошенничестве, асоциальном насилии — пожалуй, все-таки не стоило пытаться топить в аквариуме эту глупую врачиху-психиатра, подумала Корделия, со вздохом вспоминая свое поспешное и лихорадочное бегство с Колонии Бета. Будет ли ей когда-нибудь возвращено доброе имя? Скорее всего нет, по крайней мере, до тех пор, пока тайны Эзара хранятся только в четырех черепных коробках.