Баржа Т-36. Пятьдесят дней смертельного дрейфа
Шрифт:
– На улицу не выходим, – прошептал Ахмет и ткнул пальцем в глубину переулка. – Давайте туда, ищем параллельную улицу.
В этом районе, похоже, не было увеселительных заведений. Добропорядочные американцы уже спали. Отель «Сансет» расположился не в самой шумной части города. Четыре тени выбрались из ниши, перебежали переулок и заструились вдоль глухой стены. Открылась примыкающая улочка, они свернули и, уже не пригибаясь, зашагали в северном направлении. Здесь горели фонари, шныряли смутные тени.
Из переулка их хрипловатым голосом позвала какая-то женщина:
– Хэй, гайз?
Филипп вздрогнул, но быстро разобрался, что это не то, и ускорил шаг. Снова поворот, улица, застроенная низкорослыми зданиями, подножие холма. Два невнятных силуэта выбрались из-за мусорных баков. Эти деятели что-то пробурчали, но солдаты прошли мимо, даже не моргнув. Плевать на местных люмпенов и хулиганов. Выпитая водка шумела в головах, внушала уверенность. Тени за спиной померцали маятником и убрались за свои баки. В воздухе густо пахло цветами, травой, чем-то необъяснимым, насыщенным. Проехала машина, и снова все стихло.
Спустя минуту парни выбрались на безымянную улицу, на которой южнее располагался отель «Сансет». Гул из того района сюда не проникал. Улица выглядела вполне респектабельно. Брусчатка, линия канатного трамвая посреди дороги. Дома классической архитектуры. В отдельных окнах еще горел свет. Через дорогу расположился небольшой сквер с деревьями, похожими на одесские каштаны. Чуть правее – полуподвальное заведение с горящей неоновой вывеской Black Bull и схематично обрисованным быком. Изредка проезжали машины, прогуливались люди. В свет «рампы» парни не входили, на них никто не обращал внимания. Прошла компания моряков в обнимку с девушками.
– Все, Филипп, отсюда дуй сам, – выдохнул Ахмет. – Сюда же и вернешься через полтора часа и ни минутой позже, уяснил?
– Я понял, Ахмет, понял, – заявил Полонский. – Зуб даю, вернусь. Гадом буду, век воли не видать. Ты же знаешь меня!
– Не надо разговаривать так, словно у тебя две судимости за спиной, – усмехнулся Серега. – Сказал бы просто и понятно. Мол, честное комсомольское.
Филипп уже уносился с высокого старта.
– Постойте, – спохватился он. – Где ждать-то будете? В сквере? Или в «Черном быке»? – Парень мотнул головой на вывеску.
– А что, давайте посидим? – внес предложение Федорчук. – Ведь не выгонят же? Там посетителей, кажется, немного.
– Найдешь, – отмахнулся Ахмет. – Дуй отсюда к чертовой матери. Да полицейским смотри не попадись.
Филиппа унесло как из пушки. Он мчался по тротуару, устланному плиткой. На него удивленно косились прохожие.
– Вот же шебутная душа, – покачал головой Ахмет. – Ладно, мужики, пойдемте. Глянем, что за рюмочная такая. Надо же где-то время убить.
Звякнул колокольчик над входом, известив персонал о прибытии посетителей. Обстановка в заведении роскошью не блистала, но для парней, выросших в Советском Союзе, и это было экзотикой. Приглушенное освещение, столы, крытые скатертями, длинная стойка. За ней, перед полками с бутылками, колдовал пожилой негр, морщинистый, небритый как кактус. Завсегдатаев было немного. За дальним столиком сидели двое белых мужчин в рабочих комбинезонах. Они ели что-то из плоских тарелок, запивая пивом. Видимо, местный пролетариат. Еще один подвыпивший господин уже рассчитался с барменом и брел на выход. Он искоса глянул на входящих.
Есть парням по понятным причинам не хотелось. Они с любопытством озирали шеренги алкогольной продукции. Смирновская водка на мозги не давила, но намекала, что можно и продолжить. Пожилой бармен отложил свои дела и удивленно воззрился на посетителей. Видимо, было в них что-то странное, несвойственное данной местности. Он что-то гортанно произнес. Ахмет улыбнулся, пожал плечами. Мол, моя твоя не понимает. Без Филиппа было неуютно. Тот мог хоть что-то перевести.
– По пивку, пацаны? – предложил Серега, облокачиваясь на стойку. – Водку уже пили.
– Нужно виски попробовать, – разумно предложил Федорчук. – Мы в Америке, парни, здесь все пьют виски. Неужто не хлебнем? А водку с пивом можно и дома.
– Ну давайте, – согласился Серега и выстрелил пальцем в нарядную бутылку «Белой лошади», превалирующую над прочими. – Отец, дай нам вон ту, с лошадкой.
– «Дай» будет при коммунизме, – напомнил Ахмет. – А сейчас придется купить.
– Точно, – спохватился Серега, извлекая купюру. – Мы просто обязаны промотать буржуйскую валюту. Давай, старичок, мы посидим тут у вас немного.
Бармен при виде денег расплылся в приветливой улыбке, засуетился. Товарищи сели за столик, а он уже тащил граненые бокалы, салфетки, маленькое ведерко со льдом.
– А лед на хрена? – не понял Серега. – Закусывать им, что ли?
– Дурында ты, Серега. – Ахмет постучал по голове. – Рассуждай логически. Закусывать льдом – это пошло. Для красоты – сомнительно. Прикладывать к больной голове – вроде рано. Значит, в бокалы его, чтобы холоднее было.
Старик посматривал на них озадаченно, почесывал фигурную лысину на макушке. С культурой потребления виски у посетителей было что-то не так. Двое завсегдатаев тоже посматривали на них с подозрением. Они уже наелись, напились, один из мужчин развернул газету.
– И что хорошего? – скривился Серега, сделав первый глоток. – У нас через дорогу у бабки Груши самогон во много раз лучше.
– Не придирайся, – посоветовал Ахмет. – И не стоит так налегать. Нам просто время надо убить.
Здесь было уютно, никто не мешал. Ничто не предвещало проблем. Парни потягивали виски, лениво беседовали. Федорчук ощутил, что после приема алкоголя в нем проснулся аппетит, и решил попросить у старика меню. Бойцы заново наполнили бокалы, побросали в них подтаявший лед. Они не замечали, что люди в комбинезонах вдруг насторожились, стали всматриваться в газету, лежащую перед ними. Потом они стали поедать глазами парней в одинаковых песочных костюмах, как-то стушевались, помялись. Один из них приблизился к стойке, показал старику газету. Тот потянулся к ней, водрузил на нос очки, захлопал глазами. Физиономия бармена вытянулась от изумления. Мужик в комбинезоне робко подошел к выпивающим парням и что-то сказал, сильно волнуясь. Те не поняли. Мужчина положил на стол газету. Передовицу San Francisco Chronicle украшала большая фотография. Толпы людей, палуба авианосца, четверо парней с глупыми улыбками спускаются гуськом с трапа.
Ахмет вздохнул. Попались, нечего сказать.
– Рашен, рашен? – взволнованно повторял мужчина. – Kearsarge, йес?
– Рашен, рашен, – обреченно кивнул Ахмет. – Советский Союз, чего уж там.
– Ух, е-ее… – расстроенно выдохнул Федорчук.
И началось! Откуда только взялись все эти люди? Никого же не было! Заулыбался простой американский мужик, подтащил стул. Приближался второй с распростертыми объятиями. Зловеще засмеялся, заухал, словно филин, старый негр, схватился за телефон. Какая реклама заведению! Стартовал новый виток навязчивого внимания!