Башни Анисана
Шрифт:
Внутренне упрекая себя за то, что после пробуждения он решительно ничего не сделал, Гиб Аянфаль устроился на полу рядом с родичем. Если бодрствовать здесь, то только с ним же вместе. Даже когда он сосредоточен на своём внутреннем слухе звучание его быстро пульсирующего внутреннего поля разгоняет гнетущее одиночество. А рядом со спящим Ае Гиб Аянфаль чувствовал себя совершенно покинутым.
Спустя некоторое время белая капсула стала для них подобна дому, и в ней появились свои границы: место на краю предназначалось для слушания волн, место у дальней стены – для отдыха. При этом Ае всегда отдыхал только
Старший родич большую часть времени проводил в волнах, погружаясь сходу на четыре-пять дней, и настоятельно просил Гиб Аянфаля пока заниматься тем же, независимо от результатов. Для строителя это становилось настоящим испытанием воли. Он постепенно научился распознавать в волнах крохи ясной ему информации, но они казались столь незначительными на фоне общего вселенского течения, что он чувствовал себя оглохшим. Начиная вслушиваться, он рано или поздно срывался, позволяя дикому излучению слишком глубоко проникать в сознание, и его погружения прерывала жгучая боль во лбу, причиняемая разогнавшейся пылью.
Ае не собирался оставлять этого занятия, составляя в своей памяти подробную карту пространства, а Гиб Аянфаль постепенно чувствовал всё большее разочарование в себе самом. Возможно, окажись он на поверхности твердыни, всё тут же изменилось бы. Там будет хоть и дикая, но вполне подвластная его рукам твердынная плоть. А в мире, где царствуют одни волны, он чувствовал себя бесполезным.
Сидя рядом со старшим родичем, Гиб Аянфаль думал об Анисане, звезде Онсарре и её твердынях, о замке абы Альтаса и труде; он почувствовал, что успел уже соскучиться по всем: жителям обители, по знакомым строителям, да и вообще по всем асайям Рутты. Очень хотелось строить. Неважно что. Даже не строить, а просто прикасаться руками к податливым стеблям и творить. Сделать хоть что-нибудь, а не сидеть в безделье и безуспешных попытках понять бушующие волновые вихри.
Он боролся с желанием приложить руки к белой поверхности капсулы и взять её под контроль, чтобы воспользоваться как строительным материалом. Это их единственное убежище, и подобное вмешательство в структуру опасно. Продолжительное бездействие порождало в нём скуку и безнадёжное отчаяние. Гиб Аянфаль скучал даже по Голосу Ганагура, который прежде досаждал ему назойливыми советами и наставлениями. И вместе с тем Гиб Аянфаль стыдился всех этих чувств. Он хотел, чтобы Ае не замечал его тоски, и не жаловался ни на что.
Однако, Ае, как всегда, обо всём догадывался без слов. Старший родич начал чаще выныривать из волн и разговаривать с Гиб Аянфалем, делясь своими воспоминаниями. Он не упоминал того, что ему удавалось услышать и увидеть в волнах, а сам Гиб Аянфаль пока не желал о том спрашивать. Если Ае уловит глас твердыни, которую сочтёт пригодной для них, это ознаменует конец их пассивного существования в крошечной капсуле и необходимость прыжка. Гиб Аянфаль более всего желал покинуть изводившее его своей стеснённостью крохотное пространство, но способ, каким это можно сделать, пока пугал его.
Глава 29. Глас надежды
Постепенно Гиб Аянфаль совсем привык к тягучему времени, приучился кое-как управляться с дикими волнами и ориентироваться в новом для него пространстве. Протекавшие в его сознании дни постепенно сложились в один оборот, а затем потекли дальше, начиная следующий виток времени.
Старший родич теперь нырял в волны чуть реже и больше времени уделял Гиб Аянфалю, устраняя съедавшие его тяжёлые чувства так же, как некогда очищал от них общие мыслетоки. А Гиб Аянфаль не переставал благодарить его за то, что он согласился пойти вместе с ним. Представляя, каково бы ему пришлось, будь он сейчас один, Гиб Аянфаль приходил в ужас. Конечно, он остался бы жив, но был бы обречён вслепую дрейфовать в этой крошечной капсуле, не имея чёткого представления об окружающей вселенной и не зная, что делать. Один он был совершенно к такому не готов, чтобы ни ждали от него остальные асайи.
Тем не менее, к периодически просыпавшейся в нём тоске прибавилось и беспокойство, пока не казавшееся серьёзным – пасочная чаша хоть и медленно, но пустела, а пополнить её было нечем. Россыпи же звёзд, простиравшиеся вокруг, мало изменились за всё время, прошедшее с начала их странствия.
Гиб Аянфаль ел редко, делая перерывы по декаде и волевым усилием заглушая любые неприятные ощущения в пурном теле. Сам он не умел изготовлять пасоку. Да и для неё нужны плоды деревьев, встретить которые можно только на асайских твердынях, под поверхностью которых струится бурая пыль. Он полагал, что дикие твердыни будут лишены всех этих благ, и, не видя никакого решения, надеялся только на старшего родича. Раз уж Ае задумал выбрать для них твердыню, то наверняка не забудет и об этом насущном вопросе. Однако расстаться с ещё остававшимися в недурном состоянии запасами ему пришлось гораздо быстрее по воле старшего родича. В очередной день Ае неожиданно разбудил его ото сна и взволнованно сообщил:
– Янфо! Я нашёл то, что мы искали! Твердыня! Одна единственная, обращающаяся вокруг золотистой звезды.
– Где? – тут же подскочил на месте Гиб Аянфаль.
– Там, – Ае указал рукой за прозрачную стену, – хотя простым взглядом её не увидеть. Она далеко… По ту сторону вихря. И она необычна. Я впервые ясно почувствовал, что нам надо именно туда! Вот, прислушайся сам!
Он возложил ладонь на его макушку, и строитель уловил малопонятные сигналы волн. На первый взгляд они ничем не отличались от того, что он слышал уже бесчисленное множество раз, но предчувствие тут же подсказало – это оно. Безумно далёкое, но ждущее именно их.
Строитель повернул голову к Ае, не прекращая слушать.
– Как же ты это увидел? – не веря, спросил он.
Ае несколько рассеянно улыбнулся, не отводя взора от звёзд.
– Больше оборота мы провели здесь, чтобы я услышал этот зов, – произнёс он, – и теперь он так явственен для моего слуха, что я уже не могу воспринять ничего другого.
Он поднялся и, несколько раз пройдясь по капсуле взад-вперёд, повторил:
– Да, это оно. Мы должны быть там!
– Думаешь, на ней будут и аба Альтас, и Сэле… и все, кто исчез? – спросил Гиб Аянфаль, едва удерживая рвущуюся из груди радость.
– Я ничего не могу сказать про это, потому как не слышу таких тонкостей. Но это приметная звезда. Она не такая, как все остальные. Невероятно, но мне кажется, там уже бывали асайи, или даже до сих пор остаются. Если исчезнувшие услышали этот же зов, а я думаю, каждый из них обладает достаточным для этого волновым слухом, то они направятся туда! Уж Лийт и Сэле наверняка! Для них, как странников, и в тысячи раз большее расстояние не помеха. А уж если мы встретим Сэле… С ним станет возможным найти и абу Альтаса и Росер!