Башня грифонов

Александрова Наталья Николаевна

И тут из-за двери донесся хриплый смех, больше похожий на воронье карканье.

– Поздно, мой дорогой друг! – прошелестел голос за дверью. – Поздно! Пилюля уже проникла в его организм, она уже делает свое дело!

– Дьявол! – закричал мой дед. – Дьявол, зачем ты забрал этого маленького мальчика? Зачем ты забрал моего внука? То, что происходит, происходит только между нами, между тобой и мной. Ребенок здесь ни при чем! Мсти мне, только мне, но не прикасайся к моим близким…

Я никогда прежде не видел дедушку таким сердитым. Прежде он всегда был добрым и спокойным, как святой Клаус, а теперь его глаза пылали, на щеках рдели красные пятна.

– До тебя мне не добраться, – прошелестел голос из-за двери. – Ты слишком хитер. А ребенок… может быть, когда-то он будет благодарен мне. Я подарил ему долгую, очень долгую жизнь!

– С тех пор прошло много, очень много лет! – проговорил старик. – Жизнь моя и правда оказалась очень долгой. Долгой и необычайно тяжелой…

Он смотрел на стену перед собой, как будто на экран, на котором показывали фильм его жизни.

– В тридцатые годы из-за хорошего знания немецкого языка меня взяли в разведшколу. Там я многому научился. Но перед самой войной почти всех этнических немцев, как тогда говорили, «вычистили». Меня обвинили в шпионаже, отправили на Колыму. Мне еще повезло – я знал, как держаться на допросе, и не попал под расстрел. На Колыме я провел несколько лет, несколько страшных лет. Затем меня как подготовленного разведчика вытащили из лагеря и отправили за линию фронта. Там я сделал немало, но когда вернулся – меня снова арестовали. Я снова чудом выжил. Потом, в пятьдесят втором году, меня снова вытащили из лагеря и привезли в Москву – но, как я понял, только для того, чтобы я дал показания на своего бывшего начальника.

Я держался, как мог, потому что знал – если только дам показание, меня расстреляют вместе с шефом. И тут, на мое счастье, положение в стране неожиданно изменилось, и меня одним из первых выпустили на свободу.

Правда, я знал по своему горькому опыту, что все снова может перемениться и людей вроде меня не забывают. Тогда-то я раздобыл чужие документы и на несколько лет лег на дно – поселился в маленьком городке за Уралом. И только через десять лет, еще раз сменив документы, рискнул вернуться в родной город и отыскать родню.

В общем, мне пришлось перенести столько, что невзгод и горестей хватило бы на десять обычных жизней, и теперь я не сомневаюсь…

– Но значит, золотая пилюля действительно существует! – перебил его Кондратий. – Значит, я иду по верному следу!

– Ничего не значит! – оборвал его старик. – Ты не дал мне договорить. Теперь я нисколько не сомневаюсь, что в тот день видел самого дьявола, и пилюля – его страшный дар! Да, я прожил очень долго, но всю жизнь только переходил из одного круга ада в другой – чтобы в конце концов попасть в настоящий, окончательный ад! Благодаря пилюле дьявола я выжил в самых страшных местах – но только для того, чтобы попасть в места еще более страшные!

– Ох, только не говорите мне о дьяволе! – поморщился Кондратий. – Я в это не верю! Но вот за помощь – спасибо!

– За помощь? За какую помощь?

Кондратий усмехнулся:

– Вы сказали, что попали в то тайное подземелье через потайную дверь из кабинета Вильгельма Пеля. Теперь я знаю, где искать. Я найду кабинет Пеля, найду эту дверь. А то я напрасно потратил столько времени на поиски входа в Башню грифонов…

– Не надо! Не ищи эту дверь! Эта дверь ведет в ад! – воскликнул старик, но Кондратий уже покинул его сторожку.

Герр Вильгельм перечел записку, которую передал ему поздний посетитель, еще раз, и еще.

Помнит ли он Гейдельберг?

Еще бы!

Даже на смертном одре он не забудет те дни, которые он провел в этом старинном университетском городе.

Коллега по медицинскому факультету Дерптского университета сказал ему как-то, что собирается прослушать несколько лекций знаменитого гейдельбергского химика Вайссера, и предложил составить ему компанию.

Герр Вильгельм – а тогда молодой студент Вилли – охотно присоединился к приятелю. Приехав в Гейдельберг, известный на всю Европу своим университетом, а еще более – своими разгульными студентами, приятели отправились на лекцию профессора Вайссера. Лекция показалась им скучна, и они, не дождавшись конца, ушли прочь, чтобы найти себе занятие поинтересней. По дороге студенты завернули в известный кабачок «У моста».

В этом кабачке Вилли Пель порядочно перебрал темного местного пива, потерял своего приятеля, зато встретил прехорошенькую зеленоглазую брюнетку. Эта брюнетка увела его из кабачка и привела в какой-то дом на окраине города, возле самой городской стены. Здесь брюнетка непонятным образом исчезла, а вместо нее объявился горбатый старик с длинной седой бородой. Глаза у этого старика были разные – один бледно-голубой, как северное небо, другой – темно-зеленый, как бутылочное стекло.

Вилли решил, что этот старик – муж или отец коварной брюнетки, и схватился за свою шпагу, непременный атрибут любого уважающего себя студента, чтобы дорого продать свою жизнь.

Однако старик заверил его, что не желает славному господину Пелю зла, напротив, хочет взять его в ученики и открыть перед ним тайны древней науки алхимии. Ему как раз нужен молодой способный ученик, и Вилли как нельзя лучше подходит на эту роль.

Вилли много чудесного слышал о знаменитых гейдельбергских алхимиках и решил, что не вредно будет взять у хитрого старца несколько уроков. Возможно, на его решение повлияло и выпитое в кабачке темное пиво.

На том и порешили, и Вилли остался у алхимика.

К слову, хорошенькая брюнетка как сквозь землю провалилась, единственным существом женского пола в доме алхимика была старая Катрина, служанка и кухарка в одном лице.

Старец одну за другой открывал перед Вилли тайны алхимии, заодно показывал ему, как составлять целебные порошки и эликсиры, которыми он пользовал гейдельбергских обывателей. Однако Вилли не оставлял надежды узнать две самые главные тайны: как превращать простые металлы, такие как ртуть и свинец, в золото, и как возвращать старому человеку молодость.

Вторая тайна по причине юного возраста волновала его меньше, но, овладев ею, можно было не заботиться и о золоте: любой престарелый богач заплатит сколько угодно, чтобы помолодеть.

Вилли так и этак приступал к своему старому учителю, желая вызнать его главные тайны, но тот всякими способами уводил разговор в сторону.

Иногда Вилли задумывался, знает ли его учитель две эти тайны. Во всяком случае, он жил не так богато, как мог бы, если бы умел делать золото, а если бы владел секретом вечной молодости, то не был бы дряхлым стариком.