Башня грифонов
Шрифт:
Вилли вздохнул с облегчением: видимо, из таинственного опыта ничего не вышло и каждый остался при своем: студент сохранил свою молодость, а алхимик – морщины и сгорбленную спину. Кроме того, старик выглядел удивленным и растерянным – должно быть, сокрушался о неудаче эксперимента.
Однако молодой студент подошел к Вилли, лучезарно улыбаясь. Вилли посмотрел ему в глаза – и невольно отпрянул: один глаз юноши был темно-зеленым, как бутылочное стекло, другой – блекло-голубым, как северное небо.
Студент похлопал Вилли
– Вот и все, мой юный друг! Для всякого дела есть свое время – время жить и время умирать, время собирать камни и время разбрасывать их, время накапливать знания и время расточать их… для тебя, мой юный друг, настало время вернуться к прежней жизни, но когда-нибудь, много лет спустя, придет время вспомнить нашу встречу, время вспомнить эти дни в Гейдельберге…
Он не успел договорить эту фразу – как Вилли оказался на улице возле кабачка «У моста».
Навстречу ему спешил приятель – тот самый, с которым они приехали из Дерпта.
– Где ты пропадал, Вилли? – проговорил он удивленно. – Я тебя целый час ищу!
– Час? Всего лишь час? – переспросил Вилли приятеля. – Ты, должно быть, что-то путаешь! Ведь мы с тобой расстались не меньше месяца назад!
– Что? – приятель рассмеялся. – Месяц? Да мы только третьего дня прибыли в Гейдельберг! Видать, правду говорят – здешнее темное пиво здорово действует на голову! Ах, ну да – говорят, ты ушел из кабачка с красавицей брюнеткой! Должно быть, час в ее обществе показался тебе целым месяцем! А у меня все наоборот – неделя в объятиях красотки пролетает, как один миг! Ну что – пойдем еще слушать лекции доктора Вайссера?
– Нет, ты как хочешь, а с меня хватило Гейдельберга! И его профессоров, и его алхимиков, и его девушек! – ответил Вилли ворчливо. – Я возвращаюсь в Дерпт!
Все эти воспоминания в долю секунды пронеслись в голове герра Вильгельма. Он вспомнил Гейдельберг, вспомнил свою молодость, вспомнил лабораторию старого алхимика – и удивленно поднял глаза на позднего посетителя.
– Это… это вы? – спросил герр Вильгельм севшим от волнения голосом.
Посетитель ничего не ответил, но снял свои очки.
Герр Вильгельм увидел его глаза.
Один глаз был темно-зеленым, как бутылочное стекло, другой – блекло-голубым, как небо Петербурга.
Остаток дня Бейсик не слезал у Надежды с рук. Видно, так испугался сорваться с карниза, что теперь боялся остаться один хоть на минуту. Надежда и сама боялась его отпустить. Она занималась домашними делами, держа кота под мышкой, как сумочку.
В квартире стояла ужасная духота, потому что Надежда Николаевна с перепугу позакрывала все форточки, даже те, что были затянуты москитной сеткой.
Надежда наскоро прибралась в квартире, пылесос не включала, чтобы не усугублять кошачий стресс, у Бейсика с пылесосом были сложные отношения.
На ужин она запекла курицу целиком, чтобы
Вы пробовали резать овощи с котом под мышкой? Надежда и не пыталась. Просто отварила рис, причем подсыпала слишком много острой приправы – Бейсик как раз дернул ее за руку.
Но, в общем, все получилось. Между делом Надежда решала сложный вопрос: просить или не просить Антонину Васильевну ничего не говорить мужу. Подумав, она решила не просить – тетка вредная, сплетничать любит, так что нарочно мужа караулить станет. А если не просить, так может, Антонина его и упустит, как раз в это время сериал по телевизору начинается.
Курица грела бока в духовке, рис варился на медленном огне, так что Надежда уселась выпить чайку и заодно поразмыслить. Кот примостился у нее на коленях и задремал.
Итак, чего же она достигла, думала Надежда. По большому счету, ничего особенного. Кто убил Михаила Сергеевича? Есть у нее подозрения насчет той женщины в темных очках, но кто она такая? И главное – за что убили Станишевского?
Если вспомнить фразу из культового фильма, то за то, что «он слишком много знал». Или что-то видел. Но вот что…
С Максимом поговорить не удалось. Что у нее еще осталось неохваченным? Что прятал покойный Михаил Сергеевич в ящике? Квитанцию на флэшку, карточку с телефоном Максима и какие-то листочки. Фотографии Надежда просмотрела и не обнаружила там ничего такого. Стоп, но если на флэшке были обычные, так сказать, деловые снимки, то зачем Станишевский их прятал? Да еще так сложно, в вазочке…
Надежда осторожно встала с места и, придерживая кота, пошла в кабинет мужа, к компьютеру. Уселась аккуратно, кот даже не проснулся, и стала снова просматривать все снимки на флэшке.
Так, это уже было – двор рядом с аптекой, основной дом, правый флигель, левый флигель, ворота, вот башня. В самых разных ракурсах – с левой стороны, с правой, спереди, сзади.
И ничего особенного, никаких потайных входов-выходов, со всех сторон башня круглая, сложена из кирпичей. На кирпичах цифры. Надежда увеличила фотографию, цифры стали видны полностью. Ну и что, цифры как цифры.
Тут ей пришло в голову, что она знает, где стоял покойный Станишевский, когда фотографировал башню. Спиной к воротам, чуть правее, и тогда лучше всего освещен этот кусок башни. Правда, так в кадр попадает еще кусок дома и три окна, но зато цифры лучше видны. Она потому так точно определила место, что сама стояла на том же месте, когда была в том дворе.
Снова Надежда осторожно встала и с котом наперевес отправилась искать собственный мобильный телефон. Нашла там нужную фотографию – все так и есть, она не ошиблась. Только… только цифры на кирпичах были другие.