Башня из грязи и веток

Барсуков Ярослав

Они собирались вокруг центра площади. Шэй и не предполагал, что деревня могла похвастаться столь многочисленным населением, но всякий раз, когда он думал, что поток людей иссяк, толпа вздрагивала, шла рябью и выталкивала на поверхность новое лицо.

«Оставайся на месте». Он чувствовал себя как на ладони. Голым. Мальчишки с кухни опустили платформу, позволив герцогу сойти на землю.

– Давайте выкажем нашему думскому другу немного уважения.

Секунду никто не двигался, затем женщина

в коричневом платье отделилась от толпы, бросилась вперёд и плюнула кронпринцу под ноги. Герцог улыбнулся. Двое мужчин последовали примеру женщины.

– Только передний ряд! – проревел Патрик.

С задних рядов пришёл ропот, распространился подобно заразе: «Мразь, мразь, мразь».

Мужчина в центре действа продолжал улыбаться, и его улыбка вместе со скандированием и колыханием толпы оказала на Шэя гипнотическое воздействие.

– Варварство. – И всё-таки он не мог отвести взгляд.

– А страх – это всегда варварство. – Бриэль наклонилась к нему. – Кое-кто тут боится. Приходит в ужас при мысли, что может увидеть в небе челнок.

– Благодарю вас, благодарю. – Герцог помахал руками, ладонями вниз, словно успокаивая толпу. – Не знаю, слышали ли вы, но сегодня с нами гость с Красного холма. Не потрудится ли он выступить вперёд?

Ропот растворился в шёпоте.

– Что он делает? – Шэй повернулся к Бриэль.

Она вздохнула:

– А теперь начинается самое неприятное.

– Эшкрофт, выходите сюда, ко мне. – Герцог сказал это тише, но так, чтобы Шэй услышал.

Бриэль промолчала, и под пристальными взглядами он направился к чучелу.

– Зажги факел. – Герцог протянул руку к Патрику. – Давай.

Чиркнуло огниво, и маленький огонёк присоединился к большому, поджаривавшему западный горизонт.

Конец факела наклонился, указывая на Шэя.

– Возьмите его и сожгите принца, Эшкрофт.

– Что?

– Сожгите принца.

– Это же безумие. – Взгляд Шэя наткнулся на лицо женщины, на черепашью кожу мешков под неподвижными глазами. Вокруг него было множество пустых глаз и пустых лиц.

Он повернулся к герцогу:

– Неужели вы не понимаете, насколько это унизительно, причём для всех присутствующих? Это чучело – пошлая насмешка. Он ничего не сделал ни вам, ни мне. Его здесь нет. Он даже не может защитить себя.

– О, он прекрасно может себя защитить. – Факел выплюнул несколько искр. – Воздушными челноками.

– Когда вы в последний раз видели, чтобы думский челнок пересёк границу?

– А этого никогда не случится, потому что башня собьёт их. Собьёт их все. А теперь, Эшкрофт, – на губах герцога промелькнуло подобие улыбки, – давайте посмотрим, достаточно ли сильно вы любите свою страну. Если любите, то сожжёте эту мразь.

Шэй взял факел и поднял голову: под таким углом плывущие в небе облака создавали впечатление, что лицо чучела ожило; было легко представить, что пуговичные глаза смотрят куда-то вдаль.

Ропот снова начал нарастать: «Мразь, мразь, мразь».

Что они с ним сделают, откажись он? «Они могут подпалить меня вместо принца и завтра списать всё на несчастный случай».

– Да пошли вы к чёрту, – сказал Шэй и швырнул факел на землю.

Воцарилась полная, гнетущая тишина. Несколько долгих мгновений герцог изучающе смотрел на него.

– Дай мне ещё один, Патрик. Я же говорил, что вам не хватит духу, Эшкрофт. Мы здесь повидали достаточно сочувствующих Думе, знаем, как их различать. – Огонь зашипел, пожирая солому. – Но вы запомните этот момент.

«Ххаа», – выдохнула толпа.

Пламя поползло по белой униформе тянувшимися к облакам пальцами, и в его свете сотни мошек роились вокруг людей герцога и пылающего чучела, словно искры костра ожили и слились в хаотичной, неистовой оргии.

7

Лена сдержала слово и взяла его на прогулку.

Поселение дракири, в двадцати километрах от замка, было ярким пятном среди однообразных деревень и холмов; огоньки его воздушных змеев порхали на высоте третьего, четвёртого этажей. Оуэнбегские дома были самое большее двухэтажными, некоторые практически вросли в землю, а здесь даже деревья за стенами городка казались выше, зеленее, их кроны были усыпаны тёплыми бумажными фонариками, словно готовыми взлететь мотыльками.

Лена сошла с повозки и передала деньги вознице.

– Мы вернёмся через пару часов.

– Мне пригласить его пойти с нами на праздник? – сказал Шэй.

– Не дразните людей, мистер Эшкрофт.

– Должен признать, я представлял себе нечто иное, когда услышал слово «поселение».

Мостовая под их ногами была чистой и плоской, словно отполированной морской водой.

– Самодельные палатки и костры?

– Ну что-то в этом духе, – сказал он. – А тут всё больше похоже на столицу, не хватает лишь пары деталей.

– Каких?

– Вам не приходится приподнимать подол платья.

С противоположного конца улицы, утопавшего в свете холодного осеннего солнца, к ним подбежала ребятня, двигаясь со скоростью вдвое быстрее обычных детей.

– Конфеты, конфеты, прекрасная леди, у вас есть конфеты?

– Полагаю, вы забыли их дома. – Шэй рассмеялся, стараясь удержать равновесие среди наплыва маленьких, сильных тел. – Но они правы, вы действительно прекрасно выглядите.

– Красота сегодня в воздухе, мистер Эшкрофт, – сказала она, потрепав по волосам ближайшего мальчишку.