Башня континуума
Шрифт:
Два часа спустя благополучно оказавшийся снаружи Дэниэл, приклеив к нижней губе самокрутку с травкой, колесил на арендованном механо по узеньким улочкам старинного района столицы, разглядывая вывешенные в витринах лавок и магазинов объявления о найме.
Наконец его внимание привлекла вывеска в окне двухэтажного, некогда белого, а теперь грязно-желто-серого дома: ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩНИК МЯСНИКА. Здесь располагался магазинчик, торгующий колбасами и требухой, но Дэниэла в данный момент интересовало совсем другое. Он должен был отыскать редакцию газеты «Вестник Республики» — официального печатного органа Народного Трудового Альянса.
Редакция оказалась запрятана глубоко в подвале того же здания, за железной дверью без вывески, затерянной среди морозильных камер с мясом, складов и лестниц. В полутемном помещении, унылом подобии приемной, Дэниэла приветливо встретили четверо здоровенных питекантропов, самим своим видом опровергающих теорию эволюции. Амбалы были в мятых пиджаках, с красными повязками на рукавах. На повязках были изображены черные песочные часы — символ НТА. Считалось, что часы эти отсчитывают часы, минуты и секунды, оставшиеся врагам Альянса до мучительной смерти. Обезьяны очумело уставились на Дэниэла, красивого, как юный Гиацинт, очень элегантно одетого, в щегольской шляпе, в перчатках и с чемоданчиком.
— Эй, погляди, какая фифа… — начал один из амбалов, наивно предвкушая в своей серой жизни какое-никакое развлечение, но в следующую секунду оказался на полу, лежа ничком и рыдая крупными слезами от невыносимой боли в раздробленной коленной чашечке. Сотоварищи амбала зашевелились, но что-то в зеленых глазах Дэниэла заставило их переменить планы и сделаться приторно любезными.
— Что нужно, камрад.
— Мне нужен главный редактор «Вестника Республики».
— Камрад полковник Кольт?
— Точно.
— По какому делу?
— По личному, — ответил Дэниэл сухо, пнув амбала, который в припадке мелочной мстительности попытался укусить обидчика за лодыжку.
Дэниэлу ответили, что полковник Кольт изволит почивать после обеда, у него сиеста, а разбудить полковника они никак не могут, но не из вредности, просто из-за внезапных пробуждений и тяжелого посттравматического синдрома, заработанного на армейской службе, полковник имеет привычку впадать в буйство, может и покалечить. Так если камрад хочет войти, пусть входит, но на свой страх и риск.
Дэниэл пожал плечами, снял шляпу и вошел. Закрыв дверь, он очутился в унылом помещении со стенами из красного кирпича, скудно меблированном и захламленном бумагами и брошюрами. На левой стене висел портрет нынешнего главы Народного Трудового Альянса — губернатора Южной Венеции боевого генерала Винсента Вольфа. Правую стену украшали растяжки со звенящими лозунгами:
ЗА ВСЕОБЩУЮ СПРАВЕДЛИВОСТЬ!
ЗА СВОБОДНУЮ РЕСПУБЛИКУ!
ДОЛОЙ КРОВОПИЙЦ И УГНЕТАТЕЛЕЙ ТРУДОВОГО НАРОДА!
РАЗВЕЕМ РЕЛИГИОЗНЫЙ ДУРМАН
СМЕРТЬ ДИКТАТУРЕ
Изучив незамысловатый дизайн помещения, Дэниэл обратил взор на мирно дремлющего под страшными лозунгами седого мужика в сером военном френче. Дэниэл сел на колченогий табурет для посетителей, подождал, насвистывая и раскачиваясь на табурете с чемоданом на коленях. Наконец, ему надоело ждать. Дэниэл приподнялся, легонько постучал френч по плечу и, подождав, пока тот откроет глаза, вежливо поздоровался.
— Добрый день…
То ли день как раз был отнюдь не добрый, то ли еще почему, но Дэниэл и пикнуть не успел, как оказался распластан на полу, а в его череп уткнулась холодная штуковина, в коей его затылок безошибочно распознал дуло лучевой винтовки.
— Что за новости? Ты кто еще такой?
— Я от Хацуми, сэр. У меня есть записка.
— Дай сюда.
Записка находилась у Дэниэла в нагрудном кармане, но пошевелиться не было ни малейшей возможности.
— Сэр, нельзя ли малость полегче…
— О'кей, — согласился полковник и носком тяжелого армейского ботинка ловко перевернул Дэниэла на спину, так что дуло винтовки уткнулось Дэниэлу прямо в лоб. Крепко вцепившись одной рукой в чемоданчик, Дэниэл второй рукой вытащил записку и протянул полковнику. Встряхнув записку, Кольт погрузился в чтение замысловатых цепочек японских иероглифов.
Тем временем Дэниэлу представилась возможность разглядеть нового знакомого. На вид полковнику уже стукнуло хорошенько за пятьдесят, но, невзирая на возраст и очевидные признаки давней алкогольной зависимости, он вовсе не производил впечатления дряхлой немощи. Совсем напротив. Дэниэл ни за что не пожелал бы разозлить его. В жестоком и суровом лице Кольта на первый взгляд отсутствовал намек на легендарную солдафонскую тупость, из чего Дэниэл вывел заключение, что отставной полковник много и серьезно воевал, а не просиживал зад в теплых кабинетах. Еще одной деталью, подтверждающей его умозаключения, была рука. Точнее, рук у полковника было две. Левая, — та, в которой Кольт сжимал послание от Хацуми, была самой обычной, человеческой рукой. А вот правая, сжимавшая винтовку, представляла мастерски изготовленную пятипалую механическую клешню.
— Нравится? — спросил Кольт, перехватив восхищенный взгляд Дэниэла на свою стальную конечность.
— Потеряли руку в боях?
— Нет. Одна мерзкая тварь откусила. Была рука — и нет руки. Хорошо, хоть руки, а не чего другого. Мда. Поднимайся. Сядь. Значит, эта мразь Хацуми прислала тебя.
— Да.
— И как живет-поживает эта вечно юродствующая жирная свинья? — спросил полковник без видимого интереса.
— Все путем. Кстати, господин Хацуми просил передать вам небольшой подарочек в виде посильной помощи трудовому народу в праведной борьбе с кровопийцами и угнетателями.
Дэниэл открыл чемодан, где находились сто тысяч империалов, двенадцать унций очищенного услада-плюс высшей пробы и два фунта Зет-пудры. Подобного количества взрывчатки вполне хватило бы, чтобы снести с лица земли два или три обширных и густонаселенных городских квартала. С непроницаемым лицом Кольт внимательно изучил содержимое чемоданчика. Закончив, спрятал чемоданчик в нижний ящик письменного стола и отсчитал Дэниэлу комиссионные. Сделка свершилась честь по чести. После того они слегка расслабились, полковник достал бутылку, и плеснул им по стаканчику. Дэниэл потер переносицу. Кольт небрежно прихлопнул стальной клешней назойливую муху.