Башня страха
Шрифт:
Ребенок завизжал. Кто-то закричал. Женщина запричитала. Садат бросился в переулок; девочку он нес на руках, благо была она совсем не тяжелая. Садат припас кусок мокрой ваты, теперь он прижал его к лицу ребенка. Еще несколько кварталов — и он пойдет степенным шагом, как отец семейства со спящей дочуркой на руках.
Но он недостаточно сильно ударил мать. Пошатываясь и стеная, она тащилась следом. К ней подошли двое мужчин, начали расспрашивать, что стряслось.
Садат Агмед побежал. Но ребенок замедлял
Садат перепугался, потерял голову. Наконец он сообразил, что с ребенком ему не спастись, бросил девочку и побежал по направлению к Хару. Он выбрал кратчайший путь, но в панике пропустил поворот, запутался и очутился в тупике.
Толпа стащила Садата со стены, на которую он судорожно карабкался. А состояла эта толпа в основном из мужчин, имевших маленьких детей, мужчин, встревоженных слухами об участившихся кражах детей. В сердцах их не было места жалости к похитителям, им в голову не пришло задавать вопросы. Они были безоружны, но какое это имело значение?
Садат опорожнил два пакета с огненным порошком — и оба раза ему почти удавалось освободиться. Почти. Садат отчаянно орудовал ножом — пока кто-то не выбил его ногой. Порезы только пуще разъярили врагов. Они били, пинали, топтали Садата, хотя тот уже несколько минут как умер.
Затем, сами напуганные своим зверством, они разбежались и постарались поскорее забыть об этом случае.
Дартарский патруль прибыл на место происшествия, когда все уже было кончено и оставалось лишь убрать останки.
Эйзел доложил Генералу результаты переговоров с Торго На сей раз старик не мог скрыть свое состояние: боль одолевала его — Так он разрешил тебе привести шпиона и согласился показать мальчика?
— Был настолько любезен.
— Полагаю, что тебя инкогнито заботит не меньше, чем Торге. Ты знаешь, как это устроить?
— Пусть кто-нибудь доставит шпиона с завязанными глазами в третий переулок к югу от заведения Мумы. Как только посланные уйдут, я подберу его там, а когда все будет кончено, доставлю обратно.
— Когда именно?
— Как стемнеет. После захода солнца переулок совершенно безлюден.
— Будь осторожен.
— Я всегда осторожен.
— Знаю. Удачного дня.
— Вам того же.
Эйзел убедился, что слежки нет, и захлопнул за собой дверь. И в ту же секунду ощутил непонятное беспокойство.
Похоже, сейчас…
До него донесся крик. Эйзел удивленно глянул вниз — какой-то дартарин указывал на него пальцем. Появился второй, посмотрел, кивнул, оба направились к Эйзелу.
Эйзел на минуту опешил. Как они его вычислили? Наверное, один из них преследовал его в лабиринте. Тысяча чертей!
Эйзел нырнул в толпу — из-за маленького роста заметить его там было нелегко. Он лихорадочно обдумывал ситуацию, прикидывая пути отступления: вполне вероятно, они всерьез намерены преследовать его. Любимый путь Эйзела — лабиринт — отпадал: туда набежала целая свора этих ублюдков, со всеми ему не справиться.
За спиной у него затрубили в рог. Крепко он влип — это же сигнал тревоги.
Но почему? Какая муха их укусила? Чего им от него надо? Чего они так всполошились из-за похищения ребенка? Неужели Фа'тад сопоставил факты и о чем-то догадался?
Эйзел оглянулся. Эге, его маленький рост дартарам уже не помеха. Один из них взгромоздился на верблюда и не выпускал преследуемого из виду. Двое других пробирались через толпу пешком.
— Ну погодите, проклятые предатели, сукины дети.
Эйзел принялся энергично проталкиваться на северную сторону улицы, подальше от лабиринта и дартар. На ходу он, не повышая голоса, повторял: «Пожалуйста, пропустите члена Союза Живых. Преследуют Живого, помогите».
Гм… остается надеяться, что хуже от этого заклинания не будет.
Снова затрубили в рог. Сверху и снизу слышались ответные сигналы.
Толпа забурлила, заворчала. Кто-то ставил подножку одному из дартар. Началась драка, грозившая перерасти в общую свалку. Дартарин, что ехал верхом, раздавал удары направо и налево толстым концом пики.
Эйзел ухмыльнулся — риск себя оправдал.
Дорогу ему преградил спускавшийся с холма дартарин с копьем, которым он орудовал, как дубинкой. Эйзел не замедлил шаг, но, когда дартарин взмахнул копьем, схватился за него, сильно дернул, лягнул воина в, пах, боднул головой и оттолкнул в сторону.
А вот и поворот.
Эйзел еще раз оглянулся. Всадник на верблюде беспомощно смотрел вслед: он безнадежно отстал. Эйзел помахал на прощание рукой, скрылся в переулке и, уверившись, что никто не следит, взобрался на крышу.
Но и тут он двигался с чрезвычайной осторожностью. В Старом городе, где дома стояли вплотную друг к другу, их крыши были особым, отдельным миром, как лабиринт квартала Шу. Но лабиринт Эйзел знал не в пример лучше, а здесь, на крышах, он вполне мог встретить врагов.
Аарон опоздал — он вышел слишком поздно, и толпа уже рассеивалась. Кушмарраханам не хотелось торчать перед носом такого количества дартар.
Два дартарина остались лежать в дорожной пыли. Один из них напомнил Аарону парнишку, что недавно беседовал с его сыном.
Не раздумывая, Аарон кинулся вперед. Он подбежал, когда сидевший верхом на верблюде дартарин заставил своего скакуна опуститься на колени. Аарон узнал и его — этот тип присматривал за пленными, пока они с Миш разговаривали с младшим. С Йосехом?