Башня Тишины
Шрифт:
– Но зато он все успел нам рассказать, – заверила она чародея.
Он дернул головой с такой силой, точно его укусила оса. Лицо его стало белее бумаги. Даже при скупом свете из кухни Джоанна хорошо видела, как по его щекам и носу текли струйки пота.
– Что он сказал вам? – хрипло поинтересовался Антриг, глядя на девушку почти испуганно.
– Кто ты на самом деле?
– И кто я тогда… – Его глаза расширились, когда он понял, что она имеет в виду. И он тихо сказал: – Нет. Джоанна, нет.
– Как ты сам понимаешь, мне нет смысла обманывать тебя.
– Зато у него было полно причин для этого. Джоанна, неужели ты не понимаешь?
Когда Сураклину в последний раз удалось ускользнуть – он вышел из тела, в котором была его душа – из тела, которое
– Но тогда для чего он обучил тебя всему, что знал сам?
– Да, я был жертвой, которую он для себя наметил, да, – тихо проговорил Антриг, но под внешним спокойствием его тона Джоанна все равно улавливала безграничное отчаяние, – и хотя я не знал, какую участь он уготовил мне, я все равно кое-что подозревал. Только я не понимал, что именно меня настораживало. А потом за те годы, когда я скрывался, все это обросло разными безумными идеями. Хотя я и знал, что Сураклина больше нет, но тем не менее мне казалось, что душа его бродит по земле и разыскивает меня. Мне во что бы то ни стало нужно было стать членом Совета Кудесников, чтобы убедиться, что мне действительно грозит опасность. Хотя я это, повторяю, уже знал, мне нужно было только подтверждение, ничего больше. Узнать мне хотелось другое – я должен был найти, в чье тело он вселился, в чьем обличье он бродит, разыскивая меня. Я знал, что он жив. Иногда по ночам мне снились кошмары, мне казалось, что чужое лицо смотрит на меня глазами Сураклина. А потом, в Башне Тишины, он явился ко мне, и я понял, в чьем теле он находится.
– И в чьем же? – иронически поинтересовалась Джоанна, заранее зная, что сейчас этот человек расставляет для нее, ловушку. Но она не попадется в нее ни за что.
– Так вот, – сказал тихо Антриг, – Сураклин – это и есть Солтерис.
– Ох, уморил, неужели ты думаешь, что я поверю в эту чушь? – От волнения ее руки снова задрожали, и Джоанна сцепила пальцы одной руки с пальцами другой. – Ты что же, надеешься, что после той горы лжи, которую ты наворотил передо мной, я снова клюну на твою приманку?
– Мне приходится только надеяться на то, что ты поверишь мне, – в отчаянии закричал Антриг. Тут его, видимо, охватил приступ тошноты, поскольку он побледнел и снова в изнеможении откинулся назад. – А в этом мире, Джоанна, у него был сообщник. Я знаю это. Все это я узнал из отметок, которые остались на стенах в Сан-Серано. Никто не знает лучше меня ту ужасную силу, которая позволяет ему владеть чувствами и умами окружающих. И я… Я боялся, что этот сообщник ты.
Джоанна вдруг отвела глаза, внезапно осознавая, что Антриг боится ее. Возможно, эта боязнь была следствием той, которую он испытывал тогда, в другом мире, борясь с искушением пойти на близость с ней. Но она твердо помнила наказ Солтериса: волшебный дар Сураклина состоит в умении убеждать и перетягивать на свою сторону кого угодно. Потому неудивительно, что Антриг старался теперь как можно скорее уговорить ее плясать под его дудку, опять опутав ее паутиной лжи.
– Мне так хотелось верить тебе, – продолжал взывать к ее доверию Антриг, – но я не мог себе позволить этого. Я не смел. Если бы он заподозрил, что я догадываюсь о том, что он жив, он сразу затаился бы, вселился бы в какое-нибудь иное тело – ведь ему с его-то волшебной силой это ничего не стоит. Ему уже приходилось делать такое. Джоанна, я ведь обычный человек, правда, один из немногих уцелевших, кто лично знал его. Я был опасен для него – я мог узнать его. А он бессмертен, как вампир, который переселяется из одного тела в другое, питается чужой энергией. Его обязательно нужно было остановить. Он не должен был ускользнуть от меня.
– И все это ты рассказываешь мне затем, чтобы я поверила в необходимость убийства Солтериса? – И Джоанна, сидя на стуле, поджала под себя ноги.
Налетевший порыв ветра принес с собой далекий рокот двигателя самолета. – Ты хочешь сказать, что Сураклин вселился в его тело?
– Нет, – забормотал Виндроуз в отчаянии, – я убил его потому, что Сураклин ушел из его тела. Неужели ты ничего не понимаешь? Тело, в которое он вселился поначалу, чтобы скрыться из Кимила, было телом императора Харальда. Харальд управлял Ферритом в течение двадцати одного года. Обо всем этом догадывался только Фарос, но он все равно ничего не мог поделать, поскольку был тогда всего лишь ребенком. Да и сам он наверняка не мог поверить в то, что подсказывало ему его детское сердце. Он не мог поверить, что его отец – это уже не его отец. Уже в качестве императора Сураклин попытался казнить меня после подавления восстаний в Меллидэйне. Возможно, именно он перед этим подстрекнул мой рассудок на оказание помощи восставшим. Этого я и сам не знаю. Но четыре года назад он вышел из тела императора, оставив его совсем свихнувшимся. Харальд по сей день пребывает в таком состоянии. Он вселился в тело Солтериса и завладел его душой.
А сегодня он вышел и из тела Солтериса, чтобы вселиться в кого-то другого. И я убил Солтериса, – голос Антрига уже звучал совершенно спокойно. – И убил я его потому, что я его любил, потому, что он был моим повелителем, моим другом. Я не мог позволить, чтобы Солтерис стал таким же безумцем, как император. Поверь, это был самый трудный день в моей жизни.
– Я не верю тебе, – ответила девушка, чувствуя себя как во сне. – Они сказали мне…
– Все это внушил тебе сам Сураклин, – настаивал Антриг, – ведь ему нужно опорочить и затем убить меня. Он оставил одну из своих перчаток в моей комнате в Башне во время своего первого визита, и Керис поверил, что он был у меня. Но на самом деле Солтерис во второй раз даже не переступал порога Башни. Ведь внутри ее стен он никак не мог бы вызвать Пустоту, раскрыть Врата в нее. Но он сказал Керису, что умеет насылать иллюзию и потому сможет незаметно проскользнуть мимо охранников. И если бы я не убежал в Пустоту в ту ночь, то кто угодно – будь то Керис, или епископ, или Инквизиция – убил бы меня. Ведь все они собирались сделать это, только каждый по своей причине. И, самое главное, Солтерис-Сураклин не был заинтересован в том, чтобы я остался в живых. Джоанна, ты должна мне поверить. Пожалуйста, поверь мне.
– Заткнись, – стукнула девушка кулаком по столу. Она вспомнила, как Солтерис сказал: "Если не сможешь удержать Сураклина от разговора с ней, убей его". Так он сказал Керису. И тут она невольно подумала, для чего нужно было убивать Антрига, чтобы она не могла поверить лжи или чтобы она не услышала правды?
Антриг снова зашевелился, пытаясь распутать или разорвать веревки, но поняв, что это бесполезно, притих на своем диване. Наконец он снова заговорил, но теперь голос его был более настойчив, да и говорил он куда более терпеливо, словно зная, что время неумолимо бежит.
– Ему хотелось жить вечно. И постепенно из цели это превратилось в навязчивую идею, в манию. У него была волшебная сила, при помощи которой ему удавалось завладеть рассудком окружающих. Потом он использовал самые различные заклятья, чтобы постепенно разрушить собственную личность, собственное "я". И после этого получил возможность начать создавать свое второе "я". Мне удалось узнать, в кого именно он вселился, чтобы сбежать подальше от Кимила, – его знали там слишком хорошо, и потому он считал нужным убраться оттуда как можно скорее. Но потом он еще менял тела, и до сегодняшнего утра я не знал, в чьем теле пребывает он ныне.
А сегодня днем, когда ты сказала мне, что компьютеры могут исполнять функции человеческого мозга, и я только тогда понял, каковы же были его истинные намерения, чего он добивался.
– Вот как, компьютер, – тихо сказала Джоанна. Она внимательно посмотрела на фигуру в джинсовой рубашке и штанах, ее собственными стараниями основательно упакованную в капроновый кокон. – Не запрограммировать компьютер делать волшебство, а запрограммировать его на то, чтобы он сам сумел стать волшебником.
Для того чтобы получить необходимое для этого электричество, можно использовать телес.