Башня Тишины
Шрифт:
– Но это будет стоить жизни не только мне, но и твоему миру. Как только компьютер начнет действовать, он выработает смесь горя и тоски, которая накроет наши миры, пропитает их обитателей. И никто не осознает, что же в действительности случилось. Пару поколений спустя все уже будут считать, что так и должно быть.
Теперь Джоанна силилась вспомнить что-то такое, что Солтерис сказал тут, в этой комнате. Через раскрытую дверь террасы она видела невдалеке согнувшегося над холодным телом архимага Кериса с этой самой загадочной лайпой в руках. Внезапно девушка почувствовала сильный озноб и одновременно страх. Она как-то разом осознала, что в данный момент где-то поблизости раскрылись
– И только потому, что сейчас ты рассказываешь мне эту душещипательную историю, – сказала она тихо, – я еще больше убеждаюсь, что Сураклин – это действительно ты.
Мускулы на его крепких руках снова напряглись, когда он попытался в очередной раз разорвать стягивающие его путы.
– Джоанна! – закричал он. – Да я клянусь тебе, что никакой я не Сураклин! Ну что я должен еще сказать, чтобы ты все-таки поверила мне?
– Ничего не нужно говорить, – заверила девушка, – потому, что если ты действительно Сураклин, ты можешь наговорить мне чего угодно – что сейчас и происходит. Даже… – она осеклась, едва не выговорив: "Даже, что ты меня любишь!" Наконец, придя в себя, она продолжала: – Солтерис же сказал мне, что Сураклин обладает блестящей способностью убеждать в своей правоте кого угодно.
– И я вижу, что это сущая правда, – горько сказал Антриг, печально глядя на собеседницу.
– Но в отличие от тебя он никогда не увиливал от ответа и не говорил намеками, – вспыхнула она.
– Ну, конечно, ведь он говорил тебе заранее подготовленные фразы, которые от начала и до конца были ложью, – отпарировал чародей. Его дыхание было быстрым и неровным. Очевидно, он тоже ощущал близость раскрываемых Врат Пустоты. – Джоанна, поверь мне, я дошел сюда по меткам Сураклина. И они привели меня в комнату, где я впервые встретил тебя. В ту самую комнату, которая находится на втором этаже. А потом, когда он раскрыл Врата, я последовал за вами и обнаружил тебя на холмах неподалеку от Кимила. Ты оказалась там потому, что его сообщник похитил тебя отсюда. Но я ничего не знал, я даже не знал, что они делали с тобой прежде, чем я тебя там увидел, и для чего тебя похитили из привычного тебе мира.
Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что тебе уготована участь рабыни Сураклина. А потом… – тихо сказал Антриг, – вспомни сама, что произошло на Чертовой Дороге.
Но вспомнила она иное: полумрак, царивший в гардеробной, и свое безумное желание в тот момент отдаться ему.
– Я не желаю больше слышать ни о какой Чертовой Дороге, – вспылила Джоанна. – И вообще, можешь считать, что я просто сглупила.
– Как и я сам, – пробормотал Виндроуз покорно. – Я же увидел тогда в картах, что ты в конце концов предашь меня. Карта шестнадцатая, с Богом Мертвых, – знак, который они наложили на чародеев, чтобы ослабить их волшебную силу накануне казни. И несмотря на это мне хотелось верить тебе, я верил тебе, хотя и чувствовал, что с моей стороны это было полнейшим безумием. Ах, я всю жизнь слишком часто верил всем кому ни попадя. Мне нельзя было делать этого.
– И мне, мне тоже, – повторила Джоанна упрямо. – Мне тоже нельзя быть слишком легковерной.
Антриг умолк, только свет, падавший из кухни, отражался в линзах его очков и на его вспотевшем лице. Виндроуз уставился в потолок – видимо, он понял, что дела его идут неважно. Тут Джоанна подумала, что Гэри, как обычно, просто глядел бы на нее осуждающе. Но она тут же выкинула из головы глупое сравнение. Тот факт, что Антриг никогда не выказывал ей ничего, кроме заботы, участия и внимания и, возможно, даже любви, тот факт, что он рисковал жизнью, спасая ее от гнева регента и от костра Инквизиции, и, наконец, то, что она несомненно любила его, не опровергало в сознании Джоанны того, что перед нею действительно Сураклин. Но он ли это?
Это уже было не столь просто и очевидно, как дважды два – это четыре. Это скорее какая-то загадка, на которую невозможно найти ответ, – так какой-нибудь незадачливый математик пытается решить задачу о квадратуре круга. Вопрос был один, но на него можно было с одинаковой долей уверенности дать два разных ответа. Ложью было либо то, что сказал ей Антриг, либо то, что наговорил Солтерис. Кто из них говорил правду? Девушка подумала, что наверняка существует логика, с помощью которой можно узнать истину. Но пока что ее ум не был способен овладеть этой самой логикой. Тут она на миг разозлилась на себя – если бы она не возилась постоянно с этими компьютерами, если бы больше общалась с людьми, тогда бы наверняка смогла быстрее найти подходящее решение.
Где-то снаружи раздался шорох, и Джоанна ощутила озноб и приступ страха, противного и липкого.
– Джоанна, – тихо сказал Антриг, но теперь она отчетливо уловила его ужас даже сквозь спокойствие, которое наверняка далось ему нелегко, – конечно, я сейчас не в состоянии доказать тебе что-то. И я сам это понимаю. Нечестно просить кого-то делать выбор только на основании того, что подсказывает ему сердце. Согласись, что это именно так. Но предупреждаю: опасность грозит и тебе. – Виндроуз резко мотнул головой, чтобы откинуть с лица длинные волосы. Но это у него не получилось, поскольку волосы прилипли к его вспотевшим вискам и шраму, оставленному плетью регента.
– Сураклин покинул тело Солтериса. Ему остается только вселиться в другое тело.
Как нетрудно догадаться, он вселится в тело своего сообщника, который в этом мире делает для него компьютерные программы. Сообщник должен встретиться с ним в сарае. Ты ведь знаешь, что в сарае тоже имеется метка Сураклина, которая осталась там с того момента, как он решил, что с Солтерисом пора кончать. Но ты для чего-то понадобилась Сураклину. И он начал охоту за тобой еще в Сан-Серано.
А потом его сообщник помог похитить тебя оттуда, чтобы затем тебя можно было доставить в нужное место. И, насколько я понимаю, он продолжает охотиться за тобой.
– Ну конечно, – сказала Джоанна, злясь на Сураклина за то, как ловко он манипулирует ее страхами, – я действительно очень нужна ему, и потому он рискует собой, спасая меня то от гнева регента, то врываясь ради меня одной в неприступную крепость Святого Сира…
Вдруг их глаза встретились.
– Но ведь ты же знаешь, почему в действительности я спасал тебя, – тихо промолвил Виндроуз, глядя на нее почти в упор.
– Ничего я не знаю. – Джоанна поспешно отвернулась, чтобы не выдать своего волнения и не дать ему возможности ухватиться за эту возможность размягчить ее волю. Пусть продолжает думать, что его медовые речи не производят на нее никакого впечатления. – И ничему я не верю. Заруби это себе на носу. Отстань от меня.
Вдруг дверь на веранду, распахнутая ею, скрипнула. Антриг живо завертел головой, и Джоанна увидела, как пот снова льется по его лицу. Он быстро заговорил:
– Джоанна развяжи меня. Пожалуйста. Ведь как только они уйдут, он придет за тобой, кем бы он ни был.
– Э, зря стараешься. Я не собираюсь отпускать тебя. Не для того связывала.
– Я только пытаюсь спасти тебе жизнь, дура, – чародей яростно рванулся, в который уже раз пытаясь разорвать шнур.
Джоанна глянула на террасу – там ничего не было, кроме темноты. Но она была готова поклясться чем угодно, что слышит шелест толстого домотканого полотна, из которого были сшиты одеяния кудесников. Антриг отчаянно зашептал: