Башня Тишины
Шрифт:
Неожиданно Джоанна ощутила, что ей нужно сделать выбор – броситься очертя голову в Пустоту или же остаться в этом ненавистном мире, где было полно добрых и злых волшебников, но никто так и не сумел помочь ей. Причем остаться тут навечно…
Джоанна сжала зубы и подобрала юбки, готовая ринуться вперед. Но Солтерис стоял как вкопанный. Он стоял и безмолвно наблюдал, как темный провал Пустоты становился все меньше и меньше, а потом вовсе исчез.
– Нет, – наконец словно опомнился архимаг. Его голос эхом прокатился по громадной комнате, в которую через пыльные окна уже начали робко проникать лучики
Тут, видя страх Джоанны, Солтерис проговорил бодрым голосом:
– Я не собираюсь оставлять вас здесь одних. Вот когда я действительно соберусь пересечь Пустоту, чтобы поймать его, вы оба можете мне понадобиться.
Глава 18
Когда они наконец добрались до дома Гэри в Агуре, оказалось, что дом пуст и тих.
Не хватало только, подумала Джоанна, чтобы и тут оказались какие-нибудь неприятные сюрпризы. Керис, держа наготове меч, обследовал кухню, спальню, гостиные. Конечно, Джоанна вовсе не горела желанием увидеть сейчас Гэри, не говоря уже о том, что ей пришлось бы выкручиваться, объясняя, что целых две недели ее не было по уважительной причине. К тому же нужно было как-то представить ему Кериса и архимага, выдав их за кого-то. А в импровизациях она никогда не была сильна.
Возле боковой двери на гвозде висел ключ. Джоанна отперла замок, и они вошли в здание. Девушка вдруг снова почувствовала неприятное ощущение подобное состоянию, которое определяется французским выражением "дежа вю", "уже виденное". Джоанне казалось, что она снова учится в школе, но при этом уже обладает опытом послешкольной жизни. Возможно, сказались и две недели пребывания в ином мире. Глаза Джоанны, привыкшие за это время видеть роскошные здания, резные завитушки и богатую позолоту, теперь с каким-то недоверием, даже враждебностью созерцали интерьер дома века технологий. Легкие же напоминали ей, что воздух тут, хоть и осенний, не самой первозданной чистоты. Особое раздражение вызывала кажущаяся теперь поразительно уродливой мебель и телевизор.
Для чего вообще выдуманы эти адские машины? Впрочем, неудивительно, что здесь так гадко, подумала Джоанна, ведь здесь живет Гэри.
И вдруг она вспомнила одетых в отрепья детей, спешащих на работы в мануфактуру.
И еще голос Антрига, его взгляд: "А нужно ли все это?" – Все это мертво, – тихо сказал Керис, постукивая мечом по посудомоечной машине, потом по телевизору и музыкальному центру, по мебели. – Я хочу сказать, что это никогда не было живым. Никогда. – Тут послушник посмотрел на Джоанну. – Но из чего все это сделано?
– В основном из пластика, – тут она сунула руки в карманы и огляделась, раздумывая, куда же мог подеваться Гэри. – Все это дешево, и потому сделано из пластика.
– Но ведь это… это же не слишком хорошо, – упорствовал Керис.
Солтерис, который в это время смотрел из окна, обернулся к ним.
– Да что там говорить. Человек ко всему привыкает. В конце концов он привыкает к новому настолько, что забывает, что переживал о чем-то потерянном.
Архимаг подошел к Джоанне, которая, к ее огромной радости, снова была облачена в джинсы и такую же рубашку, и спросил:
– А эта метка, она наверху, ведь верно?
Метка находилась на уровне глаз Солтериса. Он неспешно провел по метке рукой – точно так же, как и Антриг проводил рукой по деревянной панели в Летнем дворце, припомнила Джоанна. И вдруг метка засветилась, причем с каждой секундой она светилась все ярче. Метка светилась еще какое-то время, а потом стала гаснуть.
Чародей продолжал смотреть на дерево даже тогда, когда там не осталось и следа огонька. Впрочем, Солтерису, как видно, большего и не требовалось. То, что хотел, он уже увидел.
– Послушай, – обратился к Джоанне архимаг, – это та самая метка, которую ты видела в Сан-Серано? В этом… как его, главном терминале?
– Вроде бы похоже, – неуверенно ответила девушка. Джоанна машинально пригладила волосы, стараясь вспомнить то, что потом задавил в ней холодный ужас. Кажется, потом было дыхание человека, который сдавил ей рукой горло.
– Его влияние отличается исключительной живучестью. Он завораживает людей, которые его знают, – бормотал главный кудесник. Тут на него упал луч света. – И даже тех, кто лично не знает его. Метка все равно влияет на их рассудки, как будто Виндроуз говорит с ними на расстоянии. Эта метка только начинает подготавливать почву для последующего закабаления. Кстати, его влияние все еще заметно в твоих глазах.
Покраснев, Джоанна резко отвернулась, она и сама знала это.
– Но ведь ты не хочешь подчиняться тому, к чему он тебя склоняет, – мягко внушал Солтерис, – ты просто стараешься доискаться причин, по которым он охотится за тобой. Мотивов, которые руководят им. А потому в этом нет ничего предосудительного. В этом виноват только он.
Вдруг Джоанне стало плохо – ее взгляд случайно упал на стоящий в углу компьютер с дисководом в двадцать мегабайт. Компьютер казался совершенно безжизненным.
– Я уже знаю, Джоанна, – тихо взял ее за руку архимаг, – даже теперь, когда я знаю, что это за человек, как он опасен, во мне сохраняется какое-то инстинктивное стремление верить ему. И в этом сила и ужас его волшебства. Но мне еще предстоит встретиться с ним.
Керис, безучастно рассматривавший полки с книгами и журналами, резко повернулся к деду.
– Так ты еще собираешься встретиться с ним?
– Пока что его здесь не было, – отозвался архимаг, – но он обязательно вернется сюда, к своей метке.
– Но почему?
Чародей сверкнул глазами, прежде чем дать ответ.
– Возможно потому, что именно здесь находится то, что ему нужно. Возможно, именно здесь действует волшебство, хоть и не столь сильно. А также потому, Джоанна, что он уловит твое присутствие здесь. Но он придет, он просто обязан прийти сюда. И я должен встретить его.
– Один? – спросил Керис. Но по тону, которым был задан вопрос, Джоанна поняла, что ответ был заранее известен Керису.
Солтерис со вздохом сложил руки на груди. Помолчав, он сказал: