Башня Зеленого Ангела

Уильямс Тэд

Двери были открыты — не заперты! На мгновение ему захотелось немедленно убежать. Это, конечно, ловушка, приготовленная как раз для него. Но потом, остановившись с поднятыми руками, словно собираясь отражать удар, он понял, что это маловероятно. Может быть, внутренние двери заперты?

Саймон помедлил еще мгновение, сердце его колотилось.

Не будь дураком. Или сходи, или пет. Нечего стоять посреди двора в ожидании, что тебя кто-нибудь заметит.

Он сжал кулаки, шагнул внутрь и закрыл за собой дверь.

Не было нужды в факеле, который он заткнул за пояс, заблаговременно налив в него найденного в кладовке масла. Факел уже горел, укрепленный на стене высокого холла, отбрасывая в углы дрожащие теки. Саймон не мог

не подумать, кто зажег его, но быстро отогнал эту мысль: ему оставалось только начать свои поиски, стараясь двигаться тихо, внимательно прислушиваясь к любым звукам, которые выдали бы чье-либо присутствие. Он пошел по холлу, вздрагивая от звука, с которым его сапоги шаркали по камням. Лестница у стены вела в верхнюю, самую темную часть башни. Ей придется подождать.

Как много дверей! Саймон выбрал одну и осторожно открыл ее. Свет, сочащийся из холла, проник в комнату, полную мебели из склеенных и связанных между собой костей. Среди прочего было большое кресло, спинка которого, как бы в насмешку над троном Верховного короля, сплошь была сделана из черепов — человеческих черепов. На некоторых костях оставались куски черной высохшей плоти. Откуда-то доносилось свистящее стрекотание, похожее на песню сверчка. Саймон почувствовал, что тошнота подступает к его горлу, и быстро захлопнул дверь.

Немного придя в себя, он взял собственный факел и зажег его от горящего. Если он действительно собирается искать меч, ему придется осматривать самые темные углы, вне зависимости от того, что там может обнаружиться.

Он вернулся назад в комнату с костями, но осмотр не обнаружил ничего, кроме новых ужасающих подробностей страшной меблировки. Саймон надеялся, что хотя бы часть была костями животных, но не был в этом уверен. Настойчивое стрекотание снова заставило его выйти.

Следующая комната была заставлена бочонками, прикрытыми разложенными сверху сетями. Неизвестные существа, которых Саймон не мог как следует разглядеть, плавали в темной жидкости; время от времени скользкая спина или подобие конечности упирались в сеть, выпячивая ее.

В следующей комнате Саймон нашел тысячи крошечных серебряных мужских и женских фигурок, сделанных очень реалистично и с огромной тщательностью: каждая маленькая статуя была великолепным изображением застывшего в ужасе и отчаянии человека. Саймон поднял одну из них. Блестящий металл на ощупь был липким и странно теплым. Через мгновение он бросил фигурку и быстро попятился к двери. Он был уверен, что почувствовал, как она шевельнулась.

Он переходил из одной комнаты в другую, все больше пугаясь своих находок: иногда вещи Прейратса были просто отвратительны, иногда еще и совершенно непонятны. В последней комнате нижнего этажа тоже находилось несколько костей, но они были слишком велики для того, чтобы быть человеческими. Эти кости варились в огромном котле, висевшем над масляной горелкой, наполняя сырую комнату сильным незнакомым запахом. Тягучая черная жидкость медленно капала из крана в стенке бака в широкую каменную чашу. От зловонного пара у Саймона закружилась голова и закололо обожженную драконьей кровью кожу на щеке.

Быстрый осмотр помещения не обнаружил никаких следов меча, и Саймон с благодарностью вернулся к сравнительно чистому воздуху вестибюля.

Помедлив немного, он поднялся по ступенькам на следующий этаж. Внизу, в катакомбах башни, безусловно можно было обнаружить много интересного, но Саймон не спешил спускаться туда. Он отложит это на самый конец и будет молиться, чтобы меч нашелся наверху.

Комната, полная стеклянных колб и реторт, очень похожих на хозяйство Моргенса, стены и потолок которой были заплетены очень толстой паутиной — поиск в ней был очень быстрым и поверхностным, — и еще одна, похожая на джунгли, полные извивающихся лиан и гниющих цветов, — Саймон прошел их все, все больше и больше чувствуя себя крестьянским мальчиком, попавшим в пещеру

злой ведьмы. Содержимое некоторых комнат было так ужасно, что ему хватало сил только краем глаза заглянуть в их темное нутро, прежде чем быстро захлопнуть дверь. Были какие-то вещи, которые он просто не мог заставить себя сделать: если меч был в одной из этих комнат, значит, он в ней и останется. В одной комнате, которая сначала вовсе не казалась ужасной, стояло что-то вроде кровати, сплетенной из полосок кожи. Сперва он подумал, что здесь, наверное, Прейратс спит… но потом увидел отверстие в каменном полу и темные следы под «кроватью». Саймон содрогнулся и быстро ушел. Он не думал, что сможет долго оставаться в этом месте и сохранить рассудок.

На пятом этаже этой башни ужасов Саймон остановился. Это был этаж, где находились большие красные окна. Если он будет бродить по комнатам со своим факелом, кто-нибудь в замке может заметить огонь в башне, которая должна быть пустой. Немного поразмыслив, он укрепил свой факел высоко на стене. Придется искать меч почти в полной темноте, но он провел столько времени под землей, что может обходиться без света лучше кого бы то ни было, кроме разве что ситхи… или норна.

На этой площадке было только три двери. За первой была еще одна комната без особых примет и с кроватью, но у этой не было стока в полу. Саймон решил, что это действительно постель Прейратса: что-то в застывшей пустоте комнаты соответствовало этой мысли, Саймон легко мог представить себе черноглазого священника лежащим на спине и обдумывающим очередные козни. Кроме того, в этом была странно естественная для такого неестественного человека одержимость.

Второе помещение было чем-то вроде музея. Огромное количество полок, заставленных статуями, совершенно не похожими на серебряные фигурки. Некоторые из них напоминали изображения святых, другие, грубо вырезанные из дерева, могли быть сделаны детьми или слабоумными. Это было даже интересно. Если бы ужас страшной башни не давил на него и само его пребывание здесь не было таким чудовищным риском, он с удовольствием осмотрел бы эту причудливую коллекцию. Некоторые скульптурки были сделаны из воска и из их головок торчали фитильки, другие, грубо слепленные из костей, птичьих перьев и глины, больше были похожи на зверей, чем на людей. Но нигде не было меча. Когда Саймон уходил, глаза некоторых фигурок, казалось, провожали его.

Последняя, самая большая комната, было, вероятно, кабинетом красного священника. Огромные алые окна, казавшиеся совсем темными на фоне ночного неба, занимали большую часть резной стены. Сама комната была завалена пергаментами, книгами и другими вещами, такими же странными и пугающими, как и то, что Саймон уже видел в других помещениях. Если он не найдет меча здесь, последней надеждой будут катакомбы под башней. На крыше стояли многочисленные приборы для наблюдения за звездами и другие механизмы, которые Саймону не удалось разглядеть через одно из узких окон Башни Зеленого ангела. Он сомневался, что меч может оказаться там, но все равно придется посмотреть. Нет смысла пренебрегать любой возможностью уклониться от спуска вниз, под башню…

Кабинет был очень темным и сильно захламленным. Пол почти полностью был завален самыми разнообразными предметами, хотя стены почему-то оставались почти голыми. В центре комнаты, повернутое к высоким окнам, стояло кресло с высокой спинкой. Его окружали свободно стоящие шкафы, заставленные пергаментами и книгами в тяжелых переплетах. Стена под окнами, насколько мог видеть Саймон при слабом свете факела, была покрыта бледными рунами, написанными краской.

Он сделал несколько шагов к стене, потом споткнулся. Что-то было не так: он ощутил странное покалывание, легкую, вызывающую тошноту слабость. Мгновением позже рука метнулась из темноты и вцепилась в его запястье. Саймон закричал и упал, но рука не выпустила его. Могучая хватка была холодной и несокрушимой.