Башня. Новый Ковчег 3

Скляренко Ольга

Нет — Сашка упрямо сжал зубы и с силой сдавил пальцами виски. Не может он подвести ни Савельева, ни Литвинова. Не должен. И Сашка снова уставился в монитор.

Что-то тут было ещё. Он внимательно пробежался глазами по строчкам и уцепился за маленький красный значок, стоявший напротив Барташова Александра Игоревича. Ткнул на него и аж присвистнул от удивления — в открывшемся окошке значилось: с 2113 года — министр образования, годы жизни 2069–2120, жена — Барташова Надежда Сергеевна (2073–2120), в девичестве Строганова, дети — Лилия Александровна (2092–2120) и Леонид Александрович (2105–2164).

Видимо, некоторые записи продолжали вносить и после

мятежа, и даже после изъятия техники из архива, о чём упоминала Карелия Валерьевна, когда снова вернулись к делопроизводству по старинке и перестали оцифровывать информацию. И красный значок этот (как же он забыл, ведь говорили им на лекциях по архивному делу) свидетельствовал о том, что человек важен в историческом смысле, занимал важную должность или ещё какой след оставил, а стало быть, всё, что касалось его и его семьи, подлежало особому контролю.

Сашка стал методично проверять все остальные фамилии. Увы, больше ничего не было. Судьбы детей Барташова оставались неизвестными — сюда, по крайней мере, в базу, их никто внести не удосужился. Спасибо хоть годы смерти поставили. В общем-то, уже немало.

Министр образования Барташов, вместе с семьёй, понятное дело, погиб во время мятежа. Уцелел только младший сын Леонид, которому на тот момент было пятнадцать. Судя по всему, именно он и был тем таинственным свидетелем ликвидации К. и Л. Андреевых. А значит, с заданием Сашка справился.

Но привычка доводить всё до конца, присущие ему ответственность и старание, с которыми он всегда подходил к учёбе, и за что его ценили учителя, не позволяли Сашке сейчас встать и уйти. Конечно, формально Савельев просил его выяснить, кто такой этот Л. Барташов, ну, он и выяснил — Леонид Александрович, сын министра образования, погибшего во время восстания. Но надо же проследить его судьбу. А значит, придётся всё-таки копаться в картотеках, ничего не поделаешь.

Строчки из дневника, которые ещё раз процитировал ему Савельев, и которые Поляков, никогда не жалующийся на память, запомнил практически наизусть, встали перед глазами. Он повторил их шёпотом, пытаясь понять, в какую сторону надо двигаться дальше. И понял — раз в этой базе особо отслеживали значимые фигуры, значит что-то ценное может быть и об остальных людях, упоминаемым там. Андреевы — К. и Л. — эти точно удостоились красной отметки.

Саша набрал нужную фамилию, на этот раз он быстро вычислил нужные ему строки — Андреев Кирилл Алексеевич (2088–2120) и Андреева Лилия Александровна, в девичестве Барташова (2092–2120). Он даже испытал лёгкое разочарование — как всё просто-то. Вот они — Кирилл и Лилия, те, которых ликвидировали в 2120. И сразу понятно, что там делал Леонид — он был братом Лилии Андреевой. И выжил. Наверное, из-за возраста, просто пожалели подростка.

А архивные изыскания — это даже интересно, подумал Сашка, чувствуя лёгкий азарт.

Сухие строчки из дневника и мерцающие буковки на экране, складывающиеся в имена и фамилии, постепенно в его сознании превращались в настоящие драматические истории. Какими, интересно, они были, эти Андреевы, Барташовы? Как выглядели, о чём думали? Что произошло в тот страшный день, описанный отцом генерала Ледовского?

Сашка ещё раз пробежал глазами скудную информацию. «Андреев Кирилл Алексеевич (2088–2120), отец — Андреев Алексей Николаевич (2060–2120), верховный министр с 2100 г., мать — Андреева Мария Вячеславовна (2063–2120), жена — Андреева (Барташова) Лилия Александровна (2092–2100.), сын — Андреев Анатолий Кириллович (2114–…)».

У

всех Андреевых стояла одна и та же дата смерти (что было неудивительно), у всех, кроме сына Кирилла и Лилии — Анатолия. Здесь вместо сухих цифр — прочерк. Почему? Забыли, что ли, занести? Он ведь тоже должен был умереть…

Судя по воспоминаниям Игната Ледовского в те дни не щадили никого, ни мужчин, ни женщин, ни детей. Сашка вспомнил, как Вера Ледовская негромко, чуть охрипшим от волнения голосом зачитывала страницы из дневника своего прадеда. Тот излагал факты сухо и старательно, перечислял своих жертв поименно. Это что же надо иметь за характер, вдруг подумал Сашка, чтобы каждый или почти каждый вечер, придя с очередного задания, записывать в тетрадку фамилии тех, кого убил. Он живо представил себе сухого, подтянутого человека в военной форме, который, сидя за столом и чуть отвернув от себя настойчиво светящую в лицо лампу, заносит в дневник фамилии, инициалы людей, которые были живы ещё каких-то пару часов назад, ведёт свой архив, обстоятельно и преданно, прямо как Карелия Валерьевна.

Сашка снова уткнулся глазами в строчку: «сын — Андреев Анатолий Кириллович (2114–…)». Сколько лет было этому мальчику? Пять, нет шесть — Сашка посчитал машинально. И не должен он был тогда уцелеть, хотя… с другой стороны подросток же Леонид Барташов выжил. Но тогда почему здесь вместо даты смерти — прочерк. Почему?

Ладно, об этом потом. Сашка встряхнул головой и сосредоточился. Итак, что он имеет? Он выяснил, кто такой этот Л. Барташов, и почему он там оказался, во время ликвидации. Осталось проследить его дальнейшую судьбу. А поскольку против его фамилии никаких красных отметок не стояло, значит придётся идти к этим стеллажам и шерстить уже там. Тем более, что он родился в 2105, уже в Башне, а, значит, там есть дубликат его метрики и, возможно, какие-то пометки о вступлении в брак. Если он женился, конечно. Ну и дети. Надо найти детей, возможно тот инженер, Евгений Барташов, о котором говорил Савельев — это сын Леонида.

Сашка выключил монитор, встал и побрёл в сторону тех стеллажей, где хранились дубликаты свидетельств о рождении. Задрал голову, оглядывая высоченные полки, автоматически поискал глазами что-то типа лесенки или стремянки, если придётся вдруг лезть на самый верх. Лесенка нашлась у соседнего стеллажа. Что ж, начнём, пожалуй…

Благодаря Калерии Валерьевне, у которой царил идеальный порядок, и каждая полка была помечена набором букв и цифр, а наверху указан год рождения, метрику Леонида Сашка нашёл в два счёта. Ничего нового она ему не дала — там всё было лаконично — год рождения, родители, всё это Сашка уже и так знал. В нижнем углу стояли какие-то отметки. Цифры, буквы, непонятно, шифр какой-то. Сашка наморщил лоб, призывая свою память, и она не подвела — выдала нужный ответ, не зря он ходил на нудные лекции по архивному делу.

Зелёный набор знаков — это отметка о браке, кажется, номера стеллажей и полок, а последние цифры — год регистрации. Чёрный — это уже отметка о смерти, тут тоже последние цифры указывают на год.

Несколько минут поиска стеллажа с отметками о вступлении в брак, и Сашка вытащил карточку.

«Произведена регистрация брака, дата 20.02.2140, жених — Барташов Леонид Александрович, 2105 г.р., невеста — Стрешнева Валентина Антоновна, 2118 г.р.», и ниже, вписано уже от руки ровным каллиграфическим почерком — «дочь Барташова Наталья Леонидовна, 2142 г.р.».