Башня. Новый Ковчег
Шрифт:
Всё это произошло в считанные секунды. Кирилл машинально нагнулся, подобрал электрошокер, а когда разогнулся, увидел, что другой охранник, отпустив руку Ники, бросился к Вовке, а Вовка, замерев на какое-то мгновение, оторопело разглядывал поверженного врага, распластавшегося на полу в нелепой и неподвижной позе.
…Уже позже, не раз и не два прокручивая в памяти эту сцену, Кир пытался посекундно восстановить ход событий. Пытался и не мог. Всё случилось как будто разом.
Поворот головы друга.
Резкий выброс руки охранника
И недоумённый остановившийся Вовкин взгляд.
И только потом Кир услышал глухой удар тела об пол.
Страшно закричала Ника и, подскочив к охраннику, со всей силы толкнула его в спину, неловко, по-девчачьи, обеими руками. Тот от неожиданности покачнулся и, медленно заваливаясь вперёд, стал падать прямо на Кира. Кирилл инстинктивно вскинул вверх крепко зажатый в руке электрошокер, неловко тыкнул им охранника в грудь, со всей силы вдавив большим пальцем кнопку. Тот захрипел и повалился, подминая под себя Кира.
***
Ника стояла на коленях перед лежащим на полу Вовкой Андрейченко и беззвучно плакала. Крупные слёзы медленно катились по щекам, она их не вытирала, она вообще, казалось, не замечала, что плачет.
Кирилл, кое-как освободившись от упавшего на него грузного тела охранника, неловко поднялся и, потирая на ходу ушибленную коленку, доковылял до Ники и Вовки. Опустился на корточки рядом с ними.
— Это электрошок, он сейчас очнётся…
Кир ещё хотел добавить, чтобы она не плакала. Что это не страшно. Вспомнил вечно ноющую Марину, потерявшую сознание там у дверей лифта прямо перед Киром. Вспомнил, как волок её в угол. С какой-то необъяснимой деловитостью подумал, что надо бы оттащить и тела охранников на КПП и запереть там, пока те не очнулись. Он хотел сказать всё это Нике, уже повернулся к ней и так и не смог вымолвить ни слова. Он ещё до конца не понимал, что произошло, но предчувствие чего-то страшного и непоправимого уже поднималось, тяжело ворочаясь, в его душе.
Ника не глядела на него. Вряд ли вообще она кого-то или что-то видела. Чуть склонившись над большим и неподвижным телом и взяв в свои маленькие руки большую Вовкину ладонь, она, не переставая, гладила и гладила её, словно ничего в данный момент не было важнее этой неловкой и запоздалой ласки.
Кир не мог отвести глаз от этой грубой, безвольно повисшей руки и от капель слёз, которые, срываясь с Никиных щёк, падали на Вовкину ладонь, на короткие некрасивые пальцы с грязными обгрызенными ногтями, и Кир всё думал: «Боже, какие же некрасивые руки, какие некрасивые…»
— Кирилл, он не дышит.
Он хотел ответить, что это ерунда, глупость, но она опять тихо повторила:
— Он не дышит. Совсем.
Её слова разозлили Кира. Он с силой оттолкнул Нику от Вовки, совершенно не задумываясь о том, что, возможно, делает ей больно, схватил Вовку за плечи, попытался приподнять и даже чуть-чуть смог, но не удержал, и тело друга опять глухо ударилось об пол. Вовкина шея неестественно изогнулась, а голова запрокинулась набок, как у большой поломанной куклы.
Но это абсолютно ничего не значило. Абсолютно ничего! И Кирилл раз за разом прислонял ухо к Вовкиной груди в надежде услышать тихие удары сердца, и ему даже чудилось, что он их слышит, пытался нащупать пульс на запястье друга, и ему всё казалось, что он что-то делает не так, что он просто не умеет делать так, как надо. И вот сейчас, сейчас всё образуется. Само собой. Кир старался не глядеть в остановившиеся глаза Вовки, на бледное, заострившееся лицо.
— Да перестань ты уже!
Она ударила его в спину. И потом ещё и ещё, исступлённо повторяя:
— Перестань! Перестань! Ты что не видишь, совсем не видишь…
И эти истеричные нотки в её голосе вдруг отрезвили его. Заставили наконец понять то, что и так уже было очевидно, но чего он никак не хотел признать.
— Как же так? Это же всего лишь электрошокер, как же так, а? — он бормотал эти слова снова и снова, сидя на грязном полу и раскачиваясь из стороны в сторону, с силой сжимая обеими руками голову. А она смотрела на него. И Вовка… Вовка тоже смотрел…
***
Неизвестно, сколько бы он мог сидеть вот так, но у одного из охранников, того, которого Вовка атаковал первым, вдруг включилась рация. Завибрировала, противно затрещала, зашипела и, кашлянув пару раз, заглохла.
И Кир словно очнулся. Охранник лежал тут же, чуть в стороне от Вовкиного тела, лежал, раскинув во все стороны руки, устремив стеклянный взгляд в потолок. И рядом с головой, по-киношному нелепо растекалась небольшая лужица крови.
— Он тоже мёртвый? Кир, он мёртвый, да, мёртвый…
Кирилл не успел ответить — на рации загорелась зелёная кнопка, и узкий экран вспыхнул голубоватым светом.
— Пятьдесят четыре-А. Пятьдесят четыре-А. Слышите меня? Приём.
Кир, сам не понимая, зачем он это делает, но ведомый каким-то безотчётным шестым чувством, медленно, не поднимаясь на ноги, на карачках подполз к телу охранника, трясущимися руками открепил рацию и, нажав кнопку посередине, поднёс устройство к лицу.
— Да, — прохрипел Кирилл. У него было такое ощущение, словно ему в глотку напихали тряпок, и он закашлялся, давясь и пытаясь выплюнуть эти тряпки наружу.
— Да что там у вас? Подавился что ли?
— Н-н-нет, — Кирилл наконец-то справился.
— Савельева уже через вас проходила? Да что у вас со связью? Как слышно? Савельева была? — в голосе послышалось лёгкое раздражение. — Ещё раз спрашиваю: Ника Савельева была?
— Была.
Эта реплика вырвалась у него сама собой — он и под пытками бы не ответил, зачем он так сказал.
— Задержали? — голос заметно повеселел.
— Да.
— Отлично. Дальше действуйте по инструкции.