Башня
Шрифт:
– Значение слова «демпфер» мне, разумеется, знакомо, но…
– Понятно, – устало произнес Семен Ильич. – Гуманитарий… Объясняю на пальцах. С точки зрения физики демпфирование колебаний есть подавление колебаний или же изменение их амплитуды. Впрочем, лучше проиллюстрировать графически… У вас бумага есть?
Полковник повернулся к двери, негромко позвал: Виктор. Через три секунды дверь отворилась, на пороге возник хозяин.
– Нам бы лист бумаги и карандаш.
Хозяин кивнул и исчез. Еще через несколько секунд он принес общую тетрадь в клеточку и китайский карандаш. Заборовский стал быстро набрасывать
– Эту схему, – говорил он, – успешно реализовали на небоскребе Хайбэй-101. Это на Тайване. Высота – полкилометра. Там в принципе нельзя строить такие здания. Почему? Во-первых, потому, что зона тектонических разломов. Раз в десять лет там обязательно трясет не по-детски. И во-вторых, потому, что Хайбэй-101 построили как раз на пути, по которому ходят тайфуны, зарождающиеся в Южно-Китайском море. Бодрящее сочетание? – Полковник кивнул. – Так вот, чтобы не дать разрушиться зданию, проектировщики фирмы «Торнтон-Томазетти инжиниринг» и «Эвергрин консалтинг инжиниринг» предложили немало новаторских решений. Среди них – массивный шар, подвешенный вроде маятника внутри здания… Вот – смотрите. Этот шар диаметром пять с половиной метров и массой около шестисот тонн висит на уровне восемьдесят восьмого этажа и принимает на себя раскачивания башни. То есть качаться – с амплитудой около десяти сантиметров – будет демпфер, а не башня. Спасая таким образом всю конструкцию… Это понятно?
– Признаться, не очень. Каким образом небольшие колебания пятиметрового шара могут воздействовать на огромнейшее сооружение?
– Да, – сказал Заборовский, – тут уж ничего не поделаешь – гуманитарий… Объяснять долго, придется вам поверить мне на слово. – Заборовский оттолкнул тетрадь, вытащил очередную беломорину. – Разумеется, вся эта схема должна быть просчитана и очень хорошо настроена. В случае катастрофических землетрясений-ураганов, каковые, считается, бывают раз в сто лет, амплитуда качания шарика может составить до полутора метров. Но здание при этом выстоит.
– Понятно. Но какое отношение все это имеет к нашей Башне?
– Самое непосредственное. В недрах нашей, как вы выразились, Башни висит аналогичный шарик. Он, конечно, поменьше тайваньского. Массой всего триста шестьдесят тонн и диаметром четыре метра. Но функцию несет ту же. Он подвешен на специальных стальных стропах, снабжен гидравлическими амортизаторами по горизонтальному диаметру. Считается, что этот шарик – панацея от всех бед.
– А он не панацея?
– Нет. При определенных условиях он – напротив – может стать причиной разрушения конструкции.
– Что же это за условия?
– Нужно вызвать резонанс… Если рядом с шаром взорвать относительно небольшой заряд тротила, то все то, что выше шарика, – обрушится.
За окном сверкнуло, ударил гром.
– Вы уверены? – спросил Полковник.
– Абсолютно. Могу подтвердить расчетами… А если еще дополнительно настроить демпфер, то кукурузина рассыпется как карточный домик.
– Настроить демпфер? А как это сделать?
– Элементарно… Я же его и обслуживаю. Полковник подумал: кажется, это судьба… Вслух спросил:
– А «все то, что выше шарика», – это, собственно, что?
– Шар подвешен в камере, расположенной на втором техническом уровне. Это на высоте примерно сто десять метров.
– А то, что ниже шарика, – уцелеет?
– А черт его знает. Скоре всего, уцелеет. Но при любом раскладе оставшийся фрагмент будет завален. Он будет просто похоронен под гигантской горой обломков.
За зашторенным окном непрерывно сверкало и грохотало. Глаза Семена Ильича Заборовского светились.
После разговора с Заборовским Полковник совершил экскурсию на Башню. Лифт «Голубой диамант» поднял его на высоту триста метров. Облокотившись на хромированную трубу ограждения смотровой галереи, Полковник смотрел сверху на Великий Город… Этот Город был задуман безумным императором, воплощен в камень гениальными архитекторами и крепостными. Уже три столетия стоит он на берегах северной реки. И морочит странным светом белой ночи и скоропостижными сумерками в ноябре. И провоцирует гениальность и безумие.
Полковник смотрел на Город. Он ощущал свою неразрывную связь с этим Городом. Его дед тушил зажигательные бомбы на ленинградских чердаках, а потом лег в общую могилу на Пискаревском… Его отец строил ленинградский метрополитен.
А потом в Великий город пришли нувориши и сказали: построим здесь Башню.
И Башню – кукурузину, зажигалку, член, сверло – построили, не считаясь с мнением горожан. Более того – несогласных убивали прямо у подножия строящейся Башни. Ее воткнули в локтевой сгиб реки, как втыкают шприц с ядом, – учитывая, что на Башне разместили телевизионные антенны, сравнение вполне адекватное. В глазах большинства петербуржцев Башня стала символом всего самого мерзкого, что есть в стране.
В конце апреля две тысячи тринадцатого года Полковник стоял на смотровой галерее Башни и смотрел на Город… на его каналы и мосты. На дворцы и храмы. На кварталы пятиэтажек. Ему казалось, что он ощущает токи Города – течение воды в Неве, вибрацию мостов и шепот ветра…
Экскурсия закончилась, «Голубой диамант» повез восторженную группку богатеньких экскурсантов вниз. Полковник стоял в углу, молчал, думал: на главный вопрос: можно ли в принципе разрушить Башню? – Заборовский дал ответ: да, можно… Но как это осуществить? Заборовский сказал: «Боинг» не нужен, достаточно небольшого самолета с тонной тротила… Допустим, самолет достанем. И что дальше? Кто позволит ему приблизиться к Башне? Его собьют на дальних подступах. Все воздушное пространство над городом находится под плотным контролем. Ни один «случайный» летательный аппарат не может находится не только вблизи Башни, но вообще внутри кольцевой. Он подлежит уничтожению. И если по каким-то причинам этого не сделает авиация, то у Башни есть собственная система ПВО… Как, черт побери, это осуществить?
Неделю Полковник размышлял. Он собрал всю, какую только возможно, информацию об обеспечении безопасности Башни… Информация не радовала.
И тогда Полковник отправился к Дервишу. Когда Полковнику нужно было посоветоваться, он ехал к Дервишу.
Дервиш – полковник Усольцев, уже три года безвылазно сидел в Богом забытом райцентре под Тверью. Жил в доме, который его отец построил полвека назад. Отец же посадил яблони, и теперь старый дом стоял посреди разросшегося яблоневого сада. Когда приехал Полковник, яблони как раз расцвели.