Басни (2)

Крылов Иван Андреевич

Воспитание льва [65]

Льву, Кесарю [66] лесов, Бог сына даровал.Звериную вы знаете природу:У них не как у нас – у нас ребенок году,Хотя б он царский был, и глуп, и слаб, и мал;А годовалый ЛьвенокДавно уж вышел из пеленок.Так к году Лев-отец не шуткой думать стал,Чтобы сынка невеждой не оставить,В нем царску честь не уронитьИ чтоб, когда сынку придется царством править,Не стал бы за сынка народ отца бранить.Кого ж бы попросить, нанять или заставитьЦаревича царем на выучку поставить?Отдать его Лисе – Лиса умна:Да лгать великая охотница она;А со лжецом во всяком деле мука:Так это, думал Царь, не царская наука.Отдать Кроту: о нем молва была,Что он во всем большой порядок любит:Без ощупи шаг'a не ступитИ всякое зерно для своего столаОн сам и чистит, сам и лупит;И, словом, слава шла,Что Крот великий зверь на малые дела:Беда лишь, п'oд носом глаза Кротовы зорки,Да вдаль не видят ничего;Порядок же Кротов хорош, да для него;А царство Львиное гораздо больше норки.Не взять ли Барса? Барс отважен и силен,А сверх того, великий тактик он;Да Барс политики не знает:Гражданских прав совсем не понимает,Какие ж царствовать уроки он подаст!Царь должен быть судья, министр и воин;А Барс лишь резаться горазд:Так и детей учить он царских недостоин.Короче: звери все, и даже самый Слон,Который был в лесах почтен,Как

в Греции Платон [67] ,Льву все еще казался не уменИ не учен.По счастью или нет (увидим это вскоре),Услышав про Царево горе,Такой же царь, пернатых царь, Орел,Который велСо Львом приязнь и дружбу,Для друга сослужить большую взялся службуИ вызвался сам Львенка воспитать.У Льва как гору с плеч свалило.И подлинно: чего, казалось, лучше былоЦаревичу царя в учители сыскать?Вот Львенка снарядилиИ отпустилиУчиться царствовать к Орлу.Проходит год и два; меж тем, кого ни спросят,О Львенке ото всех лишь слышат похвалу:Все птицы чудеса о нем в лесах разносят.И наконец приходит срочный год,Царь Лев за сыном шлет.Явился сын; тут Царь сбирает весь народ,И малых и больших сзывает;Сынка целует, обнимает,И говорит ему он так: «Любезный сын,По мне наследник ты один;Я в гроб уже гляжу, а ты лишь в свет вступаешь:Так я тебе охотно царство сдам.Скажи теперь при всех лишь нам,Чему учен ты, что ты знаешьИ как ты свой народ счастливым сделать чаешь?»«Папа, – ответствовал сынок, – я знаю то,Чего не знает здесь никто:И от Орла до Перепелки,Какой где птице боле вод,Какая чем из них живет,Какие яица несет,И птичьи нужды все сочту вам до иголки.Вот от учителей тебе мой аттестат:У птиц недаром говорят,Что я хватаю с неба звезды;Когда ж намерен ты правленье мне вручить,То я тотч'aс начну зверей учитьВить гнезды [68] ».Тут ахнул Царь и весь звериный свет;Повесил головы Совет,А Лев-старик поздненько спохватился,Что Львенок пустякам училсяИ не добро он говорит;Что пользы нет большой тому знать птичий быт,Кого зверьми владеть поставила природа,И что важнейшая наука для царей:Знать свойство своего народаИ выгоды земли своей.

65

Сюжет басни заимствован у французского поэта Флориана. В басне иронически изображается воспитание Александра I, доверенное швейцарцу Лагарпу. Ф. Ф. Вигель писал о воспитании Александра I: «Его воспитание было одною из великих ошибок Екатерины. Образование его ума поручила она женевцу Лагарпу, который, оставляя Россию, столь же мало знал ее, как и в день своего приезда, и который карманную республику свою поставил образцом правления будущему самодержавцу величайшей империи в мире». Смысл басни, выраженный в заключительных стихах, состоял в глубокой озабоченности относительно антинародной политики накануне предчувствуемых баснописцем грозных испытаний.

66

Кесарь – император.

67

Платон (428 или 427–348 или 347 до н. э.) – древнегреческий философ.

68

То я тотчас начну учить зверей Вить гнезды. – Эти стихи Ф. Ф. Вигель отнес к другу Александра I графу В. П. Кочубею: «Перед соотечественниками было чем ему блеснуть: он лучше других знал состав парламента (английского), права его членов, прочитал всех английских публицистов и, как львенок Крыловой басни, учить собирался вить гнезда».

Гуси [69]

Предлинной хворостинойМужик Гусей гнал в город продавать;И, правду истинну сказать,Не очень вежливо честил свой гурт гусиной:На барыши спешил к базарному он дню(А где до прибыли коснется,Не только там гусям, и людям достается).Я мужика и не виню;Но Гуси иначе об этом толковалиИ, встретяся с прохожим на пути,Вот как на мужика пеняли:«Где можно нас, Гусей, несчастнее найти?Мужик так нами помыкаетИ нас, как будто бы простых Гусей, гоняет;А этого не смыслит неуч сей,Что он обязан нам почтеньем;Что мы свой знатный род ведем от тех Гусей,Которым некогда был должен Рим спасеньем:Там даже праздники им в честь учреждены!»«А вы хотите быть за что отличены?»Спросил прохожий их. – «Да наши предки…» – «ЗнаюИ все читал; но ведать я желаю,Вы сколько пользы принесли?»«Да наши предки Рим спасли!»«Все так, да вы что сделали такое?»«Мы? Ничего!» – «Так что ж и доброго в вас есть?Оставьте предков вы в покое:Им поделом была и честь;А вы, друзья, лишь годны на жаркое».Баснь эту можно бы и боле пояснить —Да чтоб гусей не раздразнить.

69

Да наши предки Рим спасли! – По преданию, жители Рима были предупреждены о приближении неприятеля криком гусей.

Свинья [70]

Свинья на барский двор когда-то затесалась;Вокруг конюшен там и кухонь наслонялась;В сору, в навозе извалялась;В помоях по уши досыта накупаласьИ из гостей домойПришла свинья свиньей.«Ну, что ж, Хавронья, там ты видела такого? —Свинью спросил пастух. —Ведь идет слух,Что всё у богачей лишь бисер да жемч'yг;А в доме так одно богатее другого?»Хавронья хрюкает: «Ну, право, порют вздор.Я не приметила богатства никакого:Все только лишь навоз да сор;А, кажется, уж, не жалея рыла,Я там изрылаВесь задний двор».Не дай бог никого сравненьем мне обидеть!Но как же критика Хавроньей не назвать,Который, что ни станет разбирать,Имеет дар одно худое видеть?

70

При жизни Крылова басня была воспринята как непозволительный образец «низкого» предмета и «низкого» стиля. Простой и грубый быт допускался в литературу в форме литературной игры (травести, бурлеск), Крылов же ввел его прямо, и это вызвало резкую критику как классицистов, так и карамзинистов.

Муха и дорожные [71]

В июле, в самый зной, в полуденную пору,Сыпучими песками, в гору,С поклажей и с семьей дворян,Четверкою рыдванТащился.Кони измучились, и кучер как ни бился,Пришло хоть стать. Слезает с козел онИ, лошадей мучитель,С лакеем в два кнута тиранит с двух сторон:А легче нет. Ползут из колымаги вонБоярин, барыня, их девка, сын, учитель.Но, знать, рыдван был плотно нагружен,Что лошади, хотя его трон'yли,Но в гору по песку едва-едва тянули.Случись тут Мухе быть. Как горю не помочь?Вступилась: ну жужжать во всю мушину мочь;Вокруг повозки суетится:То н'aд носом юлит у коренной,То лоб укусит пристяжной,То вместо кучера на козлы вдруг садитсяИли, оставя лошадей,И вдоль и поперек шныряет меж людей;Ну, словно откупщик на ярмарке, хлопочетИ только плачется на то,Что ей ни в чем никтоНикак помочь не хочет.Гуторя слуги вздор, плетутся вслед шажком;Учитель с барыней шушукают тишком;Сам барин, позабыв, как он к порядку нужен,Ушел с служанкой в бор искать грибов на ужин;И Муха всем жужжит, что только лишь онаО всем заботится одна.Меж тем лошадушки, шаг з'a шаг, понемногуВтащилися на ровную дорогу.«Ну, – Муха говорит, – теперя слава богу!Садитесь по местам, и добрый всем вам путь;А мне уж дайте отдохнуть:Меня насилу крылья носят».Куда людей на свете много есть,Которые везде хотят себя приплестьИ любят хлопотать, где их совсем не просят.

71

Переработка басни Лафонтена «Рыдван и Муха», сюжет которой в измененном виде встречается у Эзопа («Комар и Вол») и Федра («Муха и Ослица»).

Из «Книги четвертой»

Квартет [72]

Проказница Мартышка,Осел,КозелДа косолапый МишкаЗатеяли сыграть Квартет.Достали нот, бас'a, альт'a, две скрипкиИ сели на лужок под липки, —Пленять своим искусством свет.Ударили в смычки, дерут, а толку нет.«Стой, братцы, стой! – кричит Мартышка. – Погодите!Как музыке идти? Ведь вы не так сидите.Ты с басом, Мишенька, садись против альта,Я, прима, сяду против вторы;Тогда пойдет уж музыка не та:У нас запляшут лес и горы!»Расселись, начали Квартет;Он все-таки на лад нейдет.«Постойте ж, я сыскал секрет! —Кричит Осел. – Мы, верно, уж поладим,Коль рядом сядем».Послушались Осла: уселись чинно в ряд;А все-таки Квартет нейдет на лад.Вот пуще прежнего пошли у них разборыИ споры,Кому и как сидеть.Случилось Соловью на шум их прилететь.Тут с просьбой все к нему, чтоб их решить сомненье.«Пожалуй, – говорят, – возьми на час терпенье,Чтобы Квартет в порядок наш привесть:И ноты есть у нас, и инструменты есть;Скажи лишь, как нам сесть!»«Чтоб музыкантом быть, так надобно уменьеИ уши ваших понежней, —Им отвечает Соловей. —А вы, друзья, как ни садитесь,Всё в музыканты не годитесь».

72

По свидетельству барона М. А. Корфа, поводом для создания басни было преобразование Государственного совета, департаменты которого возглавили граф П. В. Завадовский, князь П. В. Лопухин, граф А. А. Аракчеев и граф Н. С. Мордвинов. «Известно, что продолжительным прениям о том, как их рассадить, и даже нескольким последовательным пересадкам мы обязаны остроумною баснею Крылова „Квартет“».

Считается, что Крылов разумел под Мартышкой – Мордвинова, под Ослом – Завадовского, под Козлом – Лопухина, под Медведем – Аракчеева.

Лебедь, щука и рак [73]

Когда в товарищах согласья нет,На лад их дело не пойдет,И выйдет из него не дело, только м'yка.Однажды Лебедь, Рак да ЩукаВезти с поклажей воз взялись,И вместе трое все в него впряглись;Из кожи лезут вон, а возу все нет ходу!Поклажа бы для них казалась и легка:Да Лебедь рвется в облака,Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.Кто виноват из них, кто прав, – судить не нам;Да только воз и ныне там.

73

Точный повод, вызвавший появление басни, не установлен. Более предпочтительна версия о разногласиях в Государственном совете.

Листы и корни [74]

В прекрасный летний день,Бросая по долине тень,Листы на дереве с зефирами шептали,Хвалились густотой, зеленостью своейИ вот как о себе зефирам толковали:«Не правда ли, что мы краса долины всей?Что нами дерево так пышно и кудряво,Раскидисто и величаво?Что б было в нем без нас? Ну, право,Хвалить себя мы можем без греха!Не мы ль от зноя пастухаИ странника в тени прохладной укрываем?Не мы ль красивостью своейПлясать сюда пастушек привлекаем?У нас же раннею и позднею зарейНасвистывает соловей.Да вы, зефиры, самиПочти не расстаетесь с нами».«Примолвить можно бы спасибо тут и нам», —Им голос отвечал из-под земли смиренно.«Кто смеет говорить столь нагло и надменно?Вы кто такие там,Что дерзко так считаться с нами стали?» —Листы, по дереву шумя, залепетали.«Мы те, —Им снизу отвечали, —Которые, здесь роясь в темноте,Питаем вас. Ужель не узнаете?Мы корни дерева, на коем вы цветете.Красуйтесь в добрый час!Да только помните ту разницу меж нас:Что с новою весной лист новый народится,А если корень иссушится, —Не станет дерева, ни вас».

74

Знакомый Крылова поэт и критик П. А. Плетнев отмечал, что басня утверждает «законные отношения между сословиями».

Скворец

У всякого талант есть свой.Но часто, на успех прельщаяся чужой,Хватается за то иной,В чем он совсем не годен.А мой совет такой:Берись за то, к чему ты сроден,Коль хочешь, чтоб в делах успешный был конец.Какой-то смолоду СкворецТак петь щегленком научился,Как будто бы щегленком сам родился.Игривым голоском весь лес он веселил,И всякий Скворушку хвалил.Иной бы был такой доволен честью;Но Скворушка услышь, что хвалят соловья, —А Скворушка завистлив был, к несчастью, —И думает: «Постойте же, друзья,Спою не хуже яИ соловьиным ладом».И подлинно запел,Да только лишь совсем особым складом:То он пищал, то он хрипел,То верещал козленком,То непутёмМяукал он котенком;И, словом, разогнал всех птиц своим пеньём.Мой милый Скворушка, ну что за прибыль в том?Пой лучше хорошо щегленком,Чем дурно соловьем.

Пруд и река [75]

«Что это? – говорил Реке соседний Пруд. —Как на тебя ни взглянешь,А воды всё твои текут!Неужли-таки ты, сестрица, не устанешь?Притом же, вижу я почти всегда,То с грузом тяжкие суда,То долговязые плоты ты носишь,Уж я не говорю про лодки, челноки:Им счету нет! Когда такую жизнь ты бросишь?Я, право, высох бы с тоски.В сравнении с твоим как жребий мой приятен!Конечно, я не знатен,По карте не тянусь я через целый лист,Мне не бренчит похвал какой-нибудь гуслист.Да это, право, все пустое!Зато я в илистых и мягких берегах,Как барыня в пуховиках,Лежу и в неге, и в покое;Не только что судовИли плотовМне здесь не для чего страшиться:Не знаю даже я, каков тяжел челнок;И много, ежели случится,Что по воде моей чуть зыблется листок,Когда его ко мне забросит ветерок.Что беззаботную заменит жизнь такую?За ветрами со всех сторон,Не движась, я смотрю на суету мирскуюИ философствую сквозь сон».«А, философствуя, ты помнишь ли закон, —Река на это отвечает, —Что свежесть лишь вода движеньем сохраняет?И если стала я великою рекой,Так это оттого, что, кинувши покой,Последую сему уставу.Зато по всякий годОбилием и чистотою водИ пользу приношу, и в честь вхожу и в славу,И буду, может быть, еще я веки течь,Когда уже тебя не будет и в поминеИ о тебе совсем исчезнет речь».Слова ее сбылись: она течет поныне;А бедный Пруд год от году все глох,Заволочён весь тиною глубокой,Зацвел, зарос осокойИ наконец совсем иссох.Так дарование без пользы свету вянет,Слабея всякий день,Когда им овладеет леньИ оживлять его деятельность не станет.

75

Н. В. Гоголь находил, что Крылов «и умному делает… крепкие заметки, сильно попрекнувши его в басне „пруд и река“ за то, что дал задремать своим способностям…»

Тришкин кафтан [76]

У Тришки на локтях кафтан продрался.Что долго думать тут? Он за иглу принялся:По четверти обрезал рукавов —И локти заплатил. Кафтан опять готов;Лишь н'a четверть голее руки стали.Да что до этого печали?Однако же смеется Тришке всяк,А Тришка говорит: «Так я же не дуракИ ту беду поправлю:Длиннее прежнего я рукава наставлю».О, Тришка малый не простой!Обрезал фалды он и п'oлы,Наставил рукава, и весел Тришка мой,Хоть носит он кафтан такой,Которого длиннее и камзолы.Таким же образом, видал я, иногдаИные господа,Запутавши дела, их поправляют;Посмотришь: в Тришкином кафтане щеголяют.

76

В басне заключен намек на помещиков, которые закладывали имения в Опекунский совет, а затем, не в силах уплатить проценты, перезакладывали и, наконец, лишались имений.