Басни

де Лафонтен Жан

Эзопово объяснение одного завещания

Перевод А. Зарина

Если верить тому, что Эзоп говорил (Он умнейшим средь граждан считался, И за мудрость у греков оракулом слыл: Всяк с советом к нему обращался), Вот одна из историй. Её кто прочтёт, Занимательной, верно, найдёт.Один богач имел трёх взрослых дочерей,Различных по характерам. КокеткойОдна взросла в семье своей,Другая – пьяницей, а третья – домоседкой,Скупой, расчётливой. Отец, О смертном часе помышляя,Законам следуя, как истинный делец,Духовную составил, оставляя Имущество своё трём дочерям По равным трём частям;Жене ж своей лишь то, что каждая даст дочь,Когда своим добром владеть не будет мочь. Вот умер он. Все тотчас поспешили Узнать, кого и чем он наделил. Когда же завещанье вскрыли,Неясный смысл его невольно всех смутил. Что матери возможно дать,Когда своим добром не будешь обладать?Что в завещании хотел сказать отец? Напрасно думали и мудрый, и глупец.Вот судьи собрались, устроили совет И головы свои ломали;Но как слова ни толковали, —Всё в завещанье смысла нет. И, выбившись из сил, Совет решил:Пусть дочери добро всё поровну поделят,Кому что нравится; а матери своей Пусть каждая из дочерейНазначит пенсию иль часть добра отделит. Согласно этому решенью, Устроили раздел при помощи судей, И каждая сестра по своему влеченью Взяла одну из трёх частей:Кокетка дом взяла со всею обстановкой,С конюшнею роскошных рысаков;Чтоб ежедневно тешиться обновкой,Взяла портних, уборщиц, евнухов,Все драгоценные убранства. А пьяница, для кутежей и пьянства, Все принадлежности пиров:Буфеты, погреба с вином сортов различных,Для кухни и стола прислужников-рабов, Служить пирующим привычных.А третьей, что была жадна и бережлива,Досталися рабы,

домашний разный скот,Сады и лес, луга и нивы,Весь, словом, сельский обиход. По нраву каждая свою достала долю, Исполнивши отцом завещанную волю. В Афинах граждане все жарко восхваляли Оценку и делёж; и мудрый, и дурак О завещанье толковали, Хваля ареопаг.Один Эзоп, с насмешкою лукавой, Раздел премудрый находилЛишённым даже мысли здравой И говорил: «Когда б покойник ухитрилсяОжить внезапно, как бы онРешенью судей изумилсяИ попрекнул бы ваш закон! Вы справедливостью гордитесь, А завещанья не смогли Понять, и даже не стыдитесь,Что бедную вдову на голод обрекли!» И после этого внушенья Он снова произвёл раздел именья. И, как покойник завещал, Его согласно воли, Добро он разделил на равные три доли; Но дочерям те доли далИх склонностям вразрез. Кокетке Он дал посуду, вина, мёд; Безделки – домоседке,А пьянице – весь сельский обиход. Так доли их не стали уж «своими», И поделиться ими Они охотно с матерью могли. Когда ж в замужество пошли, То ни одна из них не пожалела Всё матери отдать... Сумел один Эзоп лишь разгадать, В чём было дело.Дивились граждане, что ум его светлей,Чем несколько умов разумников-судей.

Мельник, Сын его и Осёл

Перевод О. Чюминой

А. М. Д. М.

В создании искусств есть право старшинства: На басню Греция имеет все права.Но пусть на поле том колосьев сжато вволю —Осталось кое-что и сборщикам на долю.Ведь область выдумки – пустынный край, и в нёмОткрытья делает писатель с каждым днём,Притом же для других – без всякого ущерба.Вот случай, узнанный Раканом от Малерба.Друзья, творенья чьи их ставят наравнеС самим Горацием, питомцы Аполлона,И нас приведшие к поэзии на лоно,Однажды как-то речь вели наедине,Делясь заботами и думами. И другуРакан промолвил так: «Подайте мне совет,Вы тем окажете большую мне услугу.Вы изучили жизнь, для вас, на склоне лет,В явлениях её наверно тайны нет.Что сделать мне с собой? Пора принять решенье.Имущество моё, талант, происхожденье —Давно известны вам. Так что же изберу?Уеду ль в замок свой? Явлюсь ли ко дворуИль в армию вступлю – служить моей отчизне?Свои приятности есть в жизни боевой,Свои опасности – в семейной нашей жизни.Один – я сделал бы немедля выбор свой,Но выбираю я не для себя в угоду:Хочу я угодить родне, двору, народу».«Как? – вымолвил Малерб. – Всем угодить зараз?Прошу вас выслушать сначала мой рассказ.Я где-то прочитал, но где – не помню даже,Что Мельник пожилой, а с ним его Сынок,Так лет пятнадцати, не больше, паренек,На ярмарку вели Осла их для продажи.Заботясь, чтоб Осёл, ведомый издали,Не показался бы измученным с дороги,Они веревкою ему связали ногиИ на себе его, как люстру, понесли.Прохожий первый же в лицо чистосердечноРасхохотался им: «Всех более, конечно,Не тот из вас осёл, который им слывет...Вас прямо в балаган – подобную картину!»Смутился Мельник тут, распутал он скотину,Поставил на ноги. И что ж? Осёл ревет,И жалуется он на языке ослином.Конечно, Мельник наш и ухом не ведетИ, к месту ярмарки путь продолжая с Сыном,Сажает мальчика на серого верхом.Но вскоре три купца им встретились грехом,И старший закричал: «Долой скорее, малый!Не стыдно ли тебе? Старик в его годаПлетется, как слуга, разбитый и усталый».«Что ж! Будь по-вашему, пожалуй, господа!» —Ответил Мельник им. Остановясь тогда,Он влез на серого, а Сын пошёл с ним рядом.Но тут три девушки окинули их взглядом,Промолвив: «Юноша чуть тащится пешком,А старый на Осле уселся – бык быком,Важней епископа он держится, бездельник!»«Ступай своим путём, – сердито крикнул Мельник, —И нечего чесать напрасно языки!Я стар и не гожусь поэтому в быки».Последовал обмен подобных же приветствий.Вину свою признав, и Сына на ОслаС собой сажает он; но этим новых бедствийНе избежал бедняк. Толпа навстречу шла,И люди молвили: «Да что они, в уме ли?Возможно ли Ослу подобный груз нести?Должно быть, старого слугу не пожалели!Он под ударами издохнет на пути;Продать на ярмарке они желают шкуру!»«Ну, – Мельник вымолвил, – возможно только сдуруПытаться угодить, как я, на целый свет!Но всё же неужель такого средства нет?Попробуем ещё». На землю сходят оба,Осёл же налегке, как важная особа,Пред ними шествует. Но зубоскал одинПри встрече крикнул им: «Слуга иль господин —Кто должен уставать? Ужели нынче в моде,Чтоб вислоухие гуляли на свободе?Вы вставьте-ка его скорей в оклад!Что обувь-то жалеть? Эй, Николай, назад!Поётся в песенке, что видеться с ЖанетойТы ездил на осле, простись же с модой этой.Нигде не видел я подобных трёх ослов!»И Мельник отвечал: «Себя без лишних словОслом я признаю; но люди как угодноПусть хвалят и бранят меня поочередно,Молчат иль говорят, лишь собственный мой нравНамерен тешить я и действовать свободно».Так он и поступил, и был, конечно, прав.А вы, мой друг, – останьтесь, уходите,Венере, королю иль Марсу вы служитеИль заберитесь в глушь провинции родной,Обзаведитесь вы аббатством иль женой;Но толков никаким вам не избегнуть чудом,И пищу вы всегда дадите пересудам.

Члены Тела и Желудок

Перевод А. Зарина

Я должен мой рассказ начать изображеньем Величья королей, их счастия и бед. Желудок для того послужит мне сравненьем; Все Члены чувствуют, доволен он иль нет.Раз Члены, утомясь трудиться для Желудка,Решили отдохнуть от суетных забот,Пожить без всякого труда, как он живет, И говорили: «Ну-тка, Пускай он воздухом попробует прожить! Довольно для него рабами нам служить.Ничем не пользуясь, не зная развлеченья,Потеем, трудимся мы только для него.Попробуем же счастья своегоИ поживем без горя и волненья!» Решили так, и вот Объявлено Желудку: пусть зовет Он слуг других; ему не слуги Ни Ноги, ни Спина, ни Руки. Работа кончилась, но очень скоро Члены Узнали зло от их измены. Пустой Желудок, кровь не обновляя, Все тело поразил, болезнью ослабляя. Исчезла сила Рук и Ног, Никто владеть собой не мог.Тут все мятежники на деле увидали,Что тот, кого они считалиЛентяем праздным, – тот для нихТрудился больше их самих. С желудком сходны короли: Они дают и получают; На них работают все граждане земли, Из них и пользу извлекают.Король даёт всем жить, труд честный поощряет.Законом ограждён, ремесленник живет,Чиновник свой оклад исправно получает, И барыши купец берёт.Король достойное достойным воздаётИ всей страною управляет. Прекрасно это всё Менений рассказал, Когда народ, сенатом недовольный,На тягость жизни подневольной Вдруг возроптал.Завидуя могуществу и властиСенаторов, он с яростью вопил:«Им весь почёт, – нам все напасти,Налоги, подати! Мы выбились из сил!» И, возмущённый, за стенами Сбирался грозными толпами.Менений, приравняв бунтующих людейК тем Членам, что подняли возмущенье,Прекрасной баснею своейСмирил народное волненье.

Волчья хитрость

Перевод А. Измайлова

По нужде Волк постился: Собаки стерегли и день, и ночь овец. Однако же и Волк был не глупец. Вот думал, думал он и ухитрился,Да как же? – пастухом, проклятый, нарядился: Надел пастуший балахон, Накрыл себя пастушьей шляпой И, опершись о посох лапой, Подкрался в полдень к стаду он.Пастух под тенью спал, собаки тоже спали,И овцы все почти, закрыв глаза, лежали,Любую выбрать мог. «А что? – Волк думает. —Когда теперь примуся Душить овец, то вряд отсюда уберуся:Начнут блеять, а я не унесу и ног;Дай лучше отгоню подалее всё стадо.Постой, да ведь сказать хоть слово дурам надо:Я слышал, как пастух с овцами говорил».И вот он пастуха как раз передразнил: Завыл.Поднялся вдруг Барбос; за ним Мурза вскочил:Залаяли, бегут. Мой Волк уж прочь от стада,Но в амуниции плохая ретирада: Запутался он в платье и упал. Барбоска вмиг его нагнал,Зубами острыми за шею ухватился,Мурза тут подоспел, за горло уцепился;Пастух же балахон и шкуру с Волка снял. О святках был я в маскараде:Гляжу, стоит в кружку какой-то генерал,В крестах весь, вытянут, как будто на параде, — И как о Тактике он врал! Что ж вышло? это был... капрал.

Старик и его Сыновья

Перевод В. Мазуркевича

Послушайте рассказ фригийского раба! Он говорил, что сила в единенье,Что сила всякая в отдельности слаба,И если сделал я в рассказе измененье,То вовсе не затем, чтоб, завистью томясь, Я добивался той же громкой славы, —Нет, просто описать хотел я ваши нравы. Ведь Федр, лишь к почестям стремясь,Нередко увлекался славой; Но я её считаю лишь забавой. Итак, вернусь к рассказу поскорей, Как поучал отец своих детей. Старик прощался с жизнию земною И обратился с речью к Сыновьям:«Вот тонких прутьев пук, скреплённых бечевою;Сломайте-ка его, а я попозже дам Вам объясненье, в чём тут дело».Пучок взял Старший брат, – усилия напрягИ возвратил, сказав: «Нет, не сломать никак!»Пучок взял Средний брат уверенно и смело,Но – тот же неуспех! И Младший брат не мог,Как оба старшие, переломить пучок.Потратили они и труд, и время тщетно,Из прутьев ни один им не пришлось сломать.«Бессильные! – сказал с улыбкой чуть заметнойОтец. – Ужели ж мне пример вам показать?!» – Он шутит! – порешили дети. Но нет, Старик бечёвку развязал, Рассыпал прутья этиИ каждый без труда в отдельности сломал. «Вы видите! Вот сила единенья!Так будьте же дружны! Пусть сблизит вас любовь».У ложа Старика стояли все в смущенье,Но, чуя смерть свою, заговорил он вновь:«Пред Вышним Судией сейчас готов предстать яВ стране, где ни вражды, ни лжи, ни злобы нет.Прощайте, милые, и дайте мне обет,Что будете всегда вы дружно жить, как братья».Рыдают Сыновья; в печали каждый братХранить завет отца навеки обещает;Прощается Старик с детьми и умирает.В наследство Сыновьям (отец их был богат)Досталося имущество большое,Да только жаль, расстроено оно;И бедным Сыновьям с тех пор не суждено Пяти минут побыть в покое:Здесь теребит сосед, там лезет кредитор,Тут просто жалоба, а там судебный спор.Сначала всем троим удача улыбалась, —В союзе дружеском был твёрдый их оплот,Но дружба тесная недолго продолжалась;Их сблизило родство, разъединил – расчёт.Тщеславье, злоба с завистью и сплетней В их отношеньях стали всё заметней. Сначала спор, затем раздел, —А враг как раз лишь этого хотел; Вновь кредиторы налетели, Ущерб наносят в каждом деле, И каждый промах, ложный шаг Подстерегает хитрый враг. В суде ждёт братьев пораженье, Но братья продолжают спор И делают в каком-то ослепленье Друг другу всё наперекор!Один решает так, другой решает эдак, И напоследок Они узнать принуждены,Что этою враждой вконец разорены, —И тут, хоть поздно, вспомнили с тоскоюО прутьях, связанных одною бечевою.

Козёл и Лисица

Перевод А. Измайлова

Козёл большой, рогатый,Преважный с виду, бородатый,Но по уму едва ль не брат ослу родной,С плутовкою Лисой дорогой шёл одной.День самый жаркий был; листок не колыхался;Их жажда мучила, а солнце их пекло.Шли, шли они, и вдруг колодезь им попался.«Смотри-ка, куманёк, вода здесь как стекло!Не хочешь ли испить?» – Лиса Козла спросила.Безмозглый бородач в колодезь мигом скок:Колодезь этот был, по счастью, не глубок.Лисица, видя то, туда же соскочила, И взапуски ну двое пить.Лиса, напившися, сказала: «Как нам быть,Голубчик куманёк? Идти ещё далёко; А вылезть вон нельзя – высоко!» — «Не приложу ума: Подумай, кумушка, сама». —«А вот я вздумала: пожалуй, потрудися,На задни ноги встань, передними уприсяПокрепче ты в обруб, да чур, не шевелися;Отсюда вылезу я по твоим рогам, А тамИ кума вытащить наверх я постараюсь». — «И впрямь так! удивляюсь!Уж что за кумушка! какая голова!Да мне бы этого не выдумать дня в два.Изволь...» – И с словом сим Лисе подставил роги.Лисица вылезла. «Сиди же здесь, глупец!» — Сказала, и давай Бог ноги! Предвидеть надобно во всех делах конец.

Орёл, Дикая Свинья и Кошка

Перевод А. Зарина

Орёл свил гнездо на вершине Высокого дуба. Внизу, у корней, Кабан поселился с семьёю своей, А Кошка – в ветвях, в середине.Все были довольны. Никто никомуСоседством не делал помехи,И, с делом мешая утехи,Жил каждый, как было по вкусу ему. Но Кошке лукавой согласье такое Ни ночью, ни днём не давало покоя.Решила поссорить соседей она;Взобралась к Орлу на вершинуИ молвила: – Вместе кручинуДолжны мы делить. Я лишилася сна. Грозит нам погибель с детями: Мы скоро раздавлены будем ветвями!Смотрите: внизу, подле самых корней,Проклятый Кабан с Кабанихой своей Без отдыха землю копают,Готовя погибель для наших детей.Они, добираясь до самых корней, Те корни тотчас обрывают. Дуб рухнет. Малютки из гнёзд упадут И смерть у Свиней в логовище найдут! —И, страхом наполнивши сердце Орла,С ним Кошка лукаво простилась,И только на землю спустилась,Как к Свиньям в жилище смиренно вошла. – Друзья и соседи! – сказала она. — Пришла я к вам с вестью печальной. Подслушала речи Орла я случайно И вам передать их по дружбе должна.Лишь только из вас кто из дому уйдёт, —Тотчас же Орёл поросят унесёт. Пожалуйста, только молчите про это, Не то он сживёт меня в злости со света! —И, ужас посеяв в семье Кабана,Счастливой домой возвратилась она. Орёл, опасаясь за участь птенцов, Боится лететь за добычей. Кабан, позабыв свой обычай, Боится оставить свой кров.Идут дни за днями. Их голод терзает;Но бросить детей ни Орёл, ни Кабан,Поддавшись на Кошкин коварный обман,Ни тот ни другой не дерзает: Орёл опасается дуба паденья, Кабан же Орла посещенья.Сидят они оба, а голод не ждёт:Подохли Кабан, поросята,От голода сдохли орлята,Подох и Орёл в свой черед. А Кошка за подлое дело Всем дубом одна завладела.Что выдумать может коварный злодейНа гибель иль ради раздора —Того не придумать. Всех прочих гнуснейНесчастий из дара Пандоры То, коим весь мир возмущался всегда; Названье ему – клевета!

Пьяница и Жена его

Перевод О. Чюминой

У каждого есть свой порок, В который он впадает неотступно; И стыд, и страх нейдут при этом впрок, Чему пример я приведу невступно. Жил Пьяница один, тянувший Вакхов сок, Губя свой ум, здоровье, кошелёк.Подобные ему не проживут полсрока,Назначенного им, как, совесть заглуша, Все спустят до гроша. Испробовав не в меру сока Лоз виноградных, разум свой Оставил он на дне бутыли,И был Женою в склеп опущен гробовойЗатем, чтоб винные пары перебродили Там на свободе. От паровОчнувшись, наконец, и саван, и покров,И свечи видит он, дивясь тому немало.– Ого! – воскликнул он. – Ужель вдовою стала Жена моя? – Тогда наряженаАлекто, фурией гееннскою, предстала Под маскою его Жена, Держа сосуд с дымящейся похлёбкой,Достойной князя тьмы. И вот, на миг одинНе сомневается душою он неробкой, Что он – геенны гражданин. – Кто ты? – спросил он у виденья. – Я ключницей служу у сатаныИ пищу приношу тем, кто обречены В гробу на заключенье. —Тут бессознательно супруг спросил её: – А ты не носишь им питьё?

Подагра и Паук

Перевод И. Крылова

Подагру с Пауком сам ад на свет родил: Слух этот Лафонтен по свету распустил. Не стану я за ним вывешивать и мерить, Насколько правды тут, и как, и почему; Притом же, кажется, ему, Зажмурясь, в баснях можно верить. И, стало, нет сомненья в том, Что адом рождены Подагра с Пауком. Как выросли они и подоспело времяПристроить деток к должностям (Для доброго отца большие дети – бремя, Пока они не по местам!), То, отпуская в мир их к нам, Сказал родитель им: «ПодитеВы, детушки, на свет и землю разделите! Надежда в вас большая есть, Что оба вы мою поддержите там честь, И оба людям вы равно надоедите. Смотрите же: отселе наперёд, Кто что из вас в удел себе возьмёт — Вон, видите ль вы пышные чертоги? А там вон хижины убоги? В одних простор, довольство, красота; В других и теснота, И труд, и нищета». «Мне хижин ни за что не надо», — Сказал Паук. «А мне не надобно палат, —Подагра говорит. – Пусть в них живёт мой брат.В деревне, от аптек подале, жить я рада; А то меня там станут доктораГонять из каждого богатого двора».Так смолвясь, брат с сестрой пошли, явились в мире. В великолепнейшей квартиреПаук владение себе отмежевал: По штофам пышным, расцвечённым И по карнизам золочёным Он паутину разостлал И мух бы вдоволь нахватал; Но к рассвету едва с работою убрался, Пришёл и щёткою всё смёл слуга долой.Паук мой терпелив: он к печке перебрался, Оттоле Паука метлой. Туда, сюда Паук, бедняжка мой! Но где основу ни натянет,Иль щётка, иль крыло везде его достанет И всю работу изорвёт,А с нею и его частёхонько сметёт.Паук в отчаянье, и за город идёт Увидеться с сестрицей.«Чай, в сёлах, – говорит, – живёт она царицей». Пришёл – а бедная сестра у мужика Несчастней всякого на свете Паука: Хозяин с ней и сено косит,И рубит с ней дрова, и воду с нею носит. Примета у простых людей,Что чем подагру мучишь боле, Тем ты скорей Избавишься от ней.«Нет, братец, – говорит она, – не жизнь мне в поле!» А брат Тому и рад; Он тут же с ней уделом обменялся:Вполз в избу к мужику, с товаром разобрался И, не боясь ни щётки, ни метлы,Заткал и потолок, и стены, и углы. Подагра же – тотчас в дорогу, Простилася с селом;В столицу прибыла и в самый пышный домК Превосходительству седому села в ногу.Подагре рай! Пошло житьё у старика:Не сходит с ним она долой с пуховика.С тех пор с сестрою брат уж боле не видался; Всяк при своём у них остался, Доволен участью равно:Паук по хижинам пустился неопрятным,Подагра же пошла по богачам и знатным; И – оба делают умно.

Волк и Журавль

Перевод И. Крылова

Что волки жадны, всякий знает: Волк, евши, никогда Костей не разбирает. Зато на одного из них пришла беда: Он костью чуть не подавился. Не может Волк ни охнуть, ни вздохнуть; Пришло хоть ноги протянуть!По счастью, близко тут Журавль случился.Вот кой-как знаками стал Волк его манить И просит горю пособить. Журавль свой нос по шеюЗасунул к Волку в пасть и с трудностью большоюКость вытащил и стал за труд просить. «Ты шутишь! – зверь вскричал коварный. — Тебе за труд? Ах ты, неблагодарный!А это ничего, что свой ты долгий носИ с глупой головой из горла цел унёс! Поди ж, приятель, убирайся,Да берегись: вперёд ты мне не попадайся».