Бастард четвёртого мира. Том 5. Враг за той стеной
Шрифт:
– Книги-мотыги! – спустя некоторое время ошалело выговорил Давинти, почти не прикрывая отвисшей книзу челюсти. – Вот тебе раз. Кажется, я действительно что-то проспал, что-то очень и очень важное. Сначала нежданная услуга от мертвого божества. Теперь вот это… Развязка-то будет? Или все кроме меня языки с голодухи проглотили? – требовательно добавил эльф, шаря глазами по сторонам.
Из-под нависающей ширмы слипшихся от грязи и пота волос послышалось грубое протяжное мычание. Тамиор выпрямился, зыркнул на неугомонного поэта и, негодующе поджав левый краюшек рта, сделал несколько шагов прочь от насиженного места. Постояв в одиночестве с минуту, он вернулся и вновь опустился на землю рядом с толади, таким образом, что и я, и эльф – оба оказались напротив
– Так и быть, – тяжело прогремел рыцарь, упирая в колени мозолистые ручищи и глядя исключительно на меня. – Но прежде, чем я начну, знай, Варанта, ты и вправду стал мне настоящим другом. Да что там… Родни у меня никогда не было, а вот ты… Тебя я втихую братом кличу. Если решишь уйти, то держать не стану, пойму. Мы поймем, – поправился здоровяк, аккуратно дотронувшись хрупкой пятерни примолкшей лисицы. – Это и тебя, Давинти, касается, – он сердито зыркнул на тила. – Нет здесь для тебя дороги. А просить гибнуть на чужом пути язык не повернется. Хотя за помощь спасибо. Если бы не эта… х-м-м… самобытная находчивость иной раз, уж не знаю, забрались бы мы так далеко.
– Ты чего это, почтеннейший? – насторожился поэт. – Чего удумал? Признаться, такая вежливость может здорово напугать. Избавиться от меня решил? – эльф хитро улыбнулся и заломил бровь. – Не выйдет. Я свободный разумный и волен путешествовать туда, куда мне вздумается. А вздумывается мне ходить именно тут. Может, это вообще я вас веду.
Длинноухий в сердцах стукнул пяткой по примятой траве и принял вид надутого индюка.
– В общем я с вами до самого конца. На кого же я брошу таких оболтусов? Да и потом, кто-то ведь должен будет запечатлеть триумф над… теми… с кем мы там боремся, – неказисто подытожил он. – Кроме прочего, любая история куда убедительнее лишь из первых уст. Так что я собираюсь самолично свидетельствовать нашей общей неоспоримой победе. Надеюсь, поражение в планы не входит?
– Увидим, – выдавил Тамиор, втянул носом воздух и стих. – Так с чего бы начать? – подал он голос снова.
– Говори как есть, – бодро отозвался я. – Авось от худых вестей пополам не сломаюсь. Омриггор обмолвился об Истоках и грядущей большой беде. Впрочем, среди его россказней не оказалось ничего нового. В любой замшелой хронике, что не возьми, на каждой странице меж строк обязательно притаились война да страдания.
– И то верно. Помню, как ты из дома не выбирался. Всё рукописи да свитки глотал один за другим. Я уж думал, тебя к мечу и сдобным кренделем не приманишь, – хмыкнул рыцарь. – Мифы и древние легенды ты знаешь пуще моего. Вон и с богами, выходит, теперь на короткой ноге. Шутка ли? Целого владыку Камневорота на выручку вытребовал. Даром что не маг или видный ученый. Да только у нас с Ликой удел потруднее будет. В книжонках твоих летописцы подобных нам разумных кличут «проводниками», глашатаями равновесия и созидания, вестниками и поводырями воли Верховного Истока Хотуры и прочее, прочее, прочее, будь оно неладно. Так что выходит дело тут чуток посерьезнее охоты за божественной безделушкой, – Тамиор прервался и густо наморщил лоб. – Ух и не люблю я эти титулы. Как не скажи, а всё больно пышно становится. Не по мне.
– Те самые? – сощурился эльф.
– Какие… «те»? – от взбалмошного вопроса рыцарь потупился.
– Ну, «проводники» – разумные, принёсшие клятву старшим богам, – принялся осторожно пояснять поэт. – Не прослыть бы ненароком невеждой, однако мои не слишком полные, и всё же неисчерпаемо глубокие познания говорят, что все эти байки о воображаемых заступниках добра и сторон от него противоположных скорее смахивают на лихую выдумку, чем на поросшую забвением правду. Никто и никогда не видел живого проводника. Во всяком случае, мне о подобном слышать не приходилось. Сам я, будучи натурой возвышенной, склонен верить во всякого рода предания. Но чтобы вот так – бок о бок… Ещё говаривают, будто любой среднего размаху проводник запросто может путешествовать между мирами, когда ему заблагорассудится. И вынужден признать, такая
В голосе Давинти всё чаще слышался еле сдерживаемый кураж.
– Так что? – рифмач с нетерпением уставился на собеседников. – Научите меня сквозь явь шастать или как?
– Нет, – сухо буркнул Тамиор.
– Ну, пожалуйста. Хотя бы немного. Хотя бы одним глазком.
– А ну, цыц! – прикрикнула Лика и строго надула губы. – Прикуси-ка язык, эльф. Ещё слово и я прикажу Лотосу сделать так, чтобы ты и по этому миру передвигался с трудом.
Остроухий испуганно вздрогнул, но пыл в глазах толади быстро угас.
– Дай закончить, – смягчив тон, проговорила девушка.
– Хорошо-хорошо. Умолкаю, – согласно закивал поэт, поднес к губам пятерню и пару раз крутанул пальцами, будто закрывая невидимый замок на ключ. – Продолжайте. Очень занимательно.
– Что ж… Длинноухий говорит верно, хоть и не видит суть, – вернулся к рассказу Тамиор. – Осмотрись, друг мой, – раскрытой ладонью он описал широкую дугу в воздухе. – Дремучие леса; знойные пески Иллийской пустыни; Спешное море, вновь и вновь разбивающееся о пороги неприступных гор; наконец, благодатные поля Далратии и мертвые топи болот у границ Виридиса – всё… всё, что ты видишь вокруг – весь мир… даже звери и птицы – не более чем забава, плод усердных трудов, сотворенный однажды для услады пытливого ума, а затем не пожелавший кануть в небытие, вместе с мириадами иных воплощений рачительной выдумки старого бога. Бога слишком мудреного, чтобы строить кое-как и слишком скучающего, дабы ни довести дело до конца. Хотура – безусловный архитектор многих миров. Но тот, что мы, смертные, зовем Тилраданом, лучшее и самое важное его детище.
– Выходит, Истоки не вымысел, не сказки первых полуразумных племен? – выпалил поэт, раскрывая глаза так широко, что они стали походить на блюдца. – Тогда кто они? На кого похожи? На каком языке говорят? Есть ли среди них стихотворцы, как я? Где живут, в конце концов?
– Уймись! – перебил бурное извержение вопросов Тамиор. – Когда… и если вернёмся в Далратию, я сам отведу тебя в харчевню у дворцового яруса.
– А это ещё при чем? – не понял тил.
– Прихватишь бочонок далратийского крепкого, – хмыкнул белобородый, – и оттащишь его в городскую читальню. За такой щедрый дар любой тамошний книгочей с радостью восполнит любые недостатки твоих знаний об изначальных временах.
Лика прыснула со смеху и откинулась на брюхо дремлющего позади неё зари.
– До прочего, – рыцарь понизил голос, – мне известно лишь то, что реалии Истоков именуются Астрой. И даже не спрашивай, где обретается это место, длинноухий. Я и сам не ведаю. Разумным не дано узреть смыслов действительности, в которой процветают старшие боги. А я так и подавно далек от вещей чуть сложнее деревянной кружки или стального меча. Да и важно иное – небо не заканчивается тучами, а его синь куда глубже любых морей.
Щитоносец смолк и, прежде чем заговорить снова, придирчиво оглядел слушателей.
– Астру возглавляет совет старейшин Истоков, – буркнул он. – Каждый из них способен создавать. Потому и миров подобных нашему множество. Заковыка тут в том, что все они нечто вроде символов власти. Уж не знаю, почему так заведено, но у кого их больше, тот и владеет решающей волей в совете.
– Откуда тебе всё это известно? – ошалело проговорил я.
– Отец. Он много чего рассказывал. Опять же, Хотура принял мою судьбу под опеку, ещё когда я неокрепшим юнцом скитался по Далратии в поисках пропитания да лучшей доли. Славный старикан. Помню, спас меня от шайки гоблинов. Тогда я долго верил, что побег мне привиделся со страху или из-за гнилой воды, которой поили пленников. Думал, из проклятой пещеры улизнул сам. Но однажды Сварион не вернулся. Я занял его место и всё, чему он учил юного найденыша, обрело смысл. Да дела прошлые. Чего уж вспоминать. Теперь о другом печься нужно.