Бастард четвёртого мира. Том 5. Враг за той стеной
Шрифт:
Девушка ткнула указательным пальцем в проплешину перед собой.
– Конечно, всё это вершится не по доброй воле тех чужаков, что нечаянно угодили в замысел Истока, – мрачно добавила она. – Многие заканчивают свой век, так и не поняв, что с ними стряслось. Измотанные, растерянные… Некоторые решают, будто утратили рассудок и продолжают бродить по земле, донимая каждого встречного чудными расспросами и пугающими россказнями о своей прежней жизни. Тем не менее, боги не видят в том дурного, ведь нередко подобный шаг вносит в баланс сил весомые перемены.
– Не видят, потому что не нянчатся с теми, кого призвали. Иной раз такой сущий недоросль
– Сверхтрясающе, – пискнул поэт, точно всё, о чем толковал воин, кроме нескольких слов, он знал и без лишних объяснений. – Возможны ли такие чудовищества?
– Возможны. Чаще, чем ты смеешь представить, – рыцарь невольно поёжился. – Говоря иначе, мы не только стража, но также сами врата. И ещё кое-что, длинноухий. Шастать между мирами в своё удовольствие, – звонко пристукнув кулаком по щиту, передразнил он недавние речи поэта, – выйдет едва ли. Дар вспыхивает лишь на короткий миг, пока длится сопряжение. Так что, полагаю, Лика не успевает полюбоваться красотами других земель.
– Значит, вы оба всё время знали, кто я и откуда взялся на самом деле.
Переварив услышанное, я насупился и принялся медленно подниматься на ноги. Я не ощущал в груди яростного жжения, обиды или страха. Однако нежданное откровение все же будоражило нутро, словно кухарь, сильно всколыхнувший кувшин с застоялым маслом.
– Знали, дружище, – ровно ответил Тамиор. – Знали. Я же сам тебя и оставил посреди базара Мак-Таура. Ох, и погожий денек тогда выдался, – здоровяк тепло подмигнул и проговорил более настойчиво: – Так заведено и так всего лучше. Иномирец должен узреть первым именно себя и осознать, что это не сон какой, а взаправду. Тот фонтан на площади как раз был поблизости и пришелся как нельзя кстати. Чем не зеркало? Да и видел бы ты сейчас Варанту тогдашнего. Ну прямо-таки куренок, оказавшийся в дремучем лесу ближе к полуночи. Напуганный, весь от жара блестит, будто отполированные к параду доспехи. Зрелище непременно забавное, – усмехнулся рыцарь. – Зато теперь – могучий воин. На хромой козе не подступишься.
Бородач отложил отцовскую эгиду в сторону, выправил сгорбленную спину и вгляделся в мои глаза, застланные бурей противоречивых помыслов.
– Ну, что вскочил, как ужаленный? Садись. Силы побереги. С тобой, братишка, я всё одно драться не буду. Можешь меня стукнуть, если хочешь. А только сделанного не воротить. Надо решать, как дальше поступать станем.
Суровое и породному улыбчивое лицо Тамиора, уверенный тон и всегда присущее ему непоколебимое спокойствие мгновенно охладили пыл, настырно подступающий к горлу.
– Стукну… Ещё как стукну, когда за дело будет, – буркнул я, усаживаясь обратно на своё место и опуская голову к земле.
Рыцарь хмыкнул в бороду и понимающе прищурил веки. Разговор стих. Даже вездесущий Давинти старательно держал язык за зубами, хотя по его возбужденному до бледного румянца на впалых щеках виду можно было смело предположить, что этот подвиг даётся ему с исключительным трудом.
Приятные и в то же время тревожные воспоминания о первых и особенно непростых месяцах существования в новом совершенно незнакомом мире проносились передо мной вереницей простых, но столь драгоценных сердцу событий. И ни в одном из свершений, пережитых мной бок о бок с этим суровым, порой непроходимо упрямым и по-хорошему незатейливым человеком не имело ни малейшего привкуса злобы или предательства. Вспоминалось только неподдельное тепло и товарищеская забота.
Я нервно замычал, набрал до отказа пахнущего вечерними травами воздуха в грудь и поднял взгляд на друга с его пушехвостой спутницей.
– Почему? – сбиваясь через слог, будто вопреки одобрению хозяина, вымолвил мой голос. – Я не слишком-то скорблю по никчёмности предыдущей жизни, но… зачем выбор пал именно на меня? Не воин, не мыслитель… Простак, тонущий в рутине скуки.
– Нам это не ведомо, дружище, – грустно отозвался бородач.
– Пусть так! – не в силах совладать с собой, выпалил я. – Почему не рассказал все сразу? Для чего таить столько времени?
– Были на то причины! Уж поверь, – отрезал Тамиор. – Да и как ты воображаешь подобное знакомство? «Приветствую тебя, о иномирец! Не пугайся. Я твоя новая опора и преданный побратим. Довольно рассиживаться. Собирайся в дорогу поскорей, ибо вместе нам предстоит пройти огонь и воду, выдержать мириады опасных испытаний и, возможно, в итоге погибнуть самой страшной и мучительной смертью. Держи веселей! Мы выступаем сегодня же!», – скороговоркой выпалил здоровяк, неказисто размахивая руками на шутовской манер и старательно подражая бодрому неунывающему тону ярмарочных глашатаев, коими полнятся рынки городов в дни больших праздников.
– Наверное, – невольно хохотнул я, представляя приятеля в образе располневшего, веселого и донельзя назойливого зазывалы.
– Нет, друг. Если хочешь уцелеть сам и сберечь подопечных, подход нужен осторожный, – покачал головой он. – Ты же запросто мог лишиться ума, услышав до кучи столь беспощадные вести в момент, когда и собственное отражение кажется чудищем из страшно сказки… Обозлиться, натворить дел… Или вообще представиться, не сходя с места от избытка тревоги. Потом поминай как звали.
Лика согласно угукнула, подтверждая слова бородача и, коротко вскинув кисть, пригрозила маленьким кулачком Давинти, в очередной раз приоткрывшему рот, чтобы воспользоваться возникшей паузой и вставить своё веское и совсем неуместное мнение.
– Знаешь, рогоголовый, – рассудительно затянул Тамиор, – я за свой немалый срок повидал много чего. Выбор Истоков всегда не определен до самого конца, но редко заставляет сомневаться. Воеводы, силачи, прирожденные фавориты, жадные до могущества… Все они канули в небытие довольно скоро. Кто от истового рвения, а кого-то подвела излишняя уверенность в своих силах. Ты же с самого первого дня не походил ни на тех, ни на других. Однако продержался куда достойнее и не в пример дольше прочих. Не пойми скверно, Варанта, я ценю тебя, как ты есть. Роднее и толковее соратника сыскать сложно. Но ежели хочешь знать, что взаправду думает твой старый приятель, отвечу: по мне, так твоя броктарская рожа любому другому разумному ещё форы с десяток шагов даст, хотя с пылу с жару так и не скажешь. Разве что пара изъянов в тебе всё же имеется. Доброта, честность, преданность делу и честолюбие… Хм-м-м… Сомнительные достоинства в битве против владыки хаоса. А значит Хотура приметил в тебе большее… Чего доброго, искру какую-то, – он помолчал. – Я же надеюсь, что не ошибся и разжег огонь из той самой.